Хозяин моей невинности - Ксения Богда

– Денег? – тон замораживал все вокруг, – милочка, а в честь чего? Операцию оплатим, а она пройдет неудачно, и что? Ни сотрудника, ни денег. Мне проще найти другого бухгалтера и избавиться от проблем. Поэтому, думаю, в дальнейшем разговоре нет никакого смысла. Всего хорошего. Дверь вы знаете где.

После такой отповеди во мне вспыхнула обида. За маму, за то, что вот так можно… раз, и поменять.

– Да как вы можете так говорить? – голос звенел от внутренней бури, – вы же про живого человека говорите, а не про технику, которую можно вот так поменять.

Лицо мужчины вытянулось от недоумения. Глаза полыхнули яростью, и он прошипел.

– Послушай сюда, барышня, – слова сочились ядом, – для меня люди – это ничто, они просто инструмент для зарабатывания денег. И твоя мать ничем не отличается от остальных. Я не собираюсь давать вам больше ни копейки. Пошла вон!

Нажал кнопку на селекторе:

– Охрана, вы почему ко мне какую-то сумасшедшую запустили. Ну-ка убрать её отсюда!

Сердце совершило кульбит, и замерло. Что я натворила?

– Подождите, – вложила в голос все свое отчаяние, хоть и понимала, что у человека передо мной нет сердца, – послушайте…

Не успела договорить, как за спиной распахнулась дверь и сильные руки схватили в охапку. Сколько бы я не пыталась высвободиться, было бесполезно.

– Подождите, – отбивалась от хватки как могла, – пожалуйста, послушайте…

Но кто бы стал это делать? Меня тащили по коридору волоком. Было обидно, досада накрывала с головой.

– Я сама уйду, – попыталась ещё раз достучаться до бугая, который чуть ли не за волосы тащил, – отпустите меня!

– Ага, ещё чо сделать… пошла отсюда!

Вышвырнули на улицу и загородили своей внушительной фигурой весь проем. Чтобы не ломилась назад. А у меня силы кончились. Выдохнула вместе с облачком воздуха.

Вот и все… последний шанс на честное получение денег растаял словно дым.

Мысль, что вариант братца неизбежен, неслась на меня словно локомотив. Страх, что вот-вот сердце проломит ребра и вывалится к моим ногам, захватил в свой плен. Клетка вокруг меня захлопнулась. Что делать одинокой девушке в городе, в котором у неё никого нет? Злой смех зарождался на дне души. Вырывался, будто лава из жерла вулкана, и тек по всем венам. Где эта злодейка-судьба? Я бы с большим удовольствием посмеялась ей в лицо?

Ника

Нырнула в колыбель ладоней и подавила всхлип. Такими темпами и до психушки недалеко, потому что настроение менялось по щелчку пальцев. На какой-то миг даже потерялась во времени, а когда вернулась из астрала, вокруг уже начали сгущаться сумерки. Один день позади. И нет времени, чтобы сопли на кулак наматывать. Где-то там, в больнице, лежит мама, подключенная к датчикам. Только аппараты поддерживали в ней жизнь. И только от меня зависело, будет ли у неё шанс вернуться ко мне.

Пальцы начинали коченеть, поглубже спряталась в шарф, и побрела на остановку. Нужно было придумать, как выпытать у братца данные об этом клубе. И от одной только мысли об этом, становилось тошно. Он этого никогда не забудет и при любом удобном случае упрекнет. Но и выбора особо не было. Нужно доехать до дома и потрясти Сашу…

В голове шел активный мыслительный процесс. Я хваталась за любые соломинки, но каждая просто ломалась. Что? Принять все, что рухнуло мне на голову? Воронка в груди заставила перевести дыхание. Давно уже привыкла к такому своему состоянию. Слабость иногда пыталась добить меня, но я отчаянно сопротивлялась. Мне всего девятнадцать, и я все ещё верю в хорошее. Да, может, дура. Да, может, наивная девчонка. Плевать! Вот просто плевать!

Ещё два месяца назад я и помыслить не могла, что смогу перенести то, что уже перенесла. Думала, не приспособлена ни к чему. А уж к решению серьезных проблем и подавно.

Приложила ухо к холодному металлу двери. Тихо. Ни звука. Значит, варианта два. Первый, братца нет, что вряд ли. Второй, что Саша спит после очередного загула. И это вероятнее.

Миссия выполнима, черт возьми! Я это сделаю!

Каждый звук резал тишину на тонкие ломтики. Каждый шаг разбрасывал вокруг осколки эха. Скинула с себя верхнюю одежду. Потерла друг о друга ладошки в попытке отогреться. Прошла на кухню, попить водички и оттянуть момент неприятного разговора. Часы показывали десять вечера. На какое—то время зависла, наблюдая за двигающейся стрелкой. С каждым перемещением её по циферблату, время, отведенное мне, таяло. Наполнила легкие воздухом и пошла в комнату брата. Жили в стандартной трешке. Маме зал, и нам по комнате. Все как у всех… я опять думала не о том.

Брат спал. Даже не храпел. Трезвый? Или очередная иллюзия?

– Саша…

В ответ не прозвучало ни звука. Брат даже не пошевелился. Ненадолго испугалась, но услышала его всхрап.

– Саша…

Уже добавила тычок в плечо. Брат заворочался и приоткрыл один глаз.

– Чего тебе, малая?

– Поговорить нужно.

– О чем, бля? Опять о бабках? Так у меня их нет…

Он уже хотел отвернуться и продолжить прерванное занятие, но я стиснула его руку, молча прося о внимании. Саша протер глаза и удивленно уставился на меня. Сейчас мы были словно чужие. И это понимание разрывало меня изнутри. Нехватка его любви ломала похуже проблем. Лишала последних сил. Заставляла сдаться.

– Ну!

Его рык заставил вздрогнуть.

– Ты говорил про клуб, – сейчас я радовалась, что в комнате было темно, и я могла спрятать лицо, – ну, где можно заработать.

Щеки опалил румянец. Было ужасно стыдно, потому что я решила продаться. Продать свою невинность постороннему. И спасти жизнь…

– А, моя сестренка захотела денежек?

Снова сарказм, снова яд в голосе, который меня уничтожал. Ещё чуть—чуть и от меня не осталось бы и мокрого пятна.

– Саш, у меня два дня. Мне некогда особо думать, что делать и где брать деньги.

– Ну, так а я при чем?

Брат даже сидя был почти одного со мной роста.

– Ну, ты же слышал про какой-то там клуб, про мажоров.

Иногда его тупость просто бесила. Хотелось постучать чем-то тяжелым по черепушке, которая когда—то очень даже отлично соображала, но алкоголь сделал свое темное дело.

– А-а-а-а-а, ты про этот. Решила продаться…

– Саш, давай без этого. Я тебя просила о помощи, ты меня послал. А врач позвонил и сказал, что у меня не больше трех дней. Сегодняшний прошёл… осталось два.

Голос скрипел. Глотку словно перевязали колючей проволокой, и сами высшие силы протестовали против дальнейшего диалога.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только звуком нашего дыхания. Даже подумала, а вдруг… вот сейчас, что-то поменяется. Кардинально. На триста шестьдесят градусов. Но надежда разбилась о скептичный смешок.