Татуировка наложницы - Лора Джо Роулэнд

— Дамы не могут просто так, одни, выходить за пределы замка, — взволнованно проговорил слуга.

Он организовал эскорт из служанок и солдат. Потом подозвал паланкин и шесть носильщиков, усадил ее в расписное, с мягкими подушками кресло. Слуга вручил старшему эскорта официальный документ, разрешающий Рэйко въезд и выезд из замка.

— Как я должен сказать сёсакану-саме, куда вы направляетесь?

Рэйко была в смятении. Чем она могла заняться со свитой из шестнадцати человек, которые, несомненно, доложат Сано и вообще всем в замке о каждом ее шаге?

— Я хочу проведать отца, — отозвалась она, признавая поражение.

В паланкине, как в силке, она проехала по серпантину каменных переходов замка мимо сторожевых башен и патрульных солдат. Старший эскорта предъявлял документы на каждом пропускном пункте, солдаты открывали ворота и пропускали процессию вниз по холму. Мимо легким галопом проносились конные самураи. В окнах крытых проходов, шедших по верху стен, мелькали крыши Эдо, раскинувшегося внизу на равнине, и пышная красно-золотая осенняя листва на деревьях вдоль реки Сумида. На западе, на фоне далекого неба парил божественный белый конус горы Фудзи. Рэйко видела все это через маленькое узкое окошко паланкина. Она вздохнула.

Однако когда они миновали главные ворота замка и огромные, обнесенные стенами имения даймё, настроение Рэйко улучшилось. Здесь, в административном районе, расположенном в Хибии, к югу от замка Эдо, в своих особняках-канцеляриях жили и работали высокие городские чиновники. Здесь у Рэйко было счастливое детство, об утрате которого она так остро сожалела. Но возможно, не все еще потеряно.

У имения судьи Уэды она выпорхнула из паланкина. Оставив свиту ждать на улице среди прохаживающейся знати и спешащих клерков, она подошла к охранникам, расположившимся у крытых ворот.

— Добрый день, барышня Рэйко, — приветствовали они ее.

— Отец дома? — спросила она.

— Да, но он слушает дело.

Рэйко не удивилась, что добросовестный судья вернулся к работе, как только отменили свадебный банкет. Во дворе она протиснулась через толпу горожан, полицейских и арестованных, ожидавших, когда их позовут к судье в низкое деревянное здание. Она проскользнула мимо служебных кабинетов и закрылась в комнате, прилегавшей к залу суда.

Темная и душная комната без окон, прежде служившая чуланом, была такой маленькой, что в нее едва втиснули одну циновку-татами. Однако Рэйко провела здесь множество счастливых часов. Одна стена представляла собой плетеную решетку. Сквозь ячейки Рэйко был прекрасно виден зал суда. С другой стороны стены спиной к ней сидел на возвышении ее отец в черном судейском халате, по бокам располагались секретари. Лампы освещали длинный зал, где на сирасу — место перед возвышением, покрытое белым песком, символом правды, — на коленях со связанными за спиной руками стоял подсудимый. Полицейские, свидетели и члены семьи подсудимого сидели рядами в части зала, отведенной для присутствующих, стражники охраняли двери.

Рэйко опустилась на колени и стала наблюдать за заседанием, как делала это бессчетное количество раз. Процессы захватывали ее. На них открывалась та сторона жизни, которую она не могла испытать лично. Судья Уэда потворствовал ее интересу, позволяя пользоваться этой комнатой. Рэйко коснулась языком выкрашенного зуба, улыбаясь приятным воспоминаниям.

— Что ты можешь сказать в свою защиту, ростовщик Игараси? — спросил судья арестованного.

— Досточтимый судья, я клянусь, что не убивал своего партнера, — горячо отозвался подсудимый. — Мы подрались из-за проститутки Гиацинт, потому что были пьяны, но потом помирились. — Слезы побежали по щекам подсудимого. — Я любил своего партнера как брата. Я не знаю, кто его зарезал.

Во время разбора дел Рэйко удивляла судью Уэду своей проницательностью, и он частенько полагался на ее суждения. Она прошептала через переплетение прутьев:

— Отец, ростовщик лжет. Он все еще ревнует своего партнера. И теперь все их имущество принадлежит ему одному. Прижмите его посильнее — он сломается и сознается.

Во время процессов она не раз таким образом подавала советы, и судья Уэда следовал им, добиваясь хорошего результата, но сейчас его спина напряглась. Он слегка повернулся и, вместо того чтобы продолжить допрос обвиняемого, сказал:

— Заседание ненадолго откладывается, — и быстро покинул зал.

Дверь в комнату, где находилась Рэйко, открылась. Отец стоял в коридоре и неодобрительно смотрел на нее.

— Дочь! — Взяв за руку, он повел Рэйко через зал в свой личный кабинет. — Твой первый визит домой должен состояться лишь завтра, и в присутствии мужа. Ты знаешь обычай. Что ты здесь делаешь одна, сейчас? Что-нибудь случилось?

— Отец, я…

Внезапно Рэйко покинула храбрость. Заплакав, она излила отцу все свои опасения по поводу брака, мечты, от которых не могла отказаться. Судья Уэда сочувственно выслушал дочь, но когда она замолчала, покачал головой:

— Я не должен был растить тебя, позволяя ожидать от жизни большего, чем возможно для женщины. С моей стороны это было ошибкой, проявлением глупой любви, о чем я глубоко сожалею. Но что сделано, то сделано. Невозможно вернуться назад, можно идти только вперед. Ты больше не должна наблюдать за процессами и помогать мне в работе, что я прежде тебе позволял. Твое место рядом с мужем.

И хотя Рэйко поняла, что дверь в детство захлопнулась навсегда, луч надежды осветил темный горизонт ее будущего. Последняя фраза судьи Уэды вернула ее к мечтам об участии в приключениях сёсакана Сано. В старые времена женщины-самураи бросались в битву рядом со своими мужчинами. Рэйко вспомнила инцидент, положивший конец свадебным празднованиям. До этого, занятая своими собственными проблемами, она не задумывалась о новом деле Сано, но теперь в ней разгорелся интерес.

— Возможно, я могла бы помочь в расследовании обстоятельств смерти госпожи Харумэ, — задумчиво проговорила она.

На лице судьи мелькнула тревога.

— Рэйко-тян. — Его голос был нежен, но тверд. — Ты способнее многих мужчин, но ты молода, наивна и чересчур самоуверенна. Любое дело, касающееся двора сёгуна, таит в себе опасность. Сёсакан Сано не обрадуется твоему вмешательству. Да и что ты, женщина, можешь сделать?

Поднявшись, судья вывел Рэйко к воротам особняка, где ее поджидала свита.

— Езжай домой, дочь. Радуйся тому, что тебе не нужно зарабатывать на пропитание, как другим, не столь удачливым женщинам. Слушайся мужа, он хороший человек. — И, словно повторяя совет О-суги, он сказал: — Прими свою долю, иначе тебе станет лишь труднее.

Рэйко неохотно забралась в паланкин. Ощущая горечь краски на зубах, она покачала головой, соглашаясь с мудростью отца.

Однако она обладает тем же умом, энергией и смелостью, которые привели его на должность судьи Эдо — должность, которую она унаследовала бы, родись мужчиной! Когда паланкин поплыл по улице, Рэйко крикнула носильщикам: