Не вороши осиное гнездо - Татьяна Полякова

– Эй, тебя Полиной зовут?

– Да. А тебя?

– Виктор, – он протянул руку, и я ее пожала. – Хотя все зовут Котом, у меня фамилия Котов.

– Виктор мне все-таки нравится больше. – Страх мой исчез, как только парень произнес мое имя. Он меня знает, точнее, знает, у кого я работаю, так что можно не волноваться.

– Ты заблудилась, что ли?

– Похоже, что да.

– Понятно. А я смотрю, носишься как ошпаренная, туда-сюда… Тебе куда надо?

– К «Продуктовому» на углу Семашко, там уж точно не заблужусь. Ты решил меня проводить?

– Конечно, решил. Ты особо по подворотням не болтайся. Район у нас, сама знаешь…

– Я подумала, днем безопасно.

– Для своих и вечером нормально, но лучше не рисковать. Мало ли придурков.

Мы достигли конца переулка, когда из подворотни показалась женщина. Длинные темные волосы падали на лицо, она была босая, в ситцевом платье в мелкий цветочек. Держась за стену, сделала несколько неуверенных шагов. Я решила, что она пьяная, и уже хотела отвернуться, картины здешней жизни порядком утомили, но тут заметила, что руки у нее в крови. Не только руки, босые ноги тоже окровавлены.

Я шагнула к ней, а Виктор сказал:

– Не связывайся, она небось в отключке.

Женщина, услышав голос, медленно повернулась, а потом начала оседать на землю, беззвучно шевеля губами. Лицо было таким бледным, точно из ее тела выкачали всю кровь, глаза казались черными впадинами. Под левой грудью ткань платья пропиталась кровью. Не обращая внимания на слова Виктора, я попыталась ее поддержать и смогла смягчить падение. Тело женщины завалилось вправо, и она, вздохнув, как будто с облегчением, закрыла глаза.

Виктор не сводил взгляда с кровавого пятна и хмурился.

– Отлепись ты от нее, – буркнул он. – В крови извозишься.

– Надо «Скорую» вызывать, – бестолково шаря руками в поисках мобильного, пробормотала я. – У нее, кажется, серьезное ранение.

– Ага, – кивнул он. – Кто-нибудь пырнул по пьянке. У меня мать в прошлом году батю ножом так отоварила, кровищи было будь здоров. Думали, загнется, а он ничего, очухался. Пьет больше прежнего.

Мобильный я наконец нашла и набрала номер «Скорой». Если бы не Виктор, общаться с ними было бы затруднительно, объяснить, где нас следует искать, я бы точно не смогла. Он взял у меня телефон, назвал адрес и добавил:

– Шевелись, а то она копыта отбросит.

Он вернул мне мобильный и присел рядом на корточки, косясь на женщину.

– Вроде дышит.

– Мать посадили? – спросила я в надежде отвлечься от жуткого зрелища.

– Чью? – не понял Виктор.

– Твою. Ты сказал, она отца ножом…

– А-а… не, не посадили. Батя наплел, что хулиганы возле магазина напали, типа пузырь не поделили.

– Благородно, – подивилась я.

– Батя не дурак, если мать сядет, кто его кормить-то будет? Уж точно не я. Полина, – вдруг посуровел он. – Я, пожалуй, пойду. Доктора ментов вызовут, они потом в гроб вгонят своими вопросами, да и не жалую я ментов-то. А они, если честно, меня.

– Ты ее раньше не видел? – все-таки спросила я.

– Нет, не видел. Я думал поначалу, она бомжиха, домов здесь брошенных полно, они там селятся. Поскандалили, и схлопотала баба перо под сердце. Но бомжы тупые предметы предпочитают, да и она на синюху не похожа, лицо даже симпатичное.

Я посмотрела на женщину и согласно кивнула. Волосы очень темные и не похоже, что крашеные. Лицо восточного типа, разрез глаз, форма носа. Я попыталась прикинуть, сколько ей лет. Не больше тридцати пяти. Скорее всего, она гораздо моложе, мертвенная бледность и круги под глазами, понятное дело, не молодят.

Виктор выпрямился и сказал немного виновато:

– Я пошел.

– Иди. Спасибо тебе!

Он махнул рукой и скрылся в подворотне, а я сунула женщине под голову свою сумку и робко позвала:

– Вы меня слышите?

Понять, слышит или нет, было невозможно. Подумав, я позвонила в полицию, дежурный разговаривал со мной так, точно я сознательно отравляю ему жизнь, а когда услышал адрес, и вовсе чертыхнулся.

– Дожидайтесь машину, – пробормотал нервно и отключился.

Только я убрала мобильный, как увидела бабулю, она не спеша шла навстречу с хозяйственной сумкой в руках. За пятнадцать минут это первый прохожий.

– Пьяная, что ли? – поравнявшись со мной, спросила она, кивнув на женщину, и тут же нахмурилась, заметив кровавое пятно под грудью. – Кто ж ее так?

– Не знаю. Она вот отсюда вышла, – ткнула я пальцем в подворотню.

– Помрет, – буркнула бабка, а я разозлилась.

– С чего вы взяли?

– Вижу.

– Вы, случайно, не знаете, кто она такая?

– А мне, милая, чужая жизнь неинтересна, себя не люблю показывать и на других не смотрю. Тут всяких-разных пруд пруди, всех не упомнишь.

Однако уходить она не спешила, за что я была ей благодарна. Вскоре появилась еще одна местная жительница. Женщины живо обсуждали происшествие, и я вновь поинтересовалась, не знают ли они пострадавшую. Ответ получила отрицательный. Наконец подъехала «Скорая», из машины вышел врач, мужчина лет сорока. Не сказав ни слова, склонился к лежащей на асфальте женщине, проверил пульс, приподнял веки. Пока он все это проделывал, и полицейские пожаловали. Мужчин было двое, один из них спросил, обращаясь ко мне:

– Это вы звонили?

– Да. Женщина вышла вот отсюда, еле на ногах держалась. Я сначала подумала, что она пьяная. Пока кровь не увидела.

– Кто-нибудь ее знает? – теперь полицейский обращался к бабкам. Те молча покачали головами.

– Она мертва, – выпрямившись, произнес врач.

– Как же так… – начала я, он молча пожал плечами.

И, только проходя мимо полицейских, добавил:

– Нам здесь делать нечего…

«Скорая» уехала, один из полицейских стал звонить по телефону, второй задавал вопросы. Бабки хоть и сообщили, что ничего не видели и не слышали, так как пришли позднее, но отправляться по своим делам не торопились.

– Идемте в машину, – предложил мне полицейский.

Он устроился в водительском кресле, положив планшет на руль, я села рядом. Мой рассказ занял не больше пяти минут, вместе с его вопросами мы уложились в пятнадцать. За это время подъехала машина, в нее загрузили тело женщины. Полицейский посмотрел на меня с сомнением и сказал:

– Если возникнут вопросы, вам позвонят. А сейчас идите домой и чего-нибудь выпейте. На худой конец валерьянки. Но лучше коньяка.

– Обязательно, – кивнула я, не особо оценив чужую заботу. – Может, мне стоит дождаться опергруппу? Следователь наверняка захочет поговорить со мной?