Дочь моего мужа: нужна ли дедушке внучка? - Валерия Веселова

— Не желаю я ее видеть! Это не мой ребенок! — Матвей был в ярости.

А в дверях стояла кутающаяся в просторный халат Надя. Она поднялась сюда, разбуженная громкими криками. И не могла не услышать последней фразы.

— Я знала, что он будет злиться, Жанна, — тихо сказала девочка. — Тебе лучше было не оставлять меня у себя.

Матвей уставился на ребенка и скрипнул зубами.

— Так это ты, — сказал он. — И ты утверждаешь, что я твой отец…

— Я не утверждаю. Я просто так думала. Тетя Лена сказала… — Надя была готова расплакаться.

— Тетя Лена какая-то… Ладно, я все понимаю. Допустим… Но я точно не твой отец! В этом ты можешь быть совершенно уверена, как там тебя… И ты, ты тоже можешь быть уверена в этом. — Матвей повернулся к жене.

Жанна подошла к Наде и взяла ее за руку. Нужно было во что бы то ни стало показать девочке, что они вместе, что она сейчас не одна.

— Не бойся, Надя. Это надо пережить. В жизни часто бывает нелегко. Я помогу тебе. Мы успокоимся и решим, как быть дальше. Так, чтобы тебе было хорошо. Слышишь? Я не оставлю тебя. А сейчас иди одевайся, а потом мы сядем и все вместе позавтракаем. Матвей, ты ведь не ел?

Матвей изумленно смотрел на жену.

— Что с тобой, Жанна?! — сказал он. — Я, конечно, с большим аппетитом откушаю… Если только после всего услышанного хоть что-то полезет мне в горло. Но…

И добавил после минутной паузы:

— Я спокоен… Я совершенно спокоен! Раз ты не волнуешься.

— Иди одеваться, Надя, — напомнила девочке Жанна.

Надя подошла к Жанне и встала на цыпочки.

— Он очень любит тебя, — прошептала она ей на ухо, — и он не смог бы тебя обманывать.

— Я знаю это, — так же на ухо ответила Жанна.

Когда Надя вышла, Матвей снова огромными шагами заходил по комнате.

— Бог знает что, я честный, мирный человек. Занимаюсь наукой, никого не трогаю. За что?! Это уж слишком, Жанна.

— Ты прочтешь письмо? — спросила она.

— Зачем? Это письмо точно не для меня.

— Оно адресовано Матвею Ковалеву, чья дочь родилась в Москве.

— И ты действительно веришь, что я мог обманывать тебя? — снова взорвался он.

— Нет, конечно, — примирительно сказала Жанна. — Но… Может, это твоя забытая студенческая любовь?

— Студенческая… Послушай, имя-то я по меньшей мере мог бы припомнить! Я на память не жалуюсь! А вообще у меня были совсем другие проблемы тогда, и мне не хватало времени на такие истории. Да мне денег-то едва хватало на себя!

— Не имеет смысла гадать и предполагать, Матвей. Прочти письмо. Давай прочтем его вместе, если хочешь.

Трясущимися руками он вскрыл конверт.

«Здравствуйте, Матвей!

Простите, что посылаю вам Надю, свою племянницу, таким необычным и даже жестоким способом. Но я не знаю, как еще поступить. Я уезжаю за границу с моим будущим мужем, с которым последние полтора года мы заботились о ней. Теперь я прошу вас взять на себя ответственность о воспитании вашей дочери.

Моя сестра умерла весной 2003 года от опухоли головного мозга. Надя последние два года ее жизни провела в интернате.

Аня очень страдала, но никому не хотела быть в тягость. Она считала, что сама приняла решение о рождении дочери и потому должна заботиться о ней до конца… Думаю, вы оцените ее благородство.

Я навела справки и узнала, что вы не бедствуете. Надеюсь, вам будет не трудно позаботиться о ребенке. Посылаю бумаги, из которых следует, что вы отец ребенка. Кроме того, Надя многое может вам рассказать, она девочка разумная. Я думаю, что сделала для нее все, что могла.

С уважением, Елена Морозова…»

— Непостижимо, — застонал Матвей. — Она «сделала что могла»! Да это просто возмутительно! Я подам в суд на эту женщину! И что прикажете делать с Надей Морозовой?

— Матвей, пожалуйста, не заводись, — сказала Жанна. — Девочка здесь ни при чем. Мы все выясним, только успокойся.

Матвей схватился за голову.

— Ты хотя бы подумала, как я буду выглядеть перед твоими родителями?

— Я твоя жена, — ответила она. — Все остальное для меня не имеет значения. Я люблю тебя и поддержу во всем.

Он посмотрел на нее и сразу вдруг успокоился.

— Ты необыкновенная женщина. И я безумно тебя люблю! Жанна… Но я тебе клянусь, что я не ее отец!

— Значит, мы разыщем отца, — сказала Жанна. — Другого выхода нет.

Так они и решили: попытаться разыскать Надину тетю и настоящего отца. А пока оставить девочку у себя.

— А если она начнет всем рассказывать, что я ее отец? Мне этого не хотелось бы, — сказал Матвей.

— Она этого не сделает. Она не такая. Она не может так поступить.

— Ты говоришь так, словно она близкий тебе человек, — отметил Матвей.

— У меня тоже такое чувство. Не могу тебе этого объяснить, но, знаешь, как ни странно, мне бы даже немного хотелось, чтобы ты оказался ее отцом. Чтобы не отправлять Надю отсюда. Я чувствую ответственность за нее.

— Что ж… Я всегда знал, что ты не такая, как все. Особенная. И всегда поступаешь особенно. Любая другая закидала бы мужа упреками, устроила бы черт знает что…

— Она вот здесь сидела передо мной, — не слушая его, продолжала свою мысль Жанна, — и мне стало так больно, когда она заявила, что она твоя дочь. А теперь мне хотелось бы, чтобы она осталась…

Матвей поцеловал Жанну в глаза, потом в губы.

— Милая моя девочка, — сказал он нежно, — ты у меня такая отважная. И, оказывается, до сегодняшнего дня я тебя до конца и не знал.

Жанна улыбнулась.

— Ты и не должен. Знаешь, моя прабабушка любила говаривать «мужу-псу не показывай себя всю». Так что все правильно. А теперь давай не будем оставлять Надю одну, ладно? — попросила она.

— Как скажешь.

* * *

Жанна готовила завтрак. Матвей приводил себя в порядок с дороги. Все еще чертыхаясь, но уже тихо-тихо, чтоб никто не услышал.

А когда он спустился на кухню, то испытал странное стеснение, обнаружив стол, накрытый на троих.

— Начнем новый день? Доброе утро, любимый, — сказала Жанна нежно.

Это была та самая Жанна, которую он так любил, и в чем-то иная. Он вдруг особенно ясно увидел, как во многом уступает ей.

Матвей огляделся:

— А где… она?

— Мне кажется, она боится выйти. Может, сходишь за ней?

Матвей тяжело вздохнул. Он чувствовал, что перед ним встают обязанности, к которым он, в сущности, совсем не готов. И все же… Матвей шагнул в гостиную.