Полночный всадник - Кэт Мартин

Кэрли посмотрела в окно, чтобы проверить, не следят ли разбойники за домом, медленно сосчитала до трех и распахнула дверь кухни. Подхватив полы халата, она бросилась вперед, едва ощущая босыми ногами холод влажной земли и острые камешки.

Колокол был укреплен на прочной доске в двадцати футах от кухни. Густые длинные золотисто-каштановые волосы девушки развевались, когда она бежала к нему. Вцепившись обеими руками в веревку, Кэрли начала отчаянно дергать ее.

Рамон натянул поводья, как только звон колокола прорезал воздух.

— Madre de Dios [17], — тихо пробормотал он, оглядываясь в поисках источника звука. Заметив маленькую фигурку в халате, испанец тотчас узнал девушку. — Andele, muchachos! [18]Берем лошадей и уходим!

— А как же другие животные? — спросил Андреас, подлетев к брату на испуганном коне. — Мы не можем уехать без них.

— Санчес и Доминго собирают коней. Я помогу им — поезжай с остальными.

Но Андреас уже повернул своего коня ко второму загону. Рамон выругался, но его слова потонули в шуме, ржании лошадей, криках мужчин. Пришпорив коня, испанец обогнал брата, на скаку отдавая приказания Санчесу и Руису Доминго. Потом направил жеребца к девушке, все так же отчаянно звонившей в колокол.

В саманном доме зажегся свет, и оттуда начали выбегать полуодетые мужчины. Кое-кто был вооружен. Рамон не опасался пастухов Остина, но многие из них вступили бы в схватку с Эль Драконом, ибо симпатизировали любому человеку с испанской кровью, враждующему с gringos. Но англичане уже начали стрелять. Среди них был и Флетчер Остин.

Колокол смолк, тишину нарушали лишь громкие выстрелы. Виллегас, открыв ответный огонь, ранил двух человек Остина, но свинец угодил в руку Игнасио, по бедру Сантьяго тоже текла кровь. Девушка присела на корточки за деревянным лотком для стока воды. Рамон, удаляясь от Кэрли к своим людям, вдруг увидел, что к ней скачет Андреас.

— Андреас! — закричал он. — Назад!

Но было уже слишком поздно. Прозвучал ружейный выстрел, его брат дернулся, потом повалился на круп коня, а на его рубашке заалела кровь.

Ярость охватила Рамона. Он бросился к брату, но Педро Санчес опередил его и увлек коня Андреаса к задним воротам ранчо. Рамон подумал о девушке, о причиненных ею неприятностях и ее надменном поведении. Перед его мысленным взором возник брат, направляющийся к Кэрли.

Ярость разгоралась в нем все сильнее. Вороной конь поднялся на дыбы; испанец пришпорил его и помчался к девушке, присевшей у деревянного лотка. Возле Рамона просвистела пуля, но он не остановился. Увидев мчащегося всадника, Кэрли закричала, потом вскочила и побежала.

Именно этого и ждал испанец.

Когда вороной конь поравнялся с девушкой, Рамон наклонился, обхватил рукой ее талию и подтянул Кэрли к седлу. Она кричала и отбивалась, но не могла вырваться. Испанец перекинул ее через седло и прижал к нему. Рамон ощущал ее дрожь, видел, как разметались по крупу жеребца длинные золотисто-каштановые волосы. Она боится пошевелиться, с мрачным удовлетворением подумал Рамон, догнав товарищей возле опушки леса. Ковбои гнали перед собой табун.

Они быстро двигались по заранее выбранной тропе. Вдали все еще гремели выстрелы, но люди Рамона были уже вне досягаемости. Они углубились в лес, удаляясь от ранчо, от опасности и поднимаясь в горы, сулившие спасение.

Рамон на мгновение задержался, чтобы связать девушке руки и ноги и воткнуть в рот кляп. Потом, перебросив ее через круп коня, он поехал искать брата.

Когда он нашел Андреаса, тот едва держался в седле.

— Забери девушку, — приказал Рамон ковбою по имени Энрикес.

Сильный парень понес девушку к своей лошади, положил лицом вниз поперек седла и сел позади нее. Санчес хмуро посмотрел на Рамона, недовольный похищением женщины, и бросил быстрый взгляд на Андреаса.

— Как он? — спросил Рамон, встревоженный ранением брата.

— Дела плохи, мой друг, — ответил Санчес. — Очень плохи.

Рамон похолодел. Значит, пуля угодила не в плечо, как он думал.

— Мы не можем останавливаться, пока не достигнем перевала. Он дотянет?

— Сомневаюсь. — Санчес покачал головой. Тревога Рамона усилилась, сердце глухо стучало, тяжесть навалилась на грудь. Он повернулся к Руису Доминго, молодому ковбою с худым лицом:

— Что с другими ранеными? Они доедут до перевала?

— Si, дон Рамон. Их раны не так опасны.

— Скачите к каньону возле Лос-Осос. Там есть укрытие и вода для лошадей. Потом разделитесь, как мы планировали. Мартинес возьмет пять человек и направится с лошадьми в Сакраменто. Остальные подождут нас у начала каньона. Если мы не появимся до завтрашнего рассвета, поезжайте в крепость без нас.

На лице ковбоя отразилось легкое сомнение.

— Si, patron [19].

Тревога за Андреаса вытесняла все мысли из головы Рамона. Когда мужчины уехали, он вернулся туда, где оставил брата. Андреас почти без сознания лежал на спине лошади. Возле него стоял Санчес. Охваченный страхом, Рамон стиснул зубы, взял поводья и повел лошадь к ручью. Нетвердыми руками он снял брата с седла и услышал его стон.

— Не волнуйся, я с тобой. Все будет хорошо.

Санчес развернул походную постель, и они положили на нее Андреаса. Дрожащими пальцами Рамон расстегнул рубашку и отбросил окровавленную тряпку, которой Педро заткнул рану, пытаясь остановить кровь.

— Madre de Dios… — Сердце Рамона сжалось, когда он увидел рану, торчащий из-под кожи обломок ребра и кровь, пузырящуюся в пулевом отверстии при каждом вздохе.

— Прости… Рамон, — простонал Андреас.

— Не надо говорить. — У испанца перехватило дыхание, и он смахнул слезу. — Береги силы.

Из побелевшего рта Андреаса вырвался тихий хрип.

Рамон пригладил влажные черные волосы брата.

— Рог Dios [20], брат, почему ты не послушался меня?

Открыв глаза, Андреас увидел лицо брата, залитое слезами.

— Не терзай себя… Рамон. Налет… был моей идеей. Ошибку допустил я… а не ты.

Он закашлялся, и при этом его пронзила такая боль, что на лбу выступила испарина.

— Лежи спокойно, Андреас.

Тот снова приоткрыл глаза:

— Скажи матери… что я люблю ее.

Рамон сжал руку брата. О, как бы он хотел лежать здесь вместо него и страдать от боли!

— И еще… тетю Терезу, — прошептал Андреас.

— Я передам им, — с трудом проговорил Рамой, почти ничего не видя сквозь слезы, застилавшие глаза. Он не был готов к этому. Господи, он и не подозревал, что брат ранен так серьезно!