Избери пути ее - Джон Уиндем

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 66
Перейти на страницу:

При виде их ассистентки с приглушенными вскриками, в которых явно слышался страх, дружно ринулись в дальний угол палаты.

Вошедшие приветствовали меня вскинутыми в «салюте» правыми руками. Одна из них спросила:

– Вы Орчиз… Мама Орчиз?

– Так меня здесь называют, – ответила я.

Она поколебалась секунду, а потом, скорее просительным, чем приказным тоном сказала:

– У меня есть предписание на ваш арест, Мама. Пожалуйста, следуйте за нами.

Из угла, где сгрудились ассистентки, послышался возбужденный гомон. Женщине в униформе было достаточно одного взгляда, чтобы «малышки» мгновенно затихли.

– Оденьте ее и приготовьте к поездке, – бросила она.

«Малышки» стали потихоньку двигаться к моей постели, робко, заискивающе улыбаясь амазонкам. Строго, но без всякой злобы, одна из амазонок приказала:

– Быстрее. Пошевеливайтесь.

Они «пошевелились». Меня наспех засунули в розовую хламиду, и в этот момент вошла врач. Она увидела амазонок и нахмурилась.

– Что все это значит? Что вы тут делаете? – строго спросила она.

Старшая из амазонок почтительно доложила ей об «аресте».

– Арест?! – изумленно переспросила врач. – Вы хотите арестовать Маму?! В жизни не слыхала о таком идиотизме… По какому обвинению?

– Она обвиняется в Реакционизме, – как-то заученно, механически ответила амазонка.

Врач вытаращилась на нее в немом изумлении.

– Мама – Реакционистка? – с трудом выговорила она. – Что… И ничего умнее вы там придумать не могли?!. Живо убирайтесь отсюда! Обе!

– Но, Доктор, у нас есть предписание, – протестующе проговорили обе амазонки.

– Чушь. У вас нет такого права. Вы когда-нибудь слыхали об аресте Мамы?

– Нет, Доктор.

– И будьте уверены, не услышите. Все. Вы свободны.

Женщины в униформах неуверенно потоптались на месте.

– Если бы вы, Доктор, дали нам письменное подтверждение, что отказываетесь выдать Маму…

Когда они обе ушли, вполне удовлетворенные клочком бумаги, врач окинула «малышек» мрачным взглядом:

– А вы не можете не болтать… – процедила она сквозь зубы.

– Что на уме, то и на языке. Запомните, если что-то в этом роде повторится, я буду знать, откуда дует ветер! – Она повернулась ко мне. – А вы, Мама Орчиз, будьте так любезны не говорить ничего, кроме «да» и «нет», когда рядом снуют эти маленькие бестии. Я скоро вернусь, мы хотим задать вам несколько вопросов, – добавила она и вышла, оставив за собой гнетущее молчание.

Она вернулась как раз тогда, когда убирали подносы из-под достойного Гаргантюа завтрака, и не одна. Четверо женщин, сопровождавших ее, выглядели вполне нормальными. Вереница «малышек» расставила стулья и вышла. Женщины расселись вокруг меня, словно перед экспонатом на выставке. Одна была примерно ровесницей моему врачу, двум было под пятьдесят, еще одной – шестьдесят или больше.

– Итак, Мама Орчиз, – сказала моя врач, – совершенно очевидно, что с вами произошло нечто необычное. Естественно, все мы хотим знать, что именно, и, если это возможно, выяснить причину. Вам не стоит утруждать себя мыслями об утреннем инциденте с полицией – с их стороны вообще нелепо являться сюда. То, о чем мы хотим вас спросить, м-мм, обычное научное исследование – не более. Мы просто хотим выяснить, что произошло.

– Вы не можете хотеть этого больше, чем я сама, – ответила я, окинув взглядом все помещение и, наконец, переведя его на свою массивную тушу.

– Я отдаю себе отчет в том, что все происходящее скорее всего галлюцинация, но больше всего меня тревожит то, что, по моему стойкому убеждению, любая галлюцинация должна быть хоть в чем-то неубедительна, то есть каким-то образом уступать реальности. Но такого я здесь не наблюдаю. Все органы чувств у меня в полном порядке. Ничто не является призрачным, зыбким, – плоть, в которую я заключена, более чем материальна. Единственное слабое место, которое я наблюдаю, – это отсутствие причины, даже символической, происходящего.

«Моя» врач косо взглянула на остальных, словно желая сказать: «Теперь-то-вы-мне-поверили?» Те смотрели на меня в немом изумлении.

– Мы, пожалуй, начнем с нескольких вопросов, – прервала она молчание.

– Прежде я хотела бы кое-что добавить к тому, что рассказала вам прошлой ночью. Память вернулась ко мне полностью, – сказала я.

– Может быть, оттого, что вы упали? – предположила она. – Кстати, что вы хотели сделать?

Я пропустила вопрос мимо ушей и продолжала:

– Думаю, мне стоит восполнить этот пробел… Это может помочь… в какой-то степени, во всяком случае.

– Ну, хорошо. Вы говорили мне, что были, э-э-э, замужем, и что ваш… м-м-м, муж вскоре погиб, – она переглянулась с остальными, сидевшими с лицами, полностью лишенными какого бы то ни было выражения, – что было после, вы вчера не помнили.

– Да, – подтвердила я, – он был летчик-испытатель. Это случилось через шесть месяцев после нашей свадьбы, всего за месяц до истечения срока его контракта с фирмой…

Несколько недель после этого я жила у своей тетки. Я… не очень хорошо помню это время в подробностях – мне было… не до того.

Но я очень хорошо помню, что в один прекрасный день проснулась и поняла, что дальше так жить нельзя, что я должна чем-то заняться, должна работать, чтобы хоть немного отвлечься…

Доктор Хейлер – он заведовал Рэйчестерской больницей, где я работала до замужества, – сказал, что будет рад, если я вернусь к ним. И я вернулась… Работала очень много, чтобы меньше времени оставалось для воспоминаний… Это было месяцев восемь назад.

Однажды доктор Хейлер завел речь об одном препарате, который удалось синтезировать его другу, и я предложила испробовать препарат. По его словам, препарат мог оказаться нужным и полезным. Мне очень хотелось принести хоть какую-то пользу. И вот мне представился случай. Все равно, рано или поздно, кто-то должен был испробовать его, а у меня не было семьи. Словом, я подумала, что могу испытать его на себе – меня не очень волновали последствия…

– Что это был за препарат? – прервала меня мой врач.

– Он назывался «чюнджиатин», вы что-нибудь слышали о нем?

Она отрицательно качнула головой.

– Это наркотик, – объяснила я. – В натуральном виде его можно было получить из листьев дерева, растущего где-то на юге Венесуэлы. На него случайно наткнулось племя индейцев, подобно тому, как другие открыли хин и мескалин. Они использовали его в своих обрядах. Несколько человек садились вокруг и жевали листья. Потом они впадали в наркотический транс, который продолжался три-четыре дня. Во время транса они были совершенно беспомощны, поэтому за ними следили, как за младенцами.

За ними требовался уход, потому что, по их преданиям, чюнджиатин освобождает дух от оков плоти, дает ему возможность парить в пространстве и времени, и обязанность присматривающего за телом заключается в том, чтобы не дать другому блуждающему духу завладеть телом, пока его настоящий хозяин отсутствует. Когда бывший в трансе приходил в себя, он обычно рассказывал о своих «потусторонних» путешествиях и «чудесах», которые ему довелось увидеть. Данный препарат, по всей видимости, не причинял вреда телу и не вызывал привыкания. «Потустороннее» существование запоминалось во всех подробностях и было довольно… напряженным, насыщенным…

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 66
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?