Страхи из новой коллекции - Вадим Селин

Мне было страшно, очень страшно находиться в тесной каюте тонущего корабля, сердце учащенно билось, вены вздулись, казалось, вот-вот лопнут.

Я не выдержал и сделал вдох. Или глоток?…

В легкие поступила вода. Я обессилено перестал двигать руками и ногами. Мне стало совершенно все равно, что будет дальше. Разум затуманился; наверное, я просто сошел с ума от страха. Я, качаясь в воде, безразлично, отрешенно улыбнулся.

И умер.

Меня кто-то с силой тряс за плечо.

— Эй, Влад! Ты думаешь просыпаться? Кстати сказать, у тебя очень неудобное имя. Понимаю — Мишка, Гошка, Витька, Колька, тот же Женька, а Влад — какое-то оно не такое. Не скажешь же «Владька», да? Неудобно… Владислав — тоже не с руки. Влад — официально как-то… Слушай, ну ты просыпаешься или нет? — услышал я сквозь сон голос Женьки.

Он сбросил с меня одеяло и через секунду присвистнул.

— Ни фига себе! Ты весь в порезах! Ни фига себе! Где это ты так?

Я открыл глаза. Надо мной был подвесной потолок со встроенными лампочками. За окном пели птицы. Я развернулся. Окно. Окно?! А где иллюминатор? Перед глазами все еще стояла ужасная картина: я нахожусь в запертой каюте тонущего корабля.

— Блин, Влад, ты просыпаешься или нет? — рассердился Женька и побрызгал на меня водой.

Только не вода!

Я глубоко вздохнул, как ошпаренный вскочил с кровати и затравленно вытаращился на приятеля.

— Ты чего такой странный? — удивился Женя, энергично жуя банан. Он кинул мне шорты. — Одевайся, завтрак скоро. Так почему ты весь в порезах? Подрался с кем-то, что ли? Когда успел? Или ночью сам себя избил? Гы-гы.

— Женя… — прошептал я, подозрительно осматривая комнату. Я не верил в происходящее. Картина тонущего корабля была очень реальной, я все еще не мог прийти в себя.

— Что?

— Почему я здесь?

Женя помолчал, потом заржал, как лошадь.

— Ты чего, выпил? Но где выпивку взял? На теплоходе же ее не было!

— Почему — я — здесь? — повторил с расстановкой я вопрос, щупая стены, словно проверяя их на прочность, или на реальность — не знаю, как правильнее сказать.

— А где ты должен быть?

— В тонущем теплоходе, где же еще?

— Ты, брат, как себя чувствуешь? Может, Просто Настю позвать, пусть она тебя осмотрит?

— Настю? Она что, тут? Вы ее нашли? Она сказала, почему ушла с теплохода? Ее не перерубило винтами? А Люба где? Она купила себе новые очки?

— Влад… — осторожно начал Женька. — Ты, это… на солнце перегрелся? Настя никуда с теплохода не уходила, она как привязанная ходила за нами и следила за каждым нашим шагом. И как она могла уйти с теплохода? В море, да? И с какой стати ее должно было перерубить винтами? И что с Любкиными очками? Зачем ей покупать новые?

Я, будто пришибленный, сел на кровать и крепко сжал голову ладонями.

«Мне что, все приснилось? Но этого не может быть, все это случилось на самом деле. Насти не было на судне, капитана — тоже, в теплоход врезался танкер, и наша посудина затонула, а я умер. Хотя если бы я умер, то не сидел бы сейчас здесь и не беседовал с Женькой…»

— Ты, наверное, еще после дороги и сна не отошел, — догадался друг. — Так порезы у тебя откуда? Ты что, йог? На стеклах спишь?

— Нет… То есть да… Да, йог… Конечно же, я йог!

— Но когда ты успел? Мы же вчера купались, и никаких порезов я не видел. А стекла когда наколотил? И где осколки сейчас? Почему их нет в постели? Ты их носишь с собой в мешочке? А научи меня, как стать йогом! Только быстрее, чтоб до завтрака успели!

— Слушай, отстань, — измученно попросил я, — будь другом, дай подумать.

— Ладно, ты думай себе сколько влезет, а я на первом этаже, скоро завтрак. Давай одевайся и спускайся.

Сказать, что голову разрывали мысли, — значит не сказать ничего. Я никак не мог поверить, что мне все приснилось. Да и порезы говорили о том, что я прав… Может, я нечаянно принял наркотики, и все пережитое — галлюцинация? Выпил? Не могу же я ни с того ни с сего сойти с ума… Да и тело все болело, как будто я всю ночь провел без сна.

— Го-о-осподи, — простонал я, — что же со мной творится?

Окончательно добил меня ворвавшийся в комнату Женька. Он полез в свою тумбочку и достал стопку фотографий.

— Вот, смотри, забыл тебе фотки со вчерашнего вечера показать, — сказал он, усаживаясь на мою кровать.

Я машинально взял снимки и посмотрел на первый. Я стоял у борта теплохода. Сзади меня резвились дельфины. Выглядел я счастливее некуда. На второй фотографии было уже темно. Я увидел себя в обнимку с недовольной Любой. Везде горели разноцветные огни, китайские фонарики, все это великолепие отражалось в воде. На третьей карточке были мы с Женькой. Я держал в руках молочный коктейль, а Женька скорчил рожицу. Фон был незнакомый. Самое главное, что я не помнил, как фотографировался!

— Где ты их взял? — ляпнул я первое, что пришло в голову, все больше и больше запутываясь в происходящем.

— Напечатал, — пожал плечами Женька. — К моему цифровому фотоаппарату присоединяется специальная штука, типа мини-принтера, которая сразу же распечатывает фотки. Круто, да? Папа на день рождения подарил. Я хотел просто цифровик, а отец купил его вместе с такими наворотами…

— Круто, — согласился я. И показал ему третий снимок: — А где это мы?

— Как где? — удивился он. — Мы сфоткались, когда ночью с теплохода возвращались. А это ты с Любкой стоишь. Кстати, вон, видишь, с ее безобразными очками все в порядке. Прикинь, Ирка сказала, что ей больше мужские пошли бы, а она разозлилась и вцепилась в ее волосы… Весело было… А это ты стоишь на фоне дельфинов. Ты чего, память потерял или прикалываешься?

Фотографии выпали из моих рук и посыпались на пол. Я не мог ничего понять.

— Женя, окажи мне одну услугу…

— Какую?

— Ударь меня, да посильнее. Пожалуйста.

— С дуба рухнул? Зачем мне тебя бить? Ты к тому же весь в порезах — больно будет.

— Ударь!

— Зачем? Не буду!

— Ударь! Трудно, что ли?

Женька пожал плечами и залепил мне звонкую пощечину. Признаться, я ожидал удара несколько иного. В лицо кулаком, например, или что-то еще. Но никак не пощечину. Но в принципе неважно, какой был удар, главное, что я никуда не делся. Ни проснулся, ни попал в другую картину.

— Ну как, нормально? — забеспокоился Женька. — Если хочешь, я еще могу.

— Нормально. Больше не надо. Ты, как я погляжу, во вкус вошел. Слушай, сейчас я тебе расскажу одну историю, только обещай не смеяться.

— Рассказывай, только побыстрее — Просто Настя рассердится, если мы опоздаем.