Польский синдром, или Мои приключения за рубежом - Вероника Вениаминовна Витсон

я вижу это великолепие, эту синеву вершин и темноту ущелий, мне хочется превратиться в птицу и долго летать над ними, впитывая их волшебную красоту. Я завидую птахам, которые мелкими стаями кружатся над безднами пропастей, потом взлетают ещё и ещё выше, неутомимо паря над ними. Сердце трепещет от радости и одновременно грустит, очарованное безмолвием и красноречивостью их таинственной красоты, а глаза с навернувшейся слезой умиления не могут оторвать взора. Как мне хочется раствориться в них, стать их частью, познать их великую тайну! Но, сейчас, когда я сама веду машину, я не имею возможности любоваться и восхищаться сменяющимися пейзажами, достойными кисти талантливейшего из художников, – нужно сосредоточиться на дороге и ехать, ехать...

Я на вершине перевала, перед контрольно-пропускным пунктом, где необходимо обязательно выйти из машины и предъявить «права» в будке ГАИ. Выстраивается большая очередь, машины стоят гуськом, вхожу в помещение, предъявляю «права».

Солнце взошло, его ещё не видно, оно прячется за вершинами гор, но его лучи уже начинают съедать скопившийся в мелких расщелинах первый ночной снежок.

Я за Уралом, в европейской части России. После волнующей красоты Уральских гор эти места кажутся унылыми.

Мне нравится эта автомагистраль между Самарой и Тольятти! Здесь можно немного расслабиться: дорога широкая и односторонняя, разрешается скорость сто двадцать километров в час. Но, я замечаю, что никто не использует эту возможность.

«Слабо, мои дорогие!» – кричу я, обращаясь к драндулетам, управляемым не слышащими меня представителями сильной половины человечества, которые тащатся, как извозчики по булыжной мостовой. Я нажимаю на газ и смотрю в зеркало, как уменьшаются и превращаются в еле видимые объекты развалюхи, которые только что скрежетали рядом, даже не подозревая, что обогнала их маленькая отважная женщина, путешествующая в одиночестве по огромной России.

Очень странно, что чёрная машина марки «Жигули», едущая уже какое-то время за мной, подаёт требовательные пульсирующие световые сигналы остановиться. Если это знакомый и узнал меня, то каким образом? По номерам? Нет, это невозможно! Это просто какая-то ошибка. Но сердце охватывает лёгкая необъяснимая тревога.

Автомобиль, полный черноголовых кавказцев, поравнялся со мной и едет рядом. Все сидящие в ней подают мне (потому что рядом нет никаких машин) какие-то странные знаки, одновременно оттесняя к обочине. Видимо, странные знаки – это только отвлекающий манёвр.

Несколько мгновений – и я притиснута, им остаётся только заехать спереди и, не давая опомниться, выбросить меня из машины. А может случиться и самое худшее, о чём даже думать не хочется. Но я концентрируюсь и, не дав им шансов использовать эту возможность, нажимаю на газ что есть силы и вырываюсь далеко вперёд, едва не задев противника боковым зеркалом. Чёрная машина остаётся позади и постепенно превращается в точку, а затем и вовсе исчезает за горизонтом.

Перевожу дух и рукавом вытираю испарину на лбу. Сознание того, что я избежала очень большой опасности, наполняет сердце страхом. Усилием воли подавляю страх.

Теперь я начеку: под контролем вся дорога в поле моего зрения.

Вдруг, словно из-под земли, выныривают ярко-синие «Жигули», которые также, в буквальном смысле, трещат по швам от черноголовых кавказцев, и они ведут себя подобным же образом: что-то выкрикивают, что-то показывают руками и требуют остановиться. Вот тогда-то сердце моё начинает бешено колотиться в паническом страхе. Похоже на то, что люди с Кавказа, делают на меня облаву! Что есть мочи жму на газ. «Ласточка» понимает, что момент критичен и очень опасен, и мне кажется, что она выпускает невидимые крылья и летит, как маленький самолётик. Переполненной синей машине не угнаться за мной, – я её теряю из виду, но скорости не сбавляю и только перед Жигулёвском расслабляюсь чувствуя, неимоверную усталость.

Останавливаюсь у ближайшего поста ГАИ (где же можно найти место безопаснее?) и сижу, опустив голову на руль, минут пятнадцать, наслаждаясь покоем и кажущейся защищённостью.

Темнота постепенно овладевает пространством. Закат угадывается по яркому свечению над горизонтом: лучи заходящего солнца красным заревом отражаются в тучах, несущих дождь. Местность слегка холмится, иногда светятся россыпями огней далёкие русские деревеньки, стелятся убранные от урожая поля, толпятся берёзовые рощицы.

Зарево исчезает, и опускается кромешная темень; чёрные тучи окончательно заволакивают небо, и начинается дождь, который, постепенно усиливаясь, переходит в страшный ливень. Сплошная стена воды соединяет небо и землю. Туча разверзлась, и водная лавина обрушилась на землю. Видимость нулевая. «Дворники» не успевают удалять воду с лобового стекла. Еду медленно, замечаю притаившуюся у дороги автобусную остановку, сворачиваю. Долго сижу и смотрю на воду, провожая взглядом машины, быстро исчезающие в темноте за водяной завесой...

* * *

Я всегда буду помнить в мельчайших подробностях и деталях моё путешествие по России в совершенном одиночестве. Все события, записанные в моём воображении, стоят в строгом порядке и прокручиваются периодически, как видео-ролик.

Глава 7

Внутренняя тишина, овладевшая мной, была вестником предчувствия. Надвигалась буря, а состояние внутреннего расслабления – отдых перед неизбежной борьбой, приближение которой и оповещало это удивительное состояние покоя. Подобное предвкушение сражения я пережила уже не один раз, но тогда я даже представить себе не могла, насколько эта битва за жизнь и выживание будет тяжёлой и продолжительной и чем она закончится – победой или поражением.

Внезапное исчезновение Мопса показалось мне подозрительным – неизменное место на стуле возле багажного отделения пустовало, а его обязанности выполнял другой швейцар, которого я раньше не видела. Это настораживало – но значило ли что-нибудь? Подрабатывающий пенсионер мог оставить работу в любой момент. Но я даже радовалась его исчезновению, потому что не имела понятия, как вести себя при встрече с ним.

Мотивируя тем, что отель готовится к большому приёму гостей и все номера заказаны заранее и за два месяца вперёд, дежурная администратор отказалась принять предоплату за гостиничный номер. Оставались три дня, оплаченные мною до конца недели. Можно было найти другой отель, но не было гарантии, что ситуация не повторится. Нависла реальная угроза оказаться на улице.

«Не лучше ли снять квартиру, – лихорадочно думала я, – гостиничная жизнь мне не подходит, хочется домашнего уюта», – в котором, как мне казалось, легче было бы коротать серые дни на чужбине.

Найти и снять квартиру в три дня – дело не простое, тем более, в чужой стране. Я побежала в ближайший киоск и купила газету с анонсами. Объявлений была масса, но в подавляющем большинстве выпячивались на первый план посреднические агентства, которым я не очень доверяла, считая их ненасытными монстрами, использующими наивных людей в целях наживы. Потом,