Посвящение в герои - Сергей Зверев

— Товарищ майор? — осведомился незнакомый голос.

— Да, я, — отвечал Лавров. — Кто говорит?

— Мне дал ваш телефон генерал Федин, — сказал в ответ незнакомец. — Я должен дать вам инструкции и документы. Жду вас в четвертом номере.

Отправив товарищей по группе в ресторан, Лавров спустился на первый этаж и отыскал нужный номер. Когда он вошел, навстречу ему поднялся человек в обычном строгом костюме, с лицом, которое трудно запомнить.

— Полковник Гладков, — представился он. — Садитесь, майор, и слушайте меня внимательно. Завтра ровно в шесть вас будет ждать машина, которая доставит вас в Шереметьево. Вылет в восемь тридцать. Полетите через Франкфурт в Каир. Там пересадка на самолет до Аддис-Абебы, столицы Эфиопии. Вот вам билеты на всех троих, паспорта и командировочные. Деньги — в основном американские доллары, но есть еще эфиопские тенге и сомалийские шиллинги. Вот они, смотрите.

И полковник передал Лаврову объемистую пачку денег.

— И еще важная вещь — карта местности в масштабе километр на сантиметр, — продолжал инструктаж Гладков. — Распишитесь вот тут в ведомости, что получили деньги. Когда вернетесь, отчитаетесь.

Полковник пододвинул Лаврову листок. Поставив роспись, Лавров убрал в карман пачку долларов и шиллингов и спросил:

— А что, разве четвертого, из ВДВ, не будет?

— Нет, он не успел, — коротко отвечал Гладков. — Вас будет трое. Вашей группе командование присвоило кодовое название «Пирамида», а операцию, которую вам поручили, будем называть «Надежда». Слушайте дальше. В Аддис-Абебе вас встретит в аэропорту наш человек, зовут Мелес Ворку. Он будет вашим проводником до границы с Сомали. В Эфиопию вы прибудете как простые туристы с целью совершить путешествие по горам. Поэтому никакого оружия у вас не будет. Все оружие и специальное снаряжение получите через Ворку. За это отдадите ему ровно половину той суммы, что получили. Эта часть понятна?

— То есть власти страны нам не помогают? — уточнил Лавров.

— Нет. Времена, когда Эфиопия держала курс на дружбу с СССР, прошли, — в голосе полковника Гладкова послышалось сожаление. — Теперь там у власти леваки, которые ориентируются на Китай. Но в стране осталось достаточно людей, которые хорошо относятся к нашей стране. Однако не отвлекайтесь, слушайте дальше. Наш агент проводит вас только до границы, дальше вы должны действовать самостоятельно. Вам будет необходимо добраться до города Босасо — именно там пираты удерживают моряков. У вас будет рация, функции радиста будет выполнять Горшенин. Все коды и частоты мы ему уже передали. Каждый вечер он будет передавать короткий условный сигнал — он будет означать, что у вас все в порядке. А мы передадим вам срочную информацию, если потребуется. Когда доберетесь в район Босасо и проведете разведку, выйдете на связь и доложите о завершении первого этапа операции. Если будет необходимость в проведении второго, активного этапа, вам так же сообщат об этом по рации. Все ясно?

— Но если мы проведем этот второй этап, у нас на руках будут 19 человек, — заметил Лавров. — Как мы будем проводить их эвакуацию из Пунтленда? Поведем обратно через саванну?

— Нет, скорее всего, эвакуировать заложников будете по океану, — ответил Гладков. — Выйдете к побережью, там вас будет ждать наше судно. Но конкретные инструкции вам сообщат опять же по рации.

— Когда вы ждете от нас первого сообщения?

— Ориентировочно через четыре дня, — сказал полковник. — Если вы не выйдете на связь в течение десяти дней, мы поймем, что с вами что-то случилось. Тогда попробуем организовать поиски. Но наши возможности в этом регионе ограничены. У нас там нет ни военных баз, ни дружественных режимов, как, скажем, у Франции. Так что постарайтесь не попасть в беду.

— Мы постараемся, — пообещал Лавров.

Следующий день после «прибытия в отель» пленники привыкали к новым условиям жизни. Самые большие опасения у них вызывала судьба Насти Малеванной, отделенной от остального экипажа на женской половине дома, а также вопрос питания: ведь Куликов, слышавший про условия жизни в Сомали, уверял, что местные жители не едят ни мясо, ни рыбу, ни птицу, в ходу только каша да лепешки. Однако в первый же вечер их накормили вполне сносно: была и баранина с овощами, и свежий хлеб.

Хуже обстояло дело с ночлегом: моряков разместили в трех тесных проходных комнатах, в каждой стояло по четыре железных кровати, едва прикрытых тощими тюфяками. Одному из индийцев кровати не хватило, и ее спешно откуда-то притащили. Общая дверь, выходившая на лестницу, на ночь запиралась на крепкий засов. Маленькие окошки, густо затянутые противомоскитной сеткой, пропускали так мало воздуха, что в комнатах всегда было душно. Показали пленникам и «удобства» — крошечный сарайчик, стоявший за домом.

Зато утром, когда моряки спустились во двор, чтобы подышать воздухом, они увидели Настю. Девушка рассказала, что ее поместили одну в комнате. Правда, окон там вообще не было, и воздух поступал лишь из соседней комнаты, где спали две женщины-хозяйки. Но в целом это было лучше, чем можно было ожидать.

После завтрака, за которым моряки получили даже по чашке кофе, им нанесли неожиданный визит. Во двор въехал один из рыдванов, и из него, сопровождаемая охранником, вылезла доктор Норма Лабрус. Француженка выглядела как всегда — независимой и уверенной в себе. Даже сигарета торчала во рту, как обычно.

— Ну, как мои больные? — осведомилась Лабрус. — Ну-ка, — обернулась она к охраннику, — организуйте мне тут пару скамеек. У меня здесь будет врачебный прием.

И, как ни странно, здоровенный пират (тот самый, что при захвате судна уделал Костю автоматом) понял француженку и послушно пошел в дом за скамейками. На одну села сама Лабрус, на вторую пригласила сесть Костю и матроса Махеша Гавли, получившего ранение в ногу, и прием начался. Мельникова доктор отпустила быстро, заявив, что голова у него крепкая, все обошлось, но еще раз соваться под приклад автомата она ему не советует. А вот с индийцем ей пришлось повозиться. Лабрус сняла бинты, промыла рану, удалила гной, дезинфицировала, снова наложила повязку и сделала матросу пару уколов, чтобы предотвратить воспаление.

Конечно, моряки забросали доктора вопросами: где поселили французов, в каких условиях. Лабрус заявила, что о месте их заключения она может сказать очень немного: когда они вчера подъезжали к дому, где им предстояло жить, всем завязали глаза. И то же самое сделали сегодня перед тем, как посадить ее в машину. Знает она лишь то, что дом, в котором их поместили, двухэтажный. Он, как и все дома в Босасо, окружен высокой глинобитной стеной. Живут они, как и остальные моряки, раздельно: Лабрус на женской половине, четверо мужчин на мужской, правда, по двое в комнате. Зато все окна у них постоянно закрыты ставнями, отчего в комнатах душно. Кроме того, на окнах крепкие решетки.

— Боятся, что мы пошлем какой-нибудь знак нашим парням, — усмехнулась Лабрус, кивнув в сторону стоявшего неподалеку охранника. — Например, азбукой Морзе прямо на спутник. Ну а у вас как дела? Как вас поселили?