Доброе сердце - Марина Бурлакова

Через мгновение она протягивала Стеше коробочку с «Азбукой».

– На! Возьми! Я по ней выучила все буквы, и ты выучишь, научишься читать! Потом мне отдашь. Договорились?

– Ирин! Спасибо тебе большое! Ты такая добрая!

Вышла Нелли. Стеша испугалась за Иринку, что с ней из-за нее никто не будет дружить, кинулась бежать. Лямка на сандале оторвалась, и Стеша, запнувшись, упала. В руках к груди, она прижимала коробочку с азбукой и книжку, платье, хоть и длинновато, но задралось вверх и оголило ноги и голую попку девочки.

Иринка подбежала к ней, чтоб помочь подняться.

– Без трусов! А-ха-ха! Без трусов! Я всем расскажу! Без трусов! – указывала пальцем на Стешу и кричала Нелли.

Стеша встала, поправила платье и, еще сильнее прижав к груди подарки, ушла быстрым шагом.

– Я всем мальчишкам расскажу, что Стешка без трусов ходит! Пусть они ее позорят, догоняют и камнями закидают! Позорная! Ну, где твои книжки? Я принесла три копейки! Давай!

– Не за что Стешу позорить! Она не виновна, что у нее мама такая! А книжку я тебе не продам! – уходя домой, объясняла Ирина.

– Продашь! Продашь! Хочу книжку! Хочу книжку! – кричала вслед Ирине Неля, – я маме пожалуюсь!

«На пятьдесят копеек трусики, наверное, не купишь? Значит, надо что-то придумать», – размышляла Ирина, сидя под столом в своем детском уголке.

– Мам! А у тебя есть какие-нибудь лоскутики, тебе не нужные, я хочу своей Таньке трусики сшить? – спросила она.

– Надо посмотреть в мешке, сейчас бигуди докручу и посмотрю, – ответила Алевтина.

Кукла Танька напоминала маленького пупса, который тоже имелся у Иришки, но по своим размерам она была, как новорожденный ребенок двух-трех месяцев.

Люся читала Шолохова, сидя на диване, и вслух перечитывала интересные размышления автора. Алевтина, придя домой раньше Володи, готовила ужин и прихорашивалась.

– Вот посмотри! Выбирай! Вот этот лоскут могу отдать… этот, – показывала она Иринке.

Она выбрала самый большой кусочек ткани из штапеля, салатового цвета, в белый мелкий горошек.

– Я помогу тебе раскроить! Давай ножницы! Они у тебя?

– Мам! Я сама хочу попробовать раскроить. Смотри, лоскутик такой большой, что можно и для меня сшить такие красивые трусики! – восхищалась горошком Ирина.

– Ты же на швейной машинке не сможешь прострочить, этому надо учиться. И резинку надо вставлять, – поучала дочь Алевтина.

– Я буду шить руками и раскрою по своим трусикам. Я же Таньке уже шила! Надо ребенку учиться! Ребенку же жить дальше! – рассуждала дочь.

– Дело твое, как хочешь! Учиться, верно, надо! Хорошо уметь, а не уметь плохо!

Ириша залезла под стол с ножницами, лоскутом, нитками, иголкой, резинкой и начала портняжничать. Долго она там сидела, занятая своим делом. Маленькая душа ликовала от счастья, что все ладилось, как надо. Радость переполняла ее, хотелось к вечеру дошить и подарить Стеше свое рукоделие.

За дверью послышался крик. Этот голос Иришка сразу узнала. Мама Нелли очень громко всегда разговаривала, ее можно услышать, как говорят «за версту». Дверь в комнату открылась, первый вошел в комнату папа, за ним следом ввалилась тетя Зина.

Руки ее подпирали пышные бока, а губы, накрашенные ярко-красной помадой, не закрывались от ее крика и брани. Работала Нелина мама буфетчицей, в привокзальном буфете, и так громко кричать, видимо, научилась на работе.

– Мужчина! Мужчина в белой шляпе! Заберите свое пиво! – кричала она громко, в дальний угол, где за столиком стояла компания и чистила вяленых окуней, – вспоминала Иришка, – когда с Нелей бегали к ней на работу.

– Что случилось!? – удивлялась Алевтина.

– Вы кого растите, я вас спрашиваю? Спекуляцию, понимаешь, развели тут! Ребенок торгует, не отходя от дома! Что это еще такое! Я писать буду в милицию! В детскую комнату ее! – не замолкала Зина. – Я свою Нельку одна воспитываю, так она у меня воспитанная девочка растет! А ваша женихов отбивает, глазки строить уже умеет, с энтих-то пор! Деньги зарабатывать начала с детских лет! Жадность воспитываете! Жестокая какая! Не продала книжку Нелечке, она плачет, в истерике. Спекулянтка маленькая!

– Вы что такое несете? Какие глазки? Какие женихи? Что и кто продавал? Какая спекуляция? – в ответ возмущалась Алевтина.

– Ирина! Может ты вылезешь из-под стола и объяснишь нам что-нибудь? – обратился к дочери Володя.

Иришка притихла в своем укромном местечке, и ее охватил страх от этих криков и высказываний. Она не понимала, что сделала плохого, почему ей надо объясняться, и поймут ли ее, на сей раз, ее родители. Сердечко билось так от страха, что Иринка слышала его стук в ушах.

– Что за книжки ты продавала и где ты их взяла? – спросил папа.

– Я, я, я, – заикался ребенок от испуга, слезы хлынули из глаз, как бусины, и она ничего не могла говорить.

– Дай или продай мне книжку! – продолжала громко тетя Зина.

Ирина всхлипывая, подошла к стиральной машине, которая стояла около кухонного стола, взяла лежавший на ней новый, не прочитанный ею журнал «Мурзилка», протянула тете Зине.

– Возьмите!

– У тебя были книжки маленькие, а это журнал, зачем он мне? Я такой и в киоске ей куплю!

Родители и Люся ничего не понимали, что происходит.

Ирина развернула «Мурзилку» вырвала вкладыш с центра, свернула в восемь раз и опять протянула тете Зине.

– Пусть Нелля разрежет ножницами края и ниткой с иголкой прошьет в центре. Получится книжечка.

Нелина мама удивилась этому изобретению: «Ну надо же!» Взяла листы от журнала и вышла из комнаты.

Алевтина кинулась под стол, достала ящик с журналами и принялась их листать.

– Она все вкладыши повыдергивала. Зачем? Что это? – кричала она.

Папа обнял дочку, утер слезы.

– Ириш! Ты успокойся и расскажи нам, что произошло?

– Я своими руками сделала книжечки из вкладышей и честно зарабатывала деньги!

– Где ты их продавала и кому? И куда ты дела деньги?

– Я продала Андрею и Игорю, а Неле не хватило! А деньги я потратила на два пирожных и одним угостила девочку, – вытирая слезы, поясняла она.

Деньги Ириша спрятала у себя в детское пианино, но изначально так и хотела их потратить, но боязнь, что ее будут ругать за дружбу со Стешей, не давала возможности ей сказать всю правду своим родителям до конца.

– Не вижу ничего плохого в этом! – сказал папа.

– А кому ты глазки строила, и что еще за такие женихи? – вела допрос мама.

– Я не знаю, что за женихи, и глазки я не строю. Нелли меня с Игорем дразнила «жених и невеста», и вчера надела капроновое новое платье и сказала, что он опять ее полюбит.