Сорвать банк в Аризоне - Ник Грегори

Как правило, это было не менее пятиста тысяч долларов. Я разбрасывал эти деньги по позициям «купить» на сайте интернетовской брокерской компании и ждал открытия биржи. В семь тридцать по аризонскому времени биржа начинала работу, и нужные мне акции немедленно покупались. В восемь двадцать, минута в минуту, я отдавал команду «продать», и к восьми тридцати деньги — за исключением прибыли — снова переводились в банк. За поведением купленных акций за проходившие пятьдесят минут я не следил — лишнее волнение мне было ни к чему. До сих пор, хвала Господу, мы никогда не проигрывали, хотя прибыль всякий раз была небольшой — процента полтора-два. Из этой прибыли за первые три недели мы создали неприкосновенный фонд, с тем, чтобы покрыть банковские потери, если в какой-то черный день мы все-таки проиграем. Когда фонд был создан, половину прибыли я стал переводить на счет Зиновия в респектабельной брокерской конторе «Фиделити Инвестментс», а вторую половину — на свой личный счет в той же «Фиделити». На эти деньги я немедленно покупал, на этот раз через «Фиделити», акции для себя по своему выбору. Я облюбовал быстро растущие в цене интернетные компании CMGI, ICGE и EMRG, — и, на сегодняшнее утро, мои честно заработанные вклады в «Фиделити» уже составляли около пятидесяти тысяч.

И вот теперь, когда все уже было налажено, а аризонское время отодвинулось еще на час, обещая нам солидное увеличение заработка, случилось именно то, что мы с Зиновием считали невозможным. Какой-то идиот использовал мой компьютер, чтобы внаглую обокрасть банк, и я сразу очутился в положении обвиняемого. При этом рассказать полиции всю правду о моих контактах с банком я, конечно, не мог. А достаточно убедительно врать я не умел — насчет моей прямоты Зиновий был, как всегда, прав.

Между тем Сэм и Санчес закончили выяснять отношения, и лейтенант снова повернулся ко мне. Но только я собрался заявить ему, что знать ничего не знаю и ведать не ведаю, ситуация опять резко изменилась. В дверь постучали и не дожидаясь ответа вошли двое незнакомцев. Пока дверь была открыта, было видно, что в коридоре возле моего кубика чем-то заняты несколько университетских полицейских в такой же, как и у Санчеса, черной форме.

Хоть вошедшие не были знакомы ни мне, ни Сэму — во всяком случае, судя по его удивлению, — лейтенант Санчес, по-видимому, знал их хорошо. Он явно помрачнел и без всякого энтузиазма представил незнакомцев Сэму — но не мне.

— Мистер Льюис, — сказал он, — познакомьтесь с агентом Джеймсом Фаррелом. А это — агент Роберт Чен.

— Как поживаете, мистер Льюис, — широко улыбнулся невысокий блондин Фаррел. — Очень рад с вами познакомиться.

А худой и неожиданно высокий китаец Чен произнес еще более изысканную формулу приветствия:

— Встретить вас, мистер Льюис, — сказал Чен, - для меня почет и удовольствие.

Непохоже было, чтобы Сэм разделял это удовольствие, но он, тем не менее, ответил, как и следовало, что также весьма рад. Он даже обменялся с вошедшими рукопожатиями. Сесть он им, однако, не предложил, что их совершенно не смутило — они и без приглашения уселись на свободные стулья, аккуратно подтянув штанины одинаковых темно-серых брюк. Кроме того, на Фарреле был темно-серый же пиджак и синий галстук, а на Чене — голубая спортивная курточка.

— Ну, как дела, Фрэнк, — обратился Фаррел к лейтенанту Санчесу, по-прежнему не обращая на меня никакого внимания. — Я вижу, ты уже работаешь вовсю. Похоже, еще немного, и нам с Бобом тут нечего будет делать.

— Вам и сейчас здесь делать нечего, — неприязненно сказал Санчес. — Это расследование веду я, и оно находится вне вашей юрисдикции. Собственно, оно уже почти закончено, и университету ваша помощь совершенно не нужна. Хотя, конечно, я благодарен вам обоим за то, что вы ее предлагаете.

— Да, — подхватил Сэм, в первый раз поддержав лейтенанта, — университет благодарит вас за помощь, но мы справимся и сами.

— Вы так и не дадите нам поговорить с этим милым джентльменом? — спросил Чен, кивая в мою сторону. — Он уже все вам рассказал?

— Почти, — сказал лейтенант, — и, если бы не ваше вмешательство, мы бы уже давно договорились по-дружески. Не правда ли, Лио?

В продолжение всего этого разговора я не произнес ни слова, и не только потому, что никто меня и не просил ничего говорить — я лихорадочно соображал. Мой мозг работал может быть и не очень четко, но удивительно быстро — должно быть от испуга. Я не знал, кто такие агенты Чен и Фаррел, но я видел, что они совсем не друзья лейтенанту Санчесу. A загонял меня в угол пока что именно Санчес, и я решил для начала выяснить, в чем разница между ним и этими двумя. Поэтому я не стал торопиться отвечать Санчесу. Вместо этого я спросил, обращаясь к Чену:

— Могу я узнать, кто вы такие?

— Да, разумеется, — ответил за Чена Фаррел. — Мы из Федерального бюро расследований.

Агент Фаррел вынул из внутреннего кармана пиджака раскладную прозрачную обложку из пластика и раскрыл ее, не выпуская из рук. Сине-белое удостоверение ФБР с цветной фотографией Фаррела размещалось в верхней половине, а в нижней половине был укреплен внушительный, то ли медный, то ли латунный опознавательный знак агента ФБР. Агент Чен просто распахнул полы своей курточки — такая же обложка, уже раскрытая, была подвешена на нагрудном кармане его рубашки.

Я отметил мельком, что я бы в жизни не отличил настоящего удостоверения ФБР от поддельного — в этом смысле было хорошо, что лейтенант Санчес знал обоих агентов лично. Не успел я удивиться появлению на сцене еще и ФБР, как Санчес заговорил снова:

— Ребята, — твердо сказал он, обращаясь к ФБР-овцам, - я еще раз хочу вам напомнить, что это — Аризонский университет, где действуют законы суверенного штата Аризона. Это — моя территория, и только я могу вести здесь расследование любого правонарушения, нравится вам это или нет. Вы прекрасно знаете, что я вам не подчиняюсь.

Мой мозг продолжал фиксировать происходящее. Во-первых, Санчес употребил слово «правонарушение», а не «преступление», имея, наверное, в виду возможность полюбовного соглашения, о которой он говорил мне до прихода двух агентов. Во-вторых, стало яснее, почему он противится вмешательству ФБР. Чья тут юрисдикция, и кто главней — суверенный штат Аризона или федеральное правительство, — мне лично было совершенно наплевать. Но для лейтенанта Санчеса это имело решающее значение. По его мнению, преступник — это я — уже был у него в когтях. Признаюсь ли я в своих прегрешениях, или, наоборот, буду упорствовать, лейтенант Санчес уже может рапортовать университетскому начальству — он, действительно, подчинялся только университету, — что он свою работу успешно выполнил. А если ФБР вырвет меня из его когтей, успех придется разделить с конкурирующей организацией. К тому же, возможность мягко спустить всю историю на тормозах, договорившись со мной, будет упущена, за что Санчеса тоже не похвалят.

— Фрэнк, — примирительно сказал агент Чен, - не кипятись. Ты сам понимаешь, что у нас и без того дел по горло — нехватало нам только твоих проблем! Но здесь мы вынуждены вмешаться. Ты, наверное, еще не знаешь, что твой подопечный, — Чен взглянул на меня, — перевел украденные деньги в «Сити-Бэнк» в Нью-Йорке. А Нью-Йорк пока не находится в штате Аризона, так что это дело уже федерального масштаба. Кроме того, «Сити-Бэнк», как тебе, может быть, известно, был связан с делом Виктора Ливанова.