Братья и сестры по оружию. Связные из будущего - Юрий Валин

Майор Васько опустил бинокль и без выражения глянул на командира батальона. Комбат ответил неопределенным пожатием плеч. Связного он отправил вовремя. Приказ на отход боевое охранение получило, но потом выскочили те немецкие мотоциклисты, их легко положили у ручья, увлеклись, ну и…

Рассказывать незачем. Комполка и сам видел опрокинутые мотоциклы, тела немцев, валяющиеся возле них. Но теперь застрявший взвод задерживал всех. Батальон ушел далеко по просеке. У опушки остались только три танка прикрытия, мотоциклисты комендантского взвода и два штабных броневика. Да еще машина с радиостанцией, без которой командир полка и шагу не ступал.

— Прикрыть надо дураков, — пробурчал Акимов. Он, проведший бок о бок с командиром полка последние восемь месяцев, хорошо понимал молчание Васько. Эти месяцы непрерывных, не укладывающихся ни в какие нормы и наставления полевых занятий и упорной возни в танковых парках имели единственную цель — полк должен работать как часы. Вторые сутки шла война, та самая, к которой были устремлены помыслы все последнее время. Война, из-за которой батальонный комиссар Степан Иванович Акимов, член партии, человек, преданный Советской власти до мозга костей, поддерживал прямые нарушения и игнорирование директив и приказов штаба округа. Сколько раз он писал и рвал донесения в штаб КОВО[9]. Вашугин[10]бы этого не понял. Да и как понять, когда командир полка учит личный состав совсем другой войне. Учит безоглядно и яростно, опровергая большую часть теорий и наставлений, разработанных на таком верху, что лучше и не заглядывать — шею сломаешь. Враг окопался в наших рядах. Что ж ты ему верил, что ж ты ждал и надеялся, будто немцы полезут раньше, чем в бдящих органах поймут, что на самом деле творится в полку? Ладно, все позади, полк готов к бою. Готов намного лучше, чем другие части родной дивизии. Вчерашний утренний бой подтвердил это куда уж нагляднее. Скинули, утопили фашистов в реке. Полтора часа — и нет немецкого батальона. Пылают машины и танкетки на том берегу Днестра. И полк ушел от удара авиации, от артобстрела. Не оставив ничего ценного ни в казармах, ни в ангарах. Все знал Васько заранее. И знал, что позавчерашняя ночная тревога не кончится отбоем.

Загадка, откуда командир полка все знает, уже давно настолько измучила комиссара, что он твердо решил позабыть о ней. Полк готов. Одержал первую победу. Нет провокации и предательства, чего, невзирая на все доводы рассудка, так опасался Акимов до самого вчерашнего рассвета. Кругом прав товарищ Васько Николай Андреевич, член партии с 1927 года, вдовец, трезвенник и ясновидящий. Но есть отдельные недочеты и упущения. И разгильдяйство. Вчера не завелся один из бензовозов, а уж на что уделяли внимание технике обеспечения. Не меньше, чем боевым подразделениям. Пришлось тянуть на буксире, благо ни один из тягачей не подвел. И вот теперь — зазевавшийся взвод. Лейтенант глупо погиб, бойцы растерялись.

На то и война, чтобы люди гибли. И чтобы техника не выдерживала. И чтобы похоронки шли. «Если завтра война» — кинолента жизнеутверждающая, но больше для пионеров. Прав Николай, с агитацией и пропагандой мы что-то совсем не туда заехали.

Но взвод нужно срочно вытаскивать, а то полк только под Мозницами догнать удастся. Как не хочет комполка демаскировать присутствие тяжелой техники, но придется.

— Давайте сюда Мартынова, — негромко сказал Васько. — Пусть прикроет «пластунов». И не смотри на меня так, Степан Иванович, — командир полка коротко покосился на своего заместителя по политической части. — Знаю, что сержант, знаю, что молодой. Там, у немцев, только две «жестянки» и пехота. Если с ними наш мальчишка не справится, лучше нам с тобою сразу за гранаты взяться да с геройским «Ура!» на немцев рвануть.

«Тридцатьчетверка» проломила заросли опушки, плюнула сизым дымом и понеслась к ручью. Гусеницы вспарывали зеленую свежую траву. Огонь немцев усилился. Длинные и, по сути говоря, бесполезные пулеметные очереди стучали не переставая. Танк, не обращая на них внимания, двинулся к возвышенности левее. Взлетел на холмик, подмяв молодые березки. Оба «PZ» сосредоточили огонь на большой машине. «Тридцатьчетверка» не отвечала. Ствол орудия смотрел куда-то в сторону от маячивших на опушке немецких машин.

Васько ясно увидел бледные искры, высеченные очередью по броне покатой башни с номером 22. Напугать хотят, что ли? Нахалы. Вдохновленные бездействием советской машины, немецкие танки выдвинулись ниже по склону. Одна из танкеток вновь принялась обстреливать залегших красноармейцев. Новая серия мин плюхнулась ближе к русскому танку.

Давай, парень!

«Тридцатьчетверка» взревела двигателем и развернулась корпусом в сторону увлекшихся немецких машин. Выстрел. От попадания в кормовую часть легкий «PZ-I» оказался развернутым на девяносто градусов. Взвилось облако черного дыма.

Экипаж сержанта Мартынова не числился лучшим в полку, но навыки стрельбы у экипажей всех рот были отработаны на высочайшем уровне. Башня чуть двинулась, ловя новую цель. Выстрел… Еще, еще…

Второй «PZ» уже горел, а «тридцатьчетверка» быстро, как будто 76-миллиметровое орудие заряжал автомат, укладывала осколочные снаряды вдоль опушки леса, подавляя огонь немецкой пехоты.

Застрявший взвод шустро бежал к лесу, неся раненых и убитого командира. Охрипший замкомвзвода подгонял отстающих.

— На броню, и уходим по просеке! — майор Васько махнул мотоциклистам.

Запыхавшиеся стрелки, хватаясь за приваренные, вопреки всем инструкциям, скобы, полезли на броню.

Садясь в броневик, Васько сказал батальонному комиссару:

— Ты, Степан Иванович, по своей линии Мартынову благодарность объяви. А от меня — взыскание, чтобы не выеживался. Война длинная, и не всегда перед ним только «жестянки» вертеться будут. Бить мы должны всегда первыми и без театральщины. И давай догонять батальоны.

Позади бухали выстрелы. «Двадцать второй» сержанта Мартынова пятился к опушке, безостановочно обстреливая рассеявшуюся вдоль опушки пехоту немцев.

* * *

Катрин стряхнула с ноги упорных муравьев. Девушка уже около двух часов маялась, сидя у дороги. Кроме насекомых, смотреть было не на что. Только раз где-то в стороне прозудели самолеты. Рассмотреть чьи, так и не удалось. Канонада, становясь то громче, то тише, доносилась с запада и северо-запада.

Проселочная дорога оставалась пустынной, в мягкой пыли купались воробьи. Светило солнце, бездонное голубое небо куполом раскинулось над головой.

Может, не туда ты попала? Не в те времена? И не канонада это, а эхо далекой грозы? Вон солнце как палит. По прогнозу более чем полувековой давности никаких гроз не предвиделось. Или не до наблюдений за кратковременными осадками тогда было?

Нет, точно не то время. И не туда ты попала. Сидишь здесь, совершено чужая дура в идиотском сарафанчике.