Дублер - Дэвид Николс

Кое-что. Стивен нахмурился и инстинктивно отступил от автоответчика. Послышалось шуршание – телефон сменил пользователя, – и заговорила его бывшая жена, тихо, со своим мягким йоркширским акцентом:

– Привет. Очевидно, ты сейчас на сцене, отдаешь публике все, а потом это самое все вернется в балаган Джуди Денч в виде шарады и пары песенок из спектакля или типа того, но не забудь: понедельник. Надеюсь, ты запланировал на этот раз что-нибудь получше, чем старое кино, как тогда. – Затем тише: – Итак, на всякий случай предупреждаю: Колин взял короткий отпуск и, скорее всего, тоже будет здесь… – (Стивен оскалил зубы и погрозил автоответчику кулаком.) – Так что никаких столкновений, ни словесных, ни иных. Постарайтесь и будьте милы друг с другом. Ради Софи. Пожалуйста.

Стивен нажал на «Удалить» с несколько большей, чем необходимо, злостью, затем, продолжая морщить нос и скалиться, а также пинать все вокруг, но не слишком сильно, прошел к другой двери – на мини-кухню, с акцентом на «мини». Здесь маленький пластиковый стол сражался за пространство линолеума с мойкой, водонагревателем, ревущим, словно реактивный двигатель, и газовой плитой-убийцей. Несмотря на постоянные старания Стивена держать кухню в чистоте и порядке, в этой клетушке сохранялся смутный запах брожения, как внутри школьной коробки для ланча. Источники запаха оставались неясны: холодильника в настоящий момент не было – последний из череды недавно совершил самоубийство, а может, его погубила плита. В промежутке между холодильниками Стивену удавалось хранить молоко для чая на подоконнике; как временное решение это вполне годилось. На самом деле эта студия была создана не для масштабных развлечений, а для одинокого пьянства, рыданий и поглощения фастфуда.

Все еще скалясь в пространство, Стивен зашел в ванную или, точнее, душевую, где туалет, раковина и капризный душ сгрудились так тесно, что, в принципе, было возможно принимать душ и чистить зубы, сидя на унитазе. Там он яростно помочился, одновременно обшаривая шкафчик в поисках какого-нибудь завалявшегося антибиотика, чтобы дать отпор надвигающейся ангине. В совершенно закономерном приступе безумия предыдущий владелец выкрасил ванную в темно-кровавый с проблеском цвет, и Стивен твердо решил, что когда-нибудь, когда соберется с силами, займется эпическим подвигом перекрашивания стен в какой-нибудь менее гнетущий колер – восемь слоев цвета магнолии, пожалуй, подойдут. А пока ему все время казалось, будто он принимает душ на месте преступления.

Конечно, перекраской стен можно изменить далеко не все. Приходилось признать, что эта квартира была ужасной, ужасной ошибкой. Стивен купил ее в спешке, в туманные от безумного пьянства и горя недели после гибели своего брака – как место, где можно побыть одному и прочистить голову: нора, убежище, паллиатив, временное решение, пока не осядет пыль и жизнь не повернет к лучшему. Возможно, со временем получится улучшить квартирку, превратить ее в кайфовое и понтовое компактное холостяцкое обиталище – с такой идеей он обзавелся священными для взрослых мужчин, живущих в одиночестве, вещами: игровой приставкой, быстрым Интернетом и DVD-проигрывателем. И теперь он просиживал здесь большинство вечеров: смотрел старые фильмы, пил и, напившись, изо всех сил удерживался, чтобы не позвонить Алисон. Главным саундтреком этого периода было щелканье вилки, распечатывающей новый фильм, или контейнер с готовой едой; так он получил суровый, но внятный урок: ни за что не вкладывай деньги в собственность, если ты пьян и/или погряз в клинической депрессии. Мало-помалу месяцы сложились в годы – уже два, – а он все торчал здесь, сокрушенный и лишенный холодильника. Этакая мисс Хэвишем с «PlayStation 2».

Однако нет никакого смысла застревать в этом. Надо сохранять оптимизм. Быть бодрым и жизнерадостным. Судьба просто обязана вскоре перемениться. Стивен нашел какие-то загадочные антибиотики: огромные желто-черные древние штуковины, похожие на шершней. Во время развода Алисон позволила ему забрать все оставшиеся лекарства. Он не мог точно вспомнить, для чего изначально предназначались эти, но антибиотик есть антибиотик. Вернувшись в кухню, он налил себе стакан красного вина, проглотил одну пилюлю и, сразу почувствовав себя лучше, решил посмотреть кино. В гостиной он вытащил из-под кровати свою главную ценность: цифровой видеопроектор «Тошиба ТХ 500».

Конечно, ничто не сравнится с ощущением настоящего кинотеатра. Но накануне предыдущего Рождества Стивен неожиданно получил немного больше денег за низкобюджетный образовательный фильм на DVD «Белка Сэмми поет любимые детские песенки», в котором он играл вышеназванную белку. Это была низшая точка как в его карьере, так и в жизни, однако наградой стал цифровой видеопроектор, подключенный к DVD-плееру, он проецировал на стену изображение размером восемь на шесть футов, с совсем небольшой потерей резкости, отчего однушка Стивена превращалась в частный кинозал. Для полного ощущения кинотеатра не хватало самой малости: запаха попкорна, шелеста разворачиваемых конфет и присутствия еще хотя бы одного человеческого существа.

Белая стена напротив дивана заменяла экран. Три больших плаката в рамках: «Серпико», «Головокружение» и «Крестный отец – 2» – привносили немного Голливуда в Юго-Западный Лондон. Стивен снял плакаты, аккуратно прислонил их к стене, затем угнездил на табуретке стопку книг, воткнул DVD-плеер в проектор и включил его. Комната мгновенно озарилась сверхъестественным, почти радиоактивным синевато-белым сиянием.

Он повернулся к рядам DVD-дисков и кассет. Из собственных киноработ у Стивена имелись: эпизод в сериале «Отделение скорой помощи» на кассете (Велокурьер-Астматик – роль без слов, вся состоящая из сопения и хрипов), трогательный обреченный Второй Мальчик по Вызову в «Вайс-сити» – маленькая роль в бесконечной, по ощущениям, короткометражке и математическая программа для Открытого университета, где он изображал Квадратное Уравнение. Также ему достался подарочный DVD «Белка Сэмми поет любимые детские песенки» – не режиссерская версия, но с шестью вырезанными сценами и караоке-текстом. Этот трофей, все еще завернутый в целлофан, Стивен прятал поглубже в шкафу, под стопкой джемперов. Ничего из этого смотреть ему не хотелось. Он долго созерцал «Манхэттен», «Полуночный ковбой» и «На последнем дыхании», пока не решил, что, да, настроение у него подходящее для фильма «К северу через северо-запад». Кэри Грант и Джеймс Мейсон, вместе.

Стивен налил еще немного вина, посмотрел первые сцены: холостяк и дамский угодник, приятный во всех отношениях, на Манхэттене пятидесятых, и решил, что вот так, как Кэри Грант, и надо идти на вечеринку к Джошу. На его мысленном киноэкране возник пентхаус Джоша, где он сам в смокинге безупречного покроя, держа наполненный до краев бокал мартини – элегантно, но не по-дамски, – стоит в центре круга прочих гостей вечеринки: у женщин головы слегка наклонены набок, губы приоткрыты, на лицах мужчин, застывших чуть поодаль, уважение, даже почтение, – и все они внимают каждому его слову. К некоторому своему сожалению, Стивен не смог представить, что же такое он рассказывал, но знал: по завершении его монолога вся группа должна запрокинуть головы в могучем приступе восхищенного хохота.

Еще он вообразил, как добрый приятель и наставник Джош Харпер смотрит на него через зал, одобрительно улыбается, поднимает в его честь бокал с мартини, приветствуя коллегу и друга в своем мире, а Стивен улыбается в ответ и тоже поднимает бокал.