Легенда о свободе. Крылья - Анна Виор

– Рохо! Как ты здесь оказался?!

Взгляд Вирда метнулся в сторону говорившего: высокий рыжеволосый парень проталкивался сквозь строй телохранителей госпожи и нагло приближался к нему, не обращая внимания на благородную. Это был Ого: он стал, казалось, еще более высоким, раздался в плечах, он был одет намного, намного лучше, чем Вирд: в черную, кажется, шелковую, расшитую желтыми нитями длинную тунику и свободные желтые шаровары. Вирд не видел друга уже больше года, и от прежнего Ого остались только огненно-рыжая шевелюра и улыбка на все лицо. На щеке друга красовался шрам, такой же, как он видел в бреду, и осознание этого еще больше сбило Вирда с толку.

«Что он здесь делает?» – проскользнула мысль. Вирд вытаращил глаза, ожидая, что охранники благородной все разом воткнут свои короткие мечи в тело наглого раба. Но они не шелохнулись.

Приблизившись, Ого посмотрел на госпожу, и та, улыбнувшись и проведя нежно рукой по его волосам, спросила:

– Ты знаешь его, Лисенок?

– Это же мой друг – Рохо! – засмеялся Ого, нимало не смущаясь. – К’Хаиль, – на древнеарайском это означало «хозяйка», – позволь, я поговорю с ним и подскажу пару способов оказаться на рынке, чтобы ты могла его купить.

Госпожа откинула голову назад, отчего сережки на ее ушах забряцали, издавая приятный глухой звук, и звонко рассмеялась.

Ого взял Вирда под руку и собрался было уходить, когда хозяйка окликнула его. Вирд и Ого разом обернулись. Что-то сверкнуло в белой ручке госпожи, и небольшая монетка, поблескивая на солнце, полетела к Ого, который ловко подхватил ее и спрятал.

– Покорми своего друга как следует, он симпатичный, но очень уж тощий, – сказала она, все еще посмеиваясь. – Пусть узнает, что у меня рабам живется лучше, чем у Оргона.

В ответ Ого поклонился, и Вирд, бросив косой взгляд на друга, тоже склонил голову и согнул спину.

– Пойдем! – воскликнул, почти закричал Ого, не расставаясь с широкой улыбкой, и треснул Вирда по спине со всей своей молодецкой силы. – Я сейчас расскажу тебе, что со мной приключилось! Если бы это происходило не со мной, я бы сам ни за что не поверил, что так может быть!

Вирд усмехнулся: он мог сказать то же самое.

Друг тут же повернулся и решительно принялся протискиваться сквозь толпу, Вирд едва поспевал за ним, приклеившись взглядом к рыжей, заметной издали в скоплении народа и возвышающейся над всеми другими голове Ого.

Они пробрались сквозь людные ряды торговцев, сквозь широкую главную площадь, свернули в узкий переулок, и наконец Ого отворил едва заметную ссохшуюся дверь и протиснулся в какое-то помещение. Вирд нырнул в комнату за ним.

Зал был заполнен людьми, весьма разношерстными: молодыми и старыми, со светлыми и темными волосами и кожей, трезвыми и пьяными. Одеты все они тоже были по-разному: кто-то так, как сам Вирд, кое-кто получше, но благородными, судя по всему, здесь и не пахло. Деревянные тяжелые столы, такие же табуреты, низкий потолок, маленькие окошки без стекол, густой запах хмельного и съестного, ругань, шум, пение… Вирд впервые был в подобном заведении, он растерянно оглядывался вокруг, в то время как его друг, чувствовавший, по-видимому, здесь себя как дома, плюхнулся на свободный табурет у дальнего стола в углу и указал на табурет рядом с собой Вирду.

– Простой люд, – прокомментировал он, проследив за взглядом Вирда, изучающего зал. – Большинство, конечно, свободные, но богатых здесь нет.

Ого шумно выдохнул и тут же пустил в ход монетку хозяйки, махнув подавальщице. И принялся тараторить на свой обычный манер;

– Слушай! Какая удача, что ты здесь оказался! Я гляжу – кто-то чуть не повалил к’Хаиль Фенэ, прямо на площади. – Он лукаво подмигнул Вирду, а тот тупо уставился в появившуюся перед ним, как по волшебству, кружку с пенным желтоватым напитком. – А это ты – собственной персоной! Да еще и самой к’Хаиль понравился! Вот уж удача! Как это Оргон послал тебя в город? Понимаю, что времени у тебя не так много, но ничего, поесть успеешь! Уж я-то знаю, как у Оргона кормят! Да и не страшно: если задержишься, не пошлет же он за тобой эффа! – Ого хихикнул.

«Уже послал», – мысленно ответил ему Вирд.

– А если к’Хаэль и рассердится, то это к лучшему – может, продаст тебя, а я уж уговорю Фенэ тебя купить. Заживем тогда!

Так же, словно по волшебству, появились перед Вирдом миска, полная тушеного с овощами мяса, ароматный пирог с не известной ему пока, но, судя по запаху, безумно вкусной начинкой, кусок свежеиспеченного белого хлеба, зажаренный целиком цыпленок. Вирд судорожно сглотнул, вцепился в кружку с пенным напитком и, пригубив, скривился от горечи.

– Это с непривычки, – заметил Ого. – Ты такого раньше не пил. Я уж знаю. Но ничего – распробуешь. Хоть и горьковатое, зато жажду утоляет славно! А я думаю, как он там? А он сам ко мне пожаловал!

– А ты как? – успел вставить Вирд, поглощая мясо вперемешку с белым хлебным мякишем.

– Как к’Хаэль, Рохо! – Вирд сжался от этого рабского имени, но сейчас было не место и не время поправлять друга. – Да у меня словно «неделя в раю», только длится эта неделя уже целый год! С тех пор как к’Хаиль Фенэ меня купила. Моя хозяйка – это что-то! – Он продолжал тараторить и улыбаться, лишь время от времени прихлебывая тот горьковатый напиток из своей деревянной кружки. – Меня лишь беспокоило, как ты там и как там моя золотая мамочка. Я счастливый человек! И знаешь, Рохо, кого я люблю больше всех, кроме, конечно, золотой моей мамочки?

Вирд пожал плечами, разгрызая нежное куриное крылышко вместе с костью:

– К’Хаиль?

Ого громко засмеялся, он всегда был, как огонь в его волосах, быстрым, шумным, несдержанным.

– Нет, Рохо! Не угадал. Фенэ у меня на четвертом месте, после тебя!… Это Михель!

Вирд поперхнулся пирогом и закашлялся.

– Да, да! – продолжил Ого. – Она сделала для меня больше, чем кто-либо другой, кроме разве что моей золотой мамочки. Вот если бы она меня полюбила – и что? Этот жирный ревнивый ублюдок, Оргон-младший, прирезал бы меня где-нибудь в поле и тело бросил на растерзание падальщикам. А так – меня продали! Ты понимаешь? ПРОДАЛИ! И я в раю – у к’Хаиль Фенэ! Я ем все, что хочу, сплю на перьевых перинах, и каждую ночь… – Он закашлялся. – И она ничего, очень даже ничего! Ты уж мне поверь!

– А шрам? Откуда? – бросил Вирд, пережевывая очередной кусок пирога и заедая его куском куриной грудки. Он уже чувствовал себя захмелевшим, не от пенного горького напитка, к которому почти не притронулся, – от сытости.

– Это? – Ого громко заржал. – Ты что, думаешь, это от хозяйки? Да это подарок жирного борова – Оргона-младшего! Тогда, когда я висел на столбе и орал благим матом от того, что Михель сдабривала мне солью свежие раны. Этот, сожри его эфф, ублюдок подошел ко мне спереди и располосовал мне полщеки своим мечом – видно, научили его такому приему, фехтовальщика проклятого! Он такую мне рану оставил, что через нее зубы можно было увидеть – прямо второй рот! И когда он собственноручно плеснул соленые остатки из кружки в рану – тогда я не орал – я визжал, как резаная свинья! Это было больно!.. – Ого помрачнел на мгновение и тут же вновь расцвел широкой улыбкой. – Он тогда сказал, что благодаря этому «подарочку» ни одна рабыня, даже самая отвратительная, на меня не посмотрит: таким, мол, я стану уродом. Только он не учел, что у меня кровь кутийца, а на кутийце раны заживают в десять раз быстрее и лучше, чем на любом арайце. Если бы такая рана была на его жирной щеке – тогда точно любая бы побрезговала его целовать, да и без раны – та еще харя, сожри его эфф! Два месяца меня никто не хотел покупать – боялись, что рана загноится и я подохну! И к’Хаэль Оргон ходил злой, как эфф без ошейника, на своего жирного сыночка. Уж я надеюсь, что он тогда всыпал тому как следует по жирному заду. А через два месяца у меня остался только шрам. Да и тот мне идет. Фенэ говорит, что купила меня благодаря ему, с этим шрамом у меня лицо не смазливого юнца, а воина из Куты! – Глаза друга лихорадочно горели, Вирд мельком взглянул на него и заметил, что действительно, шрам его совсем не портил и придавал мужественности и серьезности его озорной лисьей физиономии.