Еще один шпион - Данил Корецкий

— Желаю удачи и новых научных достижений, — поспешно сказал Разувалов. Только сейчас он увидел, что генералы собрались уходить и Мережков, со зверским лицом, машет ему рукой.

«Правильно, что не стал пить, — подумал особист. — Сейчас всем захорошело, может, за стол посадят или в баньку допустят…»

— Садись за руль, отвезешь гостей на аэродром! — зло приказал Мережков.

Когда высшие руководители ушли, остальные распустили гражданские и форменные армейские галстуки, расслабились. Веселье достигло апогея. Апофигея, как остроумно придумал один писатель. Икру ели ложками и почти доели, но принесли новую — у Разувалова на это дело целая команда солдатиков-рыболовов нацелена. Водку и коньяк пили стаканами и почти выпили, но появились полные бутылки — и на эту задачу выделены подготовленные люди! Только шампанское, приготовленное «для дамы», осталось нетронутым — на мужской работе «дам» не бывает. Хотя дают, конечно, куда деваться — это одно из негласных условий государственной службы, против природы-то не попрешь, а тут приятное с полезным в одном флаконе, и что очень важно — в рабочее время…

— Сергей Михайлович, к нам! — машут руками Гуляев и Царьков.

Они сейчас в центре внимания, окружены мундирами, пиджаками, и красное платье тут же: изрядно выпившая блондинка-депутатша тостует «русских гениев-патриотов».

— Кто мог все это придумать?! — изумлялась она. — Ну, кто? Я вам честно скажу — я бы не придумала! Несмотря на то что руковожу комитетом по обороне! Хотя и заместителем. Но и Председатель бы наш не придумал! Хотите — верьте, хотите — не верьте!

Семаго ей верил. И Гуляев, и даже Царьков, да в общем-то все верили. Только Секретарь правительственной Комиссии по обороне не верит, берет даму под локоток и шепчет что-то на ухо. Та сбавляет обороты и строжает лицом.

— За наших русских гениев! — завершает она и чокается с оказавшимся рядом Семаго. Ему немного неудобно: ну, какой он гений? Но очередная рюмка развеивает сомнения: да такой же, как другие! Даже больший, потому что он в «Циклоне» все ступени прошел: старший конструктор, начальник группы и дальше по лестнице, до зама Генерального…

— У Сергея Михайловича, кроме командного, еще и высшее инженерное образование, — вмешивается Гуляев. — Он у нас когда-то лично двигатели рассчитывал…

Гуляев тоже пьян, он многозначительно подмигивает и, как ему кажется, незаметно кивает на депутатшу.

— Так что, если бы не судьба, он бы и основную «Молнию» рассчитал, и морской вариант! А вы знаете, Ирина Валерьевна, насколько важна эта задача? Под «Молнию» морского базирования уже заложены три первых подводных ракетоносца нового поколения! Она обновит наш атомный флот, изменит соотношение стратегических ядерных сил в мире! И все это, благодаря дорогому Сергею Михайловичу! Давай, Сережа, за тебя!

Главный подмигивает еще сильнее, будто у него начался нервный тик, и тянется рюмкой к Семаго. Тому внезапно захотелось его ударить. От души, со всего маху, по роже!

— Она готовая, в дупель, — жарко дышит в лицо Гуляев. — Бери ее и веди! Я прикрою, в случае чего…

А-а-а, вон оно что… У Семаго будто открылись глаза. Оказывается, Гуляев не такое говно, как кажется… Бабенка-то ничего, сдобная, и без присмотра… Молодец, Гуляев, настоящий друг!

Он чокается с блондинкой, берет ее под руку, жадно ощущая жар мягкого тела, отводит в сторонку, к замаскированной листами пластика холодной скале.

— Ирина Валерьевна, вы человек государственный и глубоко вникаете в технические проблемы, — тоном змея-искусителя говорит он. Женщина кивает. Серо-голубые зрачки расширены — напилась она прилично…

— Давайте пройдем ко мне в комнату, я расскажу, с какими трудностями мы столкнулись на этом проекте… Тогда вы сможете убедительней доложить вопрос коллегам…

Связная речь закончилась, он икнул, извинился, еще икнул. Депутатша что-то говорила, они обменялись визитными карточками. Но Семаго не понимал — соглашается она идти к нему в комнату или нет. И еще он не понимал, почему какой-то гладкий хмырь с лысиной так враждебно рассматривает его в упор. Кто его сюда пустил? Ах да, это секретарь Комитета обороны при Правительстве… Ну и что? Почему нагло смотрит? Нет, надо дать ему в рожу!

Гладкая физиономия стремительно надвинулась, но ее заслонила другая, гуляевская.

— Подожди, не здесь, я сам с ним потолкую… Ты давай, веди, не отвлекайся… А там и я подойду…

— Так, кого вести? Где она? Где эта коза?!

Вот, нашел!

— Ирочка, какая вы красивая, умная, можно я вас поцелую?

Но вдруг симпатичное женское лицо превратилось в улыбающуюся рожу Царькова, в которую и пришелся страстный поцелуй.

— Семен Михайлович, мы с вами на брудершафт не пили! — возмутился директор «Точмаша», брезгливо вытирая губы.

— Подумаешь! Значит, выпьем!

— Полковник Ивакин распорядился дать салют, прошу всех к окну! — торжественно объявил комендант полигона.

— Салют, салют, как интересно! — Ирочка захлопала в ладоши.

Все сгрудились у огромного панорамного окна. Забыв про осторожность, Семаго протолкался вперед, встал за Ирочкой, взялся за талию и положил подбородок на мягкое плечо, погрузившись в аромат пряных духов. Она не возражала, зато стоящий сзади мужичок толкал его в спину и приговаривал:

— Как вы себя ведете? Отойдите! Это депутат Государственной думы, лицо неприкосновенное!

— Сейчас в торец дам! — пригрозил Семаго, но отрываться от горячего женского тела не хотелось, и он решил ненадолго отложить обещание.

За окном смеркалось, и почти ничего не было видно. Но вдруг сверху полетели разноцветные светлячки — зеленые, белые, красные…

«Трассеры!» — понял отставной майор.

Светящиеся очереди прошили сумрак, четко очертив систему координат.

Одни неслись вдаль, постепенно теряя инерцию и падая по длинной пологой траектории, другие прямыми струями проносились мимо, сверху вниз, с неслышным шипением врезаясь в далекие студеные волны. Спасительная тьма оказалась сдернутой с панорамного окна, как темный платок с клетки тревожной и чуткой птицы. Семаго ощутил себя висящим на огромной высоте посередине бескрайного пространства, ужас пробился даже сквозь спасительную пелену опьянения. Он рванулся назад, желудок сжался в спазме, и с клокочущим вскриком напуганной птицы его вырвало — фонтаном, на стоящих вокруг людей.

* * *

— Больше всех этому досталось, секретарю комитета, он как раз сзади стоял, — давился смехом Гуляев. — Ну, и коменданту, он рядом с ним терся… Немного на Царькова попало, хорошо, я далеко был…

— Целый день ничего не ел, — хмуро оправдывался Семаго.

Занимался тусклый рассвет, с неба сыпалась колючая снежная крупа. Они стояли на пронизывающем ветру у своего домика, дожидаясь «Уазика», который отвезет на аэродром. Семаго еле держался на ногах. Хотелось лечь у себя дома, запереться и никого никогда не видеть. А вместо этого предстояло лететь вместе со всеми участниками вчерашней истории. Хоть опять напивайся… Так не полезет…