XVII. Грязь, кровь и вино! - Игорь Шенгальц

Да, но самое главное, вчера шевалье успел поссориться с неким юношей и, что самое скверное, заколол его на дуэли.

К сожалению, от меня пока что ускользали нюансы этой истории. Я не помнил ни имени скоропостижно скончавшегося юноши, ни причин, побудивших нас драться.

Но сейчас это меня волновало в последнюю очередь. Самое скверное, что до сих пор я не вспомнил себя. Память словно отшибло или заблокировало, я ясно видел многочисленные картины из детства и юности де Браса, впрочем, тоже выборочные, но не мог вспомнить, как зовут моих настоящих родителей.

Не сдержавшись, я зарядил себе пару крепких пощечин. Не помогло, хотя в голове слегка прояснилось.

Комнатка, арендованная де Брасом, выглядела весьма скромно. Рядом с узкой деревянной кроватью стоял сундук для вещей, на котором грудой была свалена моя одежда, сбоку к нему прислонилась рапира в ножнах, на полу лежала шкура неизвестного животного, многочисленными черно-белыми пятнами похожая на обычную корову, да косоногий табурет торчал в углу – вот и вся обстановка. Разве что еще то самое большое зеркало, да соломенный тюфяк, сдвинутый в сторону, на котором обычно у двери спал Перпонше.

– Ваша милость, вы проснулись? Завтрак готов! – дверь слегка приоткрылась и в проеме двери показалась голова вышеупомянутого Перпонше.

Про него я тоже кое-что вспомнил.

Де Брас нанял Перпонше в первый же день своего прибытия в Париж. Неспешно двигаясь на лошади по улицам города и прикидывая в голове, где бы ему снять комнату на первое время, он приметил человека, который в отличие от прочих горожан, никуда не торопился, стоял у парапета подле Сены и с любопытством следил за ссорой двух котов. Разумно рассудив, что ему в любом случае потребуется толковый и расторопный малый, знающий город, а такой любопытствующий тип, склонный к созерцательству, был явно в курсе всех свежих сплетен и новостей, де Брас знаком подозвал его к себе и принял на службу в одностороннем порядке. К слову сказать, Перпонше не слишком то и сопротивлялся. Может быть, он решил, что это принц в изгнании инкогнито возвращается в родные края, а может, ему просто лень было спорить, но де Брас таким образом обзавелся слугой, а Перпонше – господином. Собственно, Перпонше и посоветовал снять меблированную комнату на постоялом дворе «Осел и виселица» у мэтра Крюшо, где мы в данный момент и находились.

Но вспомнил я и еще кое-что.

– Признайся-ка мне, мерзавец, ведь это ты выпил последнюю из тех пяти бутылок превосходного бургундского, которые я велел купить у мэтра Крюшо? А после мне сказал, что разбил ее ненароком…

Сапог, что я кинул в его сторону, попал бы точно в цель, если бы за мгновение до этого голова Перпонше исчезла из проема. Хлопнула закрывшаяся дверь. Шустрый малый!

Моя память работала правильно.

Разумеется, я паниковал, но всеми силами старался держать себя в руках. Я читал сотни книг и видел десятки фильмов, и мог себе представить перемещение из тела в тело, да и перемещение во времени тоже.

Если это не коматозный глюк, и я не лежу сейчас на операционном столе под наркозом, или не валяюсь в притоне, обдолбавшись чем-то запрещенным, или же не впал в кому после автомобильной аварии, или не случилось со мной еще чего-то столь же неприятное и смертельно опасное, то надо смириться и осознать случившееся.

Я переместился во времени и попал в чужое тело.

Хреново и точка.

И в этом теле мне придется прожить некоторое время, прежде чем, а я очень на это надеюсь, я смогу разобраться в происходящем и вернуться обратно.

Очень повезло, что воспоминания Франсуа де Браса достались мне по наследству, пусть пока не в полном объеме, но они вливались в мое сознание приличными порциями, и, что тоже важно, моторика его тела, все его навыки и умения, так же пришли мне бонусом, как и знание языка и местных реалий – это, пожалуй, оказалось самым главным и важным приобретением на данный момент.

– Благородный господин, уже можно войти? Завтрак стынет.

Дверь вновь приоткрылась и Перпонше, с повинной головой, внес поднос, заставленный тарелками.

Решив, что хитрый пьяница полностью осознал свою ошибку, я накинул на себя рубаху, влез в штаны и только после этого отдал должное завтраку.

Завтрак был обилен и заставлял верить в светлое будущее. Перпонше подал жареного каплуна, здоровенный кусок сыра и краюху свежего хлеба. Запивать все это изобилие предполагалось целым кувшином легкого вина.

Любого врача-диетолога инфаркт бы хватил от такого количества калорий, но мое молодое тело издало лишь жадный рык, руки уже сами рвали жирного каплуна на части, а зубы вгрызались в сочное мясо.

Сожрав, по-другому и не скажешь, примерно две трети от принесенного, я сыто рыгнул и кивнул Перпонше на остатки трапезы. Интересно, откуда у меня эти дворянские замашки? Передались вместе с воспоминаниями де Браса? Я ведь и не подумал предложить слуге разделить со мной завтрак, а он, разумеется, и не ждал этого. Но вот доесть за господином было для него подобающим вариантом. Перпонше не заставил себя просить дважды, и с не меньшей жадностью, чем я несколько минут назад, схватил остатки каплуна в одну руку и кружку с вином в другую.

Интересно, где он раздобыл деньги на еду? Я ничего ему не давал, те гроши, что остались у де Браса стоило поберечь. Неужели хозяин двора открыл мне кредитную линию или это моя утренняя гостья позаботилась о моем желудке? Если так, то надо будет ее хорошенько отблагодарить этим же вечером…

Но тут я вспомнил о кошельке погибшего от моей руки юноши, который ушлый Перпонше вытащил из вещей покойника, и все стало на свои места.

О чем я думаю? О жратве, выпивке, да бабах? Лучше бы соображал, как вернуться обратно, в свое время. Пусть я не помню, кем я был, но год-то, в котором жил, должен помнить? Должен. Но не помню.

Первая половина двадцать первого века – вот такой диапазон. Крупный город. Огни городских автострад. Красивые женщины. Рестораны. Громадная тачка. Пистолет!

Хм, пистолет… точно, у меня было оружие. Что это значит? Я или бандит, или мент? Пока остановимся на этом, а то голова опять разболелась от попыток вспомнить себя. Первым делом надо приспособиться к местным реалиям, обеспечить себе тут постоянную крышу над головой, да кусок хлеба, а воспоминания вернутся. Кажется, я всегда был реалистом, и ставил перед собой конкретные цели. Как случилось, так случилось, поздно пить боржоми. Метаться душевными терзаниями я точно не собирался.

В дверь требовательно застучали.

Перпонше с сожалением отложил обгрызенное крылышко, вытер рот рукавом и пошел открывать.

На пороге стояли четверо гвардейцев в красных плащах с белыми крестами. Возглавлял их лейтенант.

– Шевалье де Брас? – Лейтенант шагнул в комнату. Я мрачно кивнул. Дурные предчувствия охватили меня. – Вы арестованы за убийство Жозефа Мари Габриэля де Латра, мушкетера его величества. Прошу отдать вашу шпагу!