Небо, полное звезд - Олег Авраменко

Что же касается меня, то я уже давно решил, что в будущем, когда меня спишут «на берег», без вариантов осяду на Эсперансе. И в этом решении я был далеко не оригинален: из девяти планет, колонизированных Северной Федерацией, наибольшей популярностью среди астронавтов пользовалась именно Эсперанса – в среднем каждый третий отставник выбирал её для проживания.

Эсперанса, находившаяся на расстоянии трёхсот восьмидесяти парсеков от Земли, была самой удалённой из звёздных колоний, но исторически сложилось так, что она оказалась первой пригодной для жизни планетой, обнаруженной автоматическими исследовательскими станциями ещё до открытия резистентности. Тогда же власти Южной Америки предприняли безумную попытку её колонизации, которая, как и следовало ожидать, с треском провалилась.

С появлением резистентных, а следовательно – пилотируемых людьми кораблей, были найдены другие планеты, более близкие к Земле, и, разумеется, их начали осваивать в первую очередь, а Эсперансу отложили на потом. Хотя по своим природным условиям она была идеальна для заселения, но по тогдашним меркам находилась слишком далеко – тем более что в радиусе двухсот парсеков от Солнца нашлось семь планет земного типа. Пять из них застолбила за собой Северная Федерация, в которую к тому времени влилась и Южная Америка, а на две наложил руку Азиатский Союз.

Ни Исламская Джамахирия, ни Африканская Республика в этом дележе не участвовали, потому как в то время не имели собственных межзвёздных кораблей. Впрочем, африканцы до сих пор их не имеют, предпочитая продавать своих резистентных детей Федерации. Джамахирия в конце концов завела небольшой флот, с трудом колонизировала одну-единственную планету и по сей день качает из неё все соки, одновременно торгуя с Федерацией лишними резистентными. Кстати, Азиатский Союз тоже не брезгует продажей части своих резистентных – в основном девочек и слабых здоровьем мальчиков.

Возможно, Эсперанса ещё долго оставалась бы незаселённой, если бы не жадность Азиатского Союза, заявившего свои права на неё. Претензии были основаны на записях автоматической исследовательской станции «Ланьчжоу», которая была отправлена в полёт в 2192 году и целых тридцать лет блуждала в космосе из-за сбоя в программе, пока не была случайно обнаружена в окрестностях звезды Барнарда. Из этих записей следовало, что «Ланьчжоу» побывала в системе Алансар и обнаружила там пригодную для жизни планету на два года раньше южноамериканского «автомата», а стало быть, первенство в открытии Эсперансы принадлежит Союзу. С точки зрения международного права и элементарного здравого смысла это утверждение не выдерживало никакой критики, поскольку «Ланьчжоу» затерялась и не смогла вовремя доставить известие о новооткрытой планете. Тем не менее азиатское правительство стояло на своём и требовало от Федерации безоговорочного признания его прав на Эсперансу.

Через полвека после тех событий было убедительно доказано, что бортовые записи «Ланьчжоу» – искусная фальшивка, а сама автоматическая станция даже близко не подходила к Эсперансе. Историки сошлись во мнении, что Азиатский Союз затеял весь этот блеф с целью выторговать у Северной Федерации определённые политические уступки.

Однако Федерация на торг не пошла. По настоянию сенаторов из стран Южной Америки федеральное правительство несколько попридержало темпы освоения ближайших планет и направило освободившиеся ресурсы на колонизацию Эсперансы. Азиатский Союз, конечно, взвился на дыбы, но поделать ничего не мог – превосходство Северной Федерации в космосе было подавляющим.

Поначалу эксперты единодушно пророчили Эсперансе замедленное развитие из-за большой удалённости от Земли, но уже первые десятилетия опровергли эти пессимистические прогнозы. Мягкий, благодатный климат почти на всех широтах, кроме самых северных и южных, отсутствие серьёзных погодных катаклизмов, богатство природных ресурсов способствовали быстрому росту колонии, и даже удалённость планеты, которую считали препятствием, на деле сыграла свою положительную роль, приучив колонистов меньше уповать на помощь Земли и больше полагаться на собственные силы. В настоящее время Эсперанса была хоть и не самой многочисленной, зато самой богатой, самой благополучной и наиболее самостоятельной из всех звёздных колоний.

Как и предписывали правила безопасности, из своего последнего длительного прыжка «Кардифф» вместе с баржей вышел за пределами системы Алансар, на расстоянии двух десятков астрономических единиц от звезды. Дальше мы шли короткими прыжками с минимальной девиацией, а в полумиллионе километров от Эсперансы запустили термоядерный привод и двинулись к планете на реактивной тяге. Вернее, не к самой планете, а к обращавшейся вокруг неё орбитальной станции.

Через несколько минут Гамбарини, дежурившая за инженерным пультом и, в частности, отвечавшая за внешнюю связь, доложила:

– База приветствует нас, кэп. Просит передать контроль над баржей.

– Контроль передать, – распорядился я. – Запросить номер причала.

Уже под управлением диспетчера со станции баржа стала медленно удаляться от корабля, двигаясь навстречу буксировщику, который должен был доставить её к грузовому терминалу.

– Четвёртый звёздный причал готов нас принять, – сообщила Гамбарини.

– Хорошо, – ответил я. – Курс на четвёртый звёздный.

– Выполняю, кэп, – сказала Краснова, которая как раз была дежурным пилотом.

Под её управлением «Кардифф» уже налегке, без баржи, продолжил сближение со станцией, ориентируясь на четвёртый причал. Увеличенное изображение на вспомогательном мониторе наружного наблюдения свидетельствовало о том, что первые три причала в секторе для звёздных кораблей заняты другими судами.

– К третьему пришвартован «Загреб», – заявила сидевшая за резервным пультом Марси; она не упустила случая продемонстрировать, что тщательно изучила базу данных Звёздного Флота и может распознавать корабли по их внешнему виду, не прибегая к помощи компьютера. – У второго – исследовательский крейсер «Посейдон». А у первого… – Тут Марси замялась. – Странно. Сперва я думала, что это «Окленд», но… нет, другой. Не знаю, как он называется, – заключила она разочарованно.

– «Эрнесто Че Гевара», – ответила Гамбарини.

Map си удивилась:

– Но это же имя какого-то человека, верно? А все грузовые корабли Федерации называются в честь городов. Этот корабль точно грузовой. Разве он не наш?

Я неопределённо пожал плечами.

– Трудный вопрос. Он и наш, и не наш одновременно. Не наш – потому что не состоит в Звёздном Флоте Федерации и состоять в нём не будет. Но вместе с тем и наш – поскольку принадлежит Эсперансе, которая купила его у Азиатского Союза. Сейчас «Че Гевара» находится на капитальном ремонте, обновляется вся электронная начинка и переделывается интерьер. После ремонта он станет первым межзвёздным кораблём флота Эсперансы.

– Но как же так? – спросила шокированная Марей. – Ведь, по законам Федерации, межзвёздными кораблями может владеть только центральное правительство.

Краснова и Гамбарини молча ухмыльнулись. А я сказал: