Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский

В кабинете начальника Дубовского УВД повисло напряженное молчание…

Он разбудил Нагибина в шесть вечера — тот спал беспокойно, вертелся, хныкал.

— Что случилось, Олег Петрович? Увидел во сне горячо нелюбимую жену? Обожаемую тещу? Просыпайся, работать поедем.

Нагибин обозрел окружающий мир, склонившуюся над ним голову, тяжело застонал.

— Неправда, Александр Борисович, я очень люблю свою жену. А еще работу, будь она трижды проклята…

Он плескался в ванной, когда в дверь постучали, и, вместо хорошенькой проститутки, вторгся уставший, едва стоящий на ногах младший лейтенант Леонович. Буркнул «здрасьте» и сразу стал искать глазами, куда бы сесть.

— Садись на самое почетное место, — предложил Турецкий. — Тебя совсем забегали?

— И не говорите, — подтвердил оперативник, грохаясь в кожаное кресло, — весь день на ногах. Вы готовы ехать на улицу Левандовского?

— Да мы бы и сами дошли, — пожал плечами Турецкий. — Ты решил окончательно заделаться нашим гидом?

— Поневоле, — буркнул Максим, — с удовольствием поехал бы домой, свалился в ванну. И гори оно все огнем. По крайней мере, до завтра. Короленко выловил меня в тот момент, когда именно этим я и собрался заняться. Заявил, что я уже с вами знаком, стало быть, мне сам бог велел доставить вас к дому Поличного и при необходимости оказывать вам посильное содействие. Решил, в общем, мою судьбу.

— Мы не напрашиваемся. Езжай домой.

— А мне потом навешают? — Максим поднял жалобные глаза. — Нет уж, исстрадаюсь до конца. Вы готовы?

Турецкий долбанул кулаком по двери в соседнюю спальню.

— Господин следователь, вы не могли бы поактивнее чистить свои перышки? За нами ангел прибыл!

В ожидании Нагибина они сидели и рассматривали друг друга.

— Что ты можешь сказать о Короленко?

— Плохого или хорошего? — рассмеялся опер.

— Объективного.

— А что я могу о нем сказать?.. — парнишка задумался, пожал плечами. — Работает на посту уже лет пять, меня тут еще не было… — он кисло ухмыльнулся. — Чего вы от меня хотите, Александр Борисович?

— Правду скажи. Она из этой комнаты никуда не выйдет.

— А я всегда говорю правду, — парень не растерялся. — В лести и услужении пока не замечен. Не всегда, правда, уверен, что нахожусь именно на том месте, где должен находиться…

— Ты же с детства мечтал работать в милиции.

— Мечта сбылась, и стало страшно… — Максим взял журнал, пролистал, бросил. — Да нет, если вы хотите в чем-то серьезном заподозрить Короленко, то, думаю, не стоит. Он, конечно, не батяня-комбат, но мужик, в сущности, нормальный. Может поорать на подчиненных, бывает несправедлив, но… какой-то отходчивый. Не мутит, не гребет под себя, без повода не шпыняет, любимчиков не держит, в подлости не замечен. Ни разу не слышал, чтобы Пал Палыч брал взятки. Может, конечно, кому-нибудь посодействовать… ну, а как иначе? Все мы любим своих родных и близких. Говорят, он дочери квартиру купил в Туле, но это ведь не повод подозревать во всех смертных грехах? Многие люди время от времени покупают и продают жилье, иначе этого рынка в стране бы просто не было, верно? Ребята говорили, что он продал старую «Волгу», капитальный гараж, домик в деревне… А сам, между прочим, в Дубовске проживает отнюдь не в царских палатах…

— Да бог с ней, с квартирой, — улыбнулся Турецкий. — Что там с убийством Заскокова?

— Муть какая-то, — поморщился Максим. — Этот тип в последние месяцы жил один, жена сбежала в Тамбов к родственникам. О последних днях жизни ничего не известно. Нашли задушенным в собственной машине на стоянке рядом с домом. Смерть наступила примерно в семь утра. Куда он собирался, истории неизвестно. Народ еще не проснулся, сторож тоже дремал. Убийца сел сзади — для начала, видимо, поговорили, затем он задушил Заскокова струной от гитары. Или тонкой проволокой — эксперт нашел на странгуляционной борозде частички металла. Спокойно вышел из машины, удалился. Свидетелей нет. В машине убийца улик не оставил. Весь день промудохались, а толку? Где ваш помощник, Александр Борисович? Мы едем или лясы точить будем?..

Городишко оказался весьма извилистым. Неказистые «хрущевки» чередовались с современными постройками, мелькали детские спортивные площадки, булочные, аптеки, стихийные рынки. Турецкий запоминал озвучиваемые Леоновичем названия улиц. Советская, Водопроводная, Жемчужная, Левандовского… Выйдя из машины, пристально рассматривал дом под номером восемь — громоздкую коробочку, отделанную облицовочным кирпичом. В Москве такой дом и в страшном сне не назвали бы элитным. Возводили его в двадцатом веке, когда подобные архитектурные решения только начинали появляться. Ничего особенного. Возле дома — широкая подъездная дорожка (на зависть задушенным московским дворикам), детская площадка, претерпевшая в конце весны капитальный субботник с покраской, густая акация правильными рядами, бронзовые спаниели, сидящие на задних лапах и очень похожие на настоящих, львы из того же материала, несколько небрежных клумб. Он прошелся по двору, ловя внимательные взгляды мирных обывателей. Обошел дом, осмотрел его снизу доверху. Когда вернулся, у подъезда стояла еще одна милицейская машина, из которой, кряхтя, выбирался сам начальник городской милиции.

— Пойдете по квартирам, Александр Борисович? Наши сотрудники окажут вам поддержку — боюсь, без их настойчивых просьб в некоторых квартирах вам просто не откроют.

— Позднее, Пал Палыч. Если не возражаете, я немного пройдусь. И отпустите, ради бога, Леоновича. Парень устал, как собака. Если нам потребуется помощь, мы известим, не волнуйтесь…

Два сержанта в форме остались курить в песочнице до дальнейших распоряжений, а он вошел в подъезд, поднялся до последнего этажа, осмотрел двери, сунул нос во все закутки, постоял у лестницы на чердак, с любопытством созерцая навесной замок. Спускаясь вниз, столкнулся с Нагибиным.

— Олег Петрович, не путайся под ногами. Просьба у меня к тебе, не откажи. Все, что мы услышали в милиции, — очень мило, но давай убедимся сами, чтобы на душе воцарилось спокойствие. Проверь, что там с подвалом, потряси Короленко, чтобы добыл ребят из телевизионной фирмы, хорошенько с ними поговори. Пусть не видели они в воскресенье Поличного, но могли видеть что-то другое. Все-таки несколько часов просидели на крыше. Давай, Олег Петрович, не тяни резину.

Короленко уже собрался уезжать. Турецкий окликнул его, когда тот садился в машину.

— Минутку, Пал Палыч. Мне нужно знать, где в воскресное утро стояла машина с работниками наружного наблюдения. Кто подскажет?

— Я подскажу, — Короленко криво усмехнулся, — вот здесь она стояла — напротив песочницы. Когда мы все примчались, узнав, что Поличный пропал, она так и стояла. Весь день, зараза, стояла…

В начале восьмого вечера Турецкий с двумя милиционерами пошли по квартирам. На первом этаже делать было нечего, обход начали с третьей квартиры, откуда пахло котлетами и скандалом. Разорялась женщина. По тону чувствовалось, что она интеллигентная, хорошо воспитанная, но ее довели. Звонить Турецкий не спешил, приложил ухо к двери.