Время скидок в Аду - Тэд Уильямс

В оцепенении я стоял в потоках синего и красного света от полицейских машин и ждал, когда меня начнут допрашивать, как любого человека в любой человеческой трагедии — потому что я узнал существо, напавшее на Уолтера, узнал его шепот и оскал его редких неровных зубов. Даже не посмотрев на рану Уолтера, я уже знал, как она выглядит — четырехконечная звезда, будто проколотая штыком, а не кинжалом. Но не это пугало меня до ужаса. Я не только видел это существо раньше, я видел, как оно умирало. Умирало настоящей смертью, невозвратнойсмертью, которой так боится любой бессмертный. И все же оно вернулось.

Оно вернулось.

— Ничего личного, но не рановато ли ты пьешь?

Я бы посмеялся в ответ, если мог. Вместо этого я сделал еще глоток.

— Это «Кровавая Мэри». А в ней томатный сок — так что считай, это завтрак.

Клэренс выглядел встревоженным, из-за чего мне захотелось заказать еще пару стопок, но, если честно, красные потеки на дне начинали вызывать у меня легкую тошноту, напоминая о неприятностях прошлой ночи.

— Интересное местечко. — Клэренс осматривал заведение. Его взгляд остановился на мужчине, склонившемся над яичницей по-испански и почти пустым бокалом пива. Верх его фетровой шляпы был не очень умело обрезан. Грязные седые волосы торчали из этой дыры, как кусты в заброшенном саду. — Интересная публика.

— Это Юпитер, — сказал я. — Он заряжается от солнечной энергии.

— Что? — Клэренс удивленно моргнул и снова посмотрел на него. — От солнечной?..

— Ну, во всяком случае, он так считает. Он срезает верхушки у всех своих шляп, чтобы солнце могло его подпитывать. — Я пожал плечами. — Он вполне безвреден.

Обстановка «Устриц Билла» частенько казалась очень жалкой — пьяницы у порога, на окнах дерьмо от чаек, но особенно жалким бар был по утрам. Это одна из причин, почему я не люблю утро, оно показывает жизнь без благородства теней, без размытости, которая помогает нам не замечать мрачность, мира вокруг. Я не выспался, но как только луч солнца проник сквозь шторы и вдарил меня по лицу, я тут же проснулся. В это время вся толпа, завтракающая у Билла, уже ушла, так что остались только мы с Клэренсом, намереваясь немного выпить после завтрака. Боже, мне действительно нужно было выпить!

— Ты вроде хотел поговорить.

Хотел, и в отсутствие Сэма выбор собеседника был ограничен. Я мог бы поговорить с Моникой, но, как я уже упоминал, сейчас это было бы слишком рискованно. Мой выбор пал на Клэренса — ангела-новичка, — ведь я был у него в долгу, а еще он имел связи в Архиве наверху. Но сейчас, поедая омлет и посматривая на его взволнованное лицо, я уже не был уверен в своем выборе. Говорить с новичком о чем-то запутанном — это все равно что обсуждать похмелье с мормоном: реакцией будет смесь неведения и неодобрения. К тому же, хотя новичок был полностью уверен в своей правоте, я не простил ему секретное сотрудничество с боссами, затеянное, чтобы арестовать моего друга Сэма. Может, он считает, что поступил правильно, а может, он уже не так уверен в своей правоте, но я вряд ли забуду о случившемся.

Он снова попытался заговорить:

— Это по поводу вчерашнего с Уолтером Сандерсом? Боже, это было слишком! Прямо перед «Циркулем»! Я слышал, ты был там.

— Да, я был там.

— Жутко. Но с ним все будет в порядке. Он пройдет весь процесс заново и вернется, как новенький. Тебе это известно не хуже других, Бобби.

Потому что это случилось со мной. Я также знал, что повторный процесс — это вам не прогулка в парке.

— Честно говоря, Клэренс, дружище, я не беспокоюсь за Уолтера. Я беспокоюсь за себя.

Он нахмурился, услышав свое прозвище, которое он ненавидел. Его настоящее имя было Харахелиэль, а еще боссы дали ему земное имя — «Хариссон Элай», но Сэм прозвал его Клэренсом в честь ангела из кино,[3]и теперь все в «Циркуле» звали его так.

— Не понял. Ты думаешь, он хотел убить тебя, а не Уолтера?

— Я в этом уверен. Видишь ли, я узнал его.

— Кто-то мстит тебе?

— Возможно. Но не поэтому я так уверен, что он хочет найти меня.

Я взял еще одну стопку, но «Кровавая Мэри» начала отдавать каким-то металлическим привкусом, и я поставил ее назад и едва не вздохнул. Мне в любом случае надо будет представить отчет о случившемся, но я чувствовал, что должен поделиться этим с чем-то или с кем-то еще, кроме бесчувственного мерцающего света Рая. Я бы поделился с Сэмом, но Сэма рядом не было — и, черт возьми, я по нему скучал.

— Ладно, — начал я, — все это началось еще в 1970-е…

— Погоди, — Клэренс посмотрел на меня своим серьезным взглядом ангела-новичка, за который мне всегда хотелось ему врезать. — Ты ведь стал ангелом только в 1990-е, Бобби. Ты сам мне рассказывал.

— Заткнись, новичок. Заткнись и слушай.

Все началось в 1970-е. Нет, я при этом не присутствовал, а если и присутствовал, то я еще был человеком и ничего об этом не помню. Тела стали появляться в странных местах, например, в горах Санта-Круз, отделяющих Сан-Джудас от Тихого океана. Их обычно выбрасывали рядом с путепроводами, все убитые были несколько раз заколоты четырехгранным лезвием типа штыка. После появления третьего тела с тем же почерком убийцы кто-то заметил, что рядом со всеми местами обнаружения тел было граффити, причем с одним и тем же словом: «SMYLE». Оно не было знакомо даже знатокам из банд Лос-Анджелеса, и, судя по архивам, оно также не было связано ни с одним преступником. Один репортер, вспомнив курс литературы в колледже, предположил в своей статье, что это может быть связано с описанием убийцы у Чосера[4]— «улыбчивый убийца, прячущий под плащом свой нож».[5]Несколько недель пресса смаковала эту догадку, но даже когда убийства уже были раскрыты, никто не подтвердил, были ли они связаны со стариной Джефри Ч.

Как бы то ни было, убийства продолжались; думаю, всего их было около шести, и спустя некоторое время полиция начала понимать, что к чему У парня точно должна была быть машина, а еще он находил своих жертв только ночью. Все они были молодыми людьми из прибрежных городов, и полиция предполагала, что он заманивал своих жертв в машину прямо возле тротуара, предлагая им прокатиться или же просто заталкивая в машину.

Короче говоря, полиция в Санта-Крузе, Монтерее и других прибрежных городах стала присматриваться к местным университетам и колледжам, и как-то ночью один полицейский приметил подозрительного парня в старом разбитом «Фольксвагене» — он ездил туда-сюда вдоль дороги у колледжа Кабрилло. Слежка спугнула водителя, и тот решил смыться, а полицейский вызвал подмогу и бросился за ним. Длилось это недолго — на «Фольксвагене» не уйдешь от полицейской машины, — фургон парня не вписался в поворот и врезался в светофорный столб. Стекло со стороны водителя разбилось, но его самого не было видно. Полицейские почувствовали запах бензина и приближались к автомобилю с осторожностью. И тут фургон взорвался. Сильным взрывом выбило окна во всем квартале. Двое из полицейских получили ожоги, но не очень серьезные.