Девушка в цепях - Марина Эльденберт

Когда я вошла, секретарь колдовал у подноса, источавшего аромат крепкого чая и сахарного печенья. Обернувшись на щелчок открывшейся двери, подчеркнуто вежливо, но холодно произнес:

– Добрый день, мисс. Мистер Ваттинг сегодня не принимает.

– Мне очень нужно его увидеть.

– Нет, мисс. Только не сегодня.

– Мне прислали договор…

– Да, конечно. Вы можете оставить его мне.

– Нет, вы не понимаете. Там…

Прежде чем я успела договорить, дверь распахнулась, и на пороге появился директор музея.

– Джордж, сколько можно! Я просил подать чай полчаса назад…

– Сию минуту, мистер Ваттинг, все уже почти готово, но мисс…

Взгляды мужчин скрестились на мне.

– Что вы здесь делаете? – сухо поинтересовался директор.

– Мне принесли договор, в котором указан псевдоним Чарльза Руа. Вы собираетесь выставлять мою работу под другим именем. – Раньше я бы стушевалась, но только не сегодня. Не сейчас, не в такой ситуации. – Почему?

– Неслыханная наглость! – Мистер Ваттинг шагнул ко мне. – Вы хотели выставляться, мисс Руа, и я предоставил вам такую возможность. В вашей мазне и без того достаточно провокаций, не хотите же вы, чтобы для полноты картины я еще и подписал ее женским именем?

На слове «мазня» обидно стало до слез.

В любой другой день я бы развернулась и ушла. Наверное, опустила бы глаза, как учила леди Ребекка, и просто покинула бы приемную без малейших возражений. Но сейчас только решительно шагнула к нему.

– Вы не имеете права так со мной разговаривать. И подписывать картину чужим именем – тоже.

Секретарь как-то подозрительно побледнел, а вот надутое, словно шар (возможно, это впечатление создавалось из-за плотно обхватившего толстую шею воротничка), лицо директора музея приобрело оттенок багряного заката.

– Немедленно покиньте мой кабинет!

Он попытался схватить меня за локоть, но я отскочила в сторону.

– И не подумаю! – воскликнула, задыхаясь от переполнявших меня чувств. – Я забираю картину с выставки, а вы… вы просто недалекий шовинист!

– Что-о-о?!

– Вообще-то, девушка права, – из кабинета раздался знакомый надтреснутый голос.

Надтреснутый, но не сломленный. Низкий, тягучий и сильный, как шум ураганного ветра, ломающего ветки и выворачивающего деревья с корнем.

Секретарь побледнел еще сильнее, мистер Ваттинг пошел красными пятнами. Я же, напротив, вросла в пол. Точнее, в паркет, элитный паркет, оставшийся здесь еще со времен графа Аддингтона. Помнится, леди Ребекка говорила, что магия никогда не бьет в одно и то же место дважды. В моем случае это правило не работало. Ну или работало неправильно, потому что шаги, утяжеленные хромотой, говорили об обратном. Месье Орман возник на пороге кабинета, тяжело опираясь о трость. Лучше бы меня и правда ударило магией: несмотря на осеннюю свежесть, тянувшуюся из распахнутых окон, жаром окатило от макушки до пяток.

– Вы не имеете права подписать картину псевдонимом, если она того не желает.

– Не желает?! Помилуйте, месье Орман! Это же будет форменный скандал.

– Скандалы привлекают внимание, а для общественного места это всегда плюс. Если они не спровоцированы ритуальным убийством с предварительной оргией.

Секретарь прерывисто вздохнул и начал медленно уменьшаться в размерах. Я даже не сразу поняла, что он опустился на стул.

– У вас… у вас странное чувство юмора. – Оттянув воротничок, словно тот его душил, директор музея посторонился, позволяя гостю пройти.

– У меня его нет, – это прозвучало по-прежнему хрипло, но с тем же успехом лезвие ножа могло вспарывать дерево, выбивая щепку за щепкой. – Замените договор.

Смысл последних слов дошел до меня, лишь когда он остановился, чтобы вонзить в меня пристальный взгляд. В глубине маски глаза отливали сталью, но я словно залпом глотнула кипятка. Мгновение, что он на меня смотрел, показалось долгим, как ожидание чего-то безумно желанного. Потом он просто вышел за дверь, и я, подчинившись порыву, поспешно шагнула за ним.

– Месье Орман! – воскликнула я. – Спасибо за все, что вы для меня сделали.

Он остановился так резко, что я едва не убежала вперед. Сейчас мы стояли лицом к лицу, точнее, лицо к маске. Мне никогда не доводилось оставаться один на один с мужчиной, тем более так близко, поэтому сейчас я отвела руки за спину, чтобы сцепить пальцы и не начать теребить волосы от волнения. Дурацкая привычка, пожалуй, единственная, от которой гувернантке не удалось меня избавить.

– Я сделал это не ради вас.

Холодная стружка голоса оседала на плечах, но вот странность – от него становилось все жарче.

– А ради кого же?

– Почему. Потому что могу.

– Но вы могли этого и не делать. И не только этого, все, что вы делаете, я имею в виду выставку и прочее – это очень благородно.

– Вы интересовались мной, мисс Руа?

Взгляд задержался на моих губах, я почувствовала его столь же отчетливо, как если бы он их коснулся.

– Не боитесь расстроить своего покровителя? Или он не из ревнивых?

– Я не… что?

К щекам прилила кровь. Не только к щекам, к ладоням, шее, груди… и вообще, я сейчас сама себе напоминала свечку, готовую вот-вот вспыхнуть от корней волос. Как-то так само собой получилось, что рука метнулась к его лицу. Он перехватил мое запястье в дюймах от прикрытой маской щеки. Швы перчатки впечатались в кожу – там, где его пальцы сомкнулись, как кандалы.

– Пустите! – выдохнула яростно. – Пустите, или я позову на помощь.

– Зовите, мисс Руа. Только в этом случае вместе с расположением графа вы лишитесь и места.

Сейчас его голос прозвучал как нахлест цепей, и я поняла, в каком положении оказалась. Сама пошла за ним, сама остановилась поговорить с мужчиной наедине. Случись кому-то выйти и увидеть нас, ситуация точно будет истолкована не в мою пользу. Кровь мигом отхлынула от лица. Как я вообще могла подумать, что в этом мужчине есть что-то благородное?

– Отпустите, – потребовала уже тише.

– Уже лучше. Но недостаточно.

– Недостаточно чего? – прошептала еле слышно.

– Покорности. Женщину украшает покорность, вы разве не знали об этом?

От такого заявления лишилась дара речи, а он медленно опустил мою руку вниз. Так медленно и близко к себе, что моя перчатка скользнула по его пальто. Пальцы при этом так и не разжал, дернув меня следом за собой. Мы шли рядом, но именно мне приходилось подстраиваться под его ходьбу. Несмотря на то, что он прихрамывал. И на то, что мужчина должен замедлить шаг, если женщине приходится рядом с ним торопиться.