Дерзкая пленница - Вирджиния Хенли

Вулфрик схватил ее за волосы, намотал их на кулак и дернул с такой силой, что она упала на колени.

— Тебе придется ко многому привыкнуть и многому научиться, Лили. Покорность — это только первое правило. Я заставлю тебя слушаться, сука, и ты еще будешь рада выполнять мои приказания!

Вцепившись в ворот ее красивого платья, так изящно вышитого мелким неровным жемчугом, Вулфрик крякнул и разорвал платье сверху донизу. Оно упало на пол, и Лили оказалась перед ним беспомощно обнаженной. Ее гнев мгновенно перешел в ослепляющий страх, и у нее задрожали руки и ноги.

— Помоги мне раздеться! — приказал он и грубо сжал руками ее груди.

Вскрикнув, Лили нехотя помогла ему снять то, что на нем еще оставалось.

— Еще раз крикнешь, заткну рот вот этим! На этот раз было предельно ясно, о чем идет речь, потому что он ткнул свой твердый член прямо в лицо Лили.

Ее охватил ужас, смешанный с отвращением. В голове проносились планы спасения, и она уже видела, как голая вбегает в переполненный трапезный зал. Изловчившись, Лили выскользнула из его цепких рук и бросилась к дверному засову. Вулфрик ринулся за ней. От резкого движения он потерял равновесие и чуть не упал, но все-таки успел поймать Лили и стиснуть в железном объятии. Он швырнул рыдающую Лили на ложе вниз лицом. Раздвинув ей ягодицы, он взял ее сзади, как уже много лет проделывал это со своим мальчиком-оруженосцем. Лили вскрикнула от боли и, собрав все силы, ударила его локтем в брюхо. Он взревел, потом оглушительно рыгнул, скатился с нее и, заблевав всю постель, потерял сознание.

Лили не знала, сколько времени пролежала в оцепенении. Придя в себя, она ощутила почти невыносимую боль и увидела на себе пятна крови. Смутно она осознала, что слышит какой-то шум. В криках мужчин и воплях женщин были страх и смятение. Кто-то барабанил в дверь… Лили поднялась, закуталась в бархатное платье, подошла к двери и сняла тяжелый засов. Дверь тут же распахнулась, и она увидела свою мать.

— Прошу прощения, что помешала, дорогая, но Вулфрик срочно нужен отцу!

Лили показала рукой на голого мужчину, лежащего в крови и блевотине.

— Милости прошу, отец может забрать его. В следующий раз, когда я увижу своего мужа, я его убью, — спокойно сказала Лили.

— Боже мой, что здесь произошло? Норманны высадились у Певенси. Огромное войско, семь или восемь сотен кораблей, а наши мужчины оставили свои посты! Гарольд взбесится, когда узнает об этом!

Лили прошла мимо матери, будто не слышала ни единого слова. Сейчас ей было не до этого. Она спустилась по лестнице, не обращая внимания на людей, пытавшихся с ней заговорить, и направилась прямиком в оружейную. Поискав, Лили, в конце концов, нашла острый кинжал в ножнах, украшенных самоцветами. Она крепко зажала его в руке и тем же путем вернулась к себе. Войдя в комнату, Лили захлопнула дверь, опустила засов и подтащила большой сундук, набитый ее вещами, к тяжелой деревянной двери. Она легла на свою кровать, и только тут слезы хлынули у нее из глаз и, обгоняя друг друга, заструились по щекам.

Еще до наступления рассвета первого дня октября, как только владельца Окстеда привели в чувство, воины сошлись на совет. Надо было срочно решать, что делать. Первое предложение — вернуться на побережье и преградить путь норманнам — посчитали безрассудным, так как сил было слишком мало, и его отбросили. Некоторые доказывали, что следует кратчайшим путем мчаться на север и соединиться с войском Гарольда, которое уже быстрым маршем двигалось на юг. В конце концов большинство согласилось, что лучше всего ехать в Саффолк, собрать еще дружины, сколько удастся, и отправиться в Лондон, ибо Гарольд обязательно пройдет через него, направляясь на битву с Вильгельмом Нормандским.

Подводы быстро нагрузили фуражом и отправили в Севенокс, где они должны были ждать подхода боевых сил. Воины бросились разбирать оружие и доспехи. Стены оружейной покрылись бесчисленными царапинами оттого, что многим пришлось карабкаться под потолок, чтобы достать свое снаряжение. Все делалось в такой спешке, что не осталось времени проститься как положено. И когда Лили, просидев в своей комнате за крепко запертой дверью двадцать четыре часа, наконец, сняла засов и осмелилась выйти, все мужчины уже давно уехали.

В Годстоуне провели беспокойную неделю, ожидая хоть каких-нибудь вестей. Наконец прискакал Эдвард и с лихорадочным возбуждением рассказал все, что он знал о происходящих событиях.

— Меня послали за лошадьми, миледи, — обратился он к леди Элисон. — Я забрал почти всех у нас, в Окстеде. Лорд Этельстан сказал, что и вы сможете помочь. Гарольд — невообразимый человек! Двадцать пятого сентября у Стэмфорд-Бриджас в Йоркшире была решающая битва, и он выгнал норвежцев из Хамбера. Как только гонец привез весть о вторжении норманнов, он тут же двинулся на юг. Он уже в Лондоне, а ведь еще только восьмой день октября! Невозможное деяние, скажете вы! Он рвется вперед и обогнал войско. Вот почему нужны свежие лошади. Своих они почти загнали. Как только подойдут пешие отряды — может быть, даже завтра, — мы мощным броском выйдем к побережью и преподадим Вильгельму славный урок! — Он пылал гордостью за сильного и непобедимого Гарольда.

Леди Элисон сказала:

— За эту неделю до нас дошло много слухов о том, что творят норманны, и даже если они правдивы только наполовину, Бог да поможет нам! Вильгельм привел, по меньшей мере, восемь сотен кораблей, не считая лодок и яликов, набитых оружием и доспехами. У него сотни конников, закованных в латы, лучников… Он даже взял с собой плотников — строить крепости, а также поваров и фураж — кормить войско и лошадей. Но самое ужасное то, что они жгут деревни и города. Грабеж, убийство, насилие, разрушение, пожары, и все это уже близко от нас… Вот что тревожит, не дает нам покоя, Эдвард.

Он бросил взгляд на Лили, призывая леди Элисон не говорить об этом в ее присутствии.

— Не бойся, Лили! Без сомнения, все это сильно преувеличено. К тому же через несколько дней, максимум через неделю, наше войско доберется до побережья, и мы прогоним норманнов за Ла-Манш, откуда они явились. Тебе не придется пускать в ход кинжал, который ты носишь, дорогая сестрица.

— Ты прав, Эдвард, уличая меня в трусости. Но есть один сакс, которого я боюсь больше, чем всего проклятого нормандского войска!

Леди Элисон тут же быстро заговорила:

— Возьми любых лошадей, какие тебе нужны, только оставь Зефиру Лили и одного коня для меня, если сочтешь это возможным, и да пошлет тебе Господь удачи, Эдвард! Может статься, при следующей встрече ты привезешь нам добрые вести. Я предложила твоей матери пожить у нас, пока все это не кончится. Она совсем разболелась после того, как пришло сообщение о высадке норманнов. Мы сделаем для нее все что можем, пока ты не вернешься.

Лили поцеловала Эдварда и грустно улыбнулась. Он должен был отвести коней в Севенокс и ждать там прибытия войска.

— Эдвард, ты никогда не участвовал в битвах. Прошу тебя, постарайся, чтобы твоя безрассудная храбрость не погубила тебя. До свидания! С Богом!