Гончие псы - Йорн Лиер Хорст

– Юнас Равнеберг, 48 лет. Живет на улице В. Блакстад, 78.

– Вы там сейчас находитесь?

– Да, но кто-то побывал здесь раньше меня…

Она остановилась на полуслове. Какая-то тень промелькнула за витражным окошком входной двери.

Сюзанне встала из-за стола, прошла через полутемное кафе и зашла за барную стойку. Отыскала ополовиненную бутылку вина, сняла с подставки бокал и вопросительно посмотрела на Вистинга.

Он кивнул, и она взяла второй бокал. Он ценил эту простую заботу, ценил то, что она думает о нем, когда что-то делает. Именно такой Сюзанне и была, когда он с ней познакомился.

Темно-красное вино искрилось в свете стеариновых свечей. Вистинг обхватил бокал руками, не отрывал от него взгляда. Воспоминания оживали. Он представил, как нажимает кнопку проигрывания на кассетном плеере Сесилии Линде, как слышит шуршание натянувшейся магнитной ленты.

– Запись началась с середины песни, – произнес Вистинг и покрутил бокал. Тем летом она была в хит-парадах. Темнокожий певец, его звали Сил. «Kiss from a Rose»[11]. Ее все еще иногда крутили по радио. От звука грубоватого и в то же время бархатного голоса ему делалось дурно.

– Потом музыка прервалась и заговорила Сесилия, – продолжил Вистинг.

Он закрыл глаза и вспомнил смятение, звучавшее в ее обессиленном голосе. Какой же все-таки она была находчивой и трезвомыслящей. Он слушал запись вместе с Франком Рубекком. Как раз после этого Франк перестал заниматься этим делом. Для него это было слишком.

– Она назвала свое имя, адрес, сказала, кем были ее родители и какой был день, – продолжил Вистинг. – Понедельник, 17 июля.

– Понедельник? – спросила Сюзанне. – Она ведь исчезла в субботу?

– Когда ее нашли на двенадцатый день, она была мертва всего лишь несколько часов.

Сюзанне понимающе кивнула.

– Он держал ее в заключении.

– Мы так и не нашли, где, но думаю, что «тайников» у него могло быть несколько, он мог ее перемещать, и Сесилия каким-то образом смогла передать свое сообщение.

– Что она сказала?

Вистинг помнил текст почти дословно. Ясно и обстоятельно девушка рассказала, что произошло.

В субботу, 15 июля, когда я совершала пробежку, меня похитил мужчина. Это было на перекрестке возле усадьбы Гюмсеред. У него старая белая машина. Сейчас я лежу в ее багажнике. Все случилось очень быстро. Я толком его не разглядела, но от него несло кислятиной, дымом и чем-то еще. Я видела его раньше. На нем была белая футболка и джинсы. Темные волосы. Маленькие умные глаза и густые черные брови. Кривой нос.

Вистинг гонял бокал по столу, так и не пригубив вина. Ее шепот звучал так спокойно, что можно было подумать, что запись подстроена и девушка просто читает по писаному. Только ближе к концу голос ее надломился и сорвался в плач. Потом запись закончилась – так же внезапно, как началась. Веселый радиоведущий прокричал «Хей, хей, хей!» и «Балалайка!», а потом представил следующую композицию.

– Больше ничего не было?

Вистинг покачал головой.

– Запись длилась одну минуту сорок три секунды, – произнес он. – За это время можно многое сказать. Она рассказала, что машина ехала час, а потом остановилась, и она много часов пролежала внутри. Когда мужчина наконец открыл багажник, он ослепил ее фонариком и заставил надеть на голову мешок. Потом он приказал ей вылезти из багажника, пройти двором и спуститься в подвал. Там она пробыла два дня, а потом он снова положил ее в машину. Сквозь щель в мешке она видела свои ноги, когда он ее водил туда-обратно, и решила, что находилась на ферме.

– Как она смогла записать сообщение?

– Плеер остался в багажнике, и она сумела начитать. Куда он ее вез и как ей удалось выкинуть плеер, мы не знаем.

Сюзанне медлила.

– Он что-то делал с ней в подвале?

– Только смотрел на нее.

– Смотрел?

– В подвальном помещении, в котором он ее держал, были белые стены и яркая лампа на потолке. В стене, вверху, было узкое окошко. Он стоял там и смотрел на нее.

Пламя свечи между ними колыхнулось, фитиль утонул в жидком стеарине. Взвился голубой дымок.

Вистингу не давали покоя не только мысли о том, что пережила Сесилия Линде за эти двенадцать дней, но и мысли о другой девушке. Эллен. Она пропала годом раньше.

Тень за ребристым стеклом имела человеческие очертания. Она исчезла, и Лине успела сделать шаг назад, прежде чем входная дверь дома 78 распахнулась. Дверное полотно угодило девушке прямо по лицу. Лине упала назад, скатилась по лестнице и почувствовала, как из носа течет теплая кровь. Мобильный отлетел к каменной дорожке.

Фигура в дверном проеме ринулась наружу. Лине мельком увидела этого человека; потом он споткнулся об ее ноги и упал. Он был одет во все черное, на его голову была натянута шапка с прорезями. Практически инстинктивно Лине крепко ухватила его за ногу. Они покатились. Мужчина пытался вырваться, колотил ее кулаками. Лине изворачивалась, подставляя под удары спину. Они отзывались жгучей болью внизу живота, но хватку она не ослабила.

Удары прекратились. Мужчина поднялся на ноги и потянул Лине за собой. Она посмотрела вверх и увидела, что он хватает стоящие у стены грабли. Он поднял их, занес над головой и ударил Лине. Зубья задели ее бедро и ягодицу. Она заорала от боли и отпустила мужчину.

Тот бросил в нее грабли, проскочил мимо и выбежал за ворота. Лине поднялась и увидела, как мужчина пересекает площадку, на которой она оставила машину, направляясь в сторону старого замка. Потом он скрылся в темноте.

Лине осталась стоять, согнувшись и опершись руками на колени. Чувствовала стук сердца в груди и вкус крови во рту. На камнях перед нею что-то блеснуло. Она наклонилась и подняла этот предмет.

Им оказался синий игрушечный автомобиль с черной крышей, размером со спичечный коробок. Модель с подвижными частями. Багажник был открыт. Она закрыла его указательным пальцем и сунула машинку в карман. Потом тыльной стороной ладони вытерла с губ кровь, уже переставшую течь. Начали складываться отдельные рациональные мысли.

«На журналиста “Верденс Ганг” напал предполагаемый убийца».

Это статья. Громкая статья. Если даже ее не напечатают на первой полосе, то поместить материал об ее отце в том же номере, в котором будет описано случившееся с ней, все равно не получится. Две статьи про одну семью – небывалое дело. Фростен будет вынужден придержать статью с обвинениями в адрес ее отца, возможно, на достаточно долгий срок, чтобы нашлось, что на них возразить и сенсации не вышло.

Она осмотрелась в поисках мобильного. Его дисплей светился, и она увидела, что разговор с полицией не обрывался.