Война 2020. Керченский узел - Николай Марчук

Оставив Серого с его бойцами сторожить выходы из катакомб, мы поехали обратно на ЗЖБИ, чтобы привести каких-то там спецов с дистанционными микрофонами, позволявшими уловить движение людей под землей.

«ГАЗон» проехал по проселку через посадку, метров через двести должен был показаться поворот на «железку», а там пара минут, и мы на месте.

– Справа движение, – произнес Якут, указывая на опушку посадки, там, где чахлые деревца заканчивались и дальше шло лишь заросшее бурьяном поле. – Гляньте, там пацик какой-то крадется.

– Сворачивай, – приказал я водителю. – Догоним и берем. Смотрите в оба!

«ГАЗон» свернул с колеи и, протиснувшись между двух кустов, вырулил на поле. Пацаненок, одетый в черный дутый пуховик, заметил нас и пустился наутек. Грузовик прибавил ходу и через минуту погони до бегущего впереди пацана оставалось всего каких-то пара метров, но мелкий дрыщ резко прыгнул в сторону и… исчез.

Водитель резко нажал на тормоз, и все, кто был не пристегнут, повалились вперед. Открыв дверь, я выскочил наружу, вскидывая автомат. Извилистая узкая расщелина, едва заметная в траве, на ее дне заметны торчащие из стены ноги – паренек пытается залезть в какую-то нору.

Автомат дернулся несколько раз, и короткая очередь прошила темноту расщелины. Пули попали в ногу, которую паренек не успел убрать. Раздался дикий вопль. Было видно, что пуля калибра 7,62, попав в голень, оторвала приличный кусок мяса.

– Якут, вниз, – приказал я. – Зацепишь за ноги веревкой, и вытащим наверх. Остальные – прикрывайте.

Якут сноровисто спустился вниз, обмотал ноги паренька веревкой и выбрался обратно наверх. Вдвоем с Николаем мы вытащили раненого наверх, тот отчаянно хватался пальцами за камни и ругался почем зря.

– Кто такой? Почему убегал? – злобно ощерившись, выкрикнул я в самое лицо паренька. – Быстро отвечай! Где Бородач? Отвечай! – Ствол автомата с еще горячим после стрельбы пламягасителем уперся в правую щеку раненого. Я надавил, и послышался зубной скрежет. – Отвечай, а то убью!

– Я не знаю! – истошно закричал раненый и забился в нервном плаче.

Парень извивался всем телом, пытаясь освободиться от веревочных пут. Получалось плохо – ноги и руки были стянуты на совесть, а веревка на ногах, между прочим, заменяла жгут, остановив кровотечение из ноги. Что-то мне не нравилось поведение мальца, чувствовалась какая-то фальшь. Хотя, может, все дело в шоке от ранения. Ладно, устроим еще одну проверку!

– Он нам бесполезен. Добить и сбросить в расщелину, только травой присыпьте, чтобы его до темноты не нашли, – выждав несколько минут, произнес я. – Не забудьте снять с него веревки и оглушить, чтобы он от потери крови сам загнулся.

Якут прочитал в моих глазах, что я задумал, и принялся развязывать узлы, громко комментируя, что сейчас будет делать. Может, моя реплика, а может, деловитое спокойствие, с которым Николай развязывал веревки, сделало свое дело, и парень, выгнувшись дугой, злобно прошипел:

– Ладно, суки, хорош трындеть. Все расскажу, только перевяжите и дайте уползти, – совершенно другим тоном потребовал малец, и куда только делась нервная истерика?

Хрясь! – с размаху пнул парня по раненой ноге:

– Еще раз вякнешь в нашу сторону что-нибудь подобное, и уползать будешь, волоча за собой кишки. Понял? – процедил я, вытаскивая из кармана небольшой складной нож.

– Где выход на поверхность из логова Бородача? – спросил я, уперев острие ножа в висок мелкому, на виске была набита татуировка в форме иероглифа. Кончик клинка с легкостью пробил кожу и рассек вену, кровь хлынула тонким ручейком, заливая глаз, щеку и ухо. Татушка на виске вмиг окрасилась в гранатовый цвет. – Отвечай быстро и четко.

– Под железкой, где была весовая, есть выход наверх. Парни смогли разобрать узкий лаз, я едва протиснулся. Послали на разведку, но я думал сбежать в одиночку, а тут вы.

– Сколько с Бородачом человек?

– Шестеро, не считая баб, – замешкался с ответом мелкий.

– Врешь, – констатировал я, надавливая на лезвие ножа и ведя клинком вдоль по лбу. Глубокая борозда тут же наполнялась кровью, заливая лицо подранка.

– За что?! – истошно закричал мелкий. – Я же отвечаю на ваши вопросы! Не знаю, сколько с ним людей, может, еще кто-то есть. Я сразу же ушел, как только верхний ряд камней сдвинули.

– Ладно, хрен с тобой. Ползи, куда хочешь, – выпрямившись, проговорил я, убирая нож в карман.

– Хоть рану перевяжите или дайте бинт и жгут, – деловито попросил мелкий, садясь на землю.

– Обойдешься, – огрызнулся я. – Все в машину.

– Козлы! – тихо пробубнил себе под нос раненый.

Я обернулся, огляделся вокруг и, отойдя на несколько метров в сторону, выпустил из автомата короткую очередь. Мелкий как раз попал на одну линию с расщелиной, пули угодили в голову, разорвали ее на несколько частей, как переспелый арбуз. Обезглавленное тело завалилось на бок и по инерции скатилось вниз – глухой стук сообщил, что труп упал на дно.

– По машинам! – прикрикнул я на своих подчиненных, застывших солеными столбами у «ГАЗона». – Чего уставились?

Первыми от увиденного «отошли» Якут и Курган, все-таки парни побывали на войне, да и меня видели в деле не раз и не два. На настоящей войне и не такое бывает.

– Зачем ты его убил? – тихо спросил Сахаров. Он у нас был самым молодым и еще «не обстрелянным» бойцом в группе. – Надо было его перевязать и сдать гвардейцам.

– Вот еще! – огрызнулся я. – Во-первых, я командир, и только я решаю, что надо делать и как. А во-вторых, некогда нам с ним возиться, у нас каждая минута на счету, так что нет мне дела до всяких ублюдков. И в-третьих, надо ориентировки зазубривать наизусть, и тогда глупых вопросов задавать не будете.

– В смысле? – нахмурился Сникерс.

– В коромысле, – передразнил его я. – Рост 150-155 см. Коротко стриженный, щуплого телосложения, черты лица мелкие, на правом виске татуировка в форме иероглифа, – продекламировал я вслух текст из одной ориентировки, что целыми стопками лежат на столе в «дежурке», и вместо обоев заклеены все стены в той же «дежурке». – Ничего не напоминает?

– Не знаю. Не помню, – честно признался Сахаров.

– Три недели назад совершил изнасилование и убийство. Был задержан казачьим патрулем, но те его упустили, подумав, что такой щуплый дрыщ не окажет должного сопротивления, а он порезал одного из казачков, причем его же кинжалом, – вспомнил ориентировку Плов. – Угадал?

– Ага, – кивнул я. – Так что такую мразь опасно было оставлять при себе. У нас и так каждый ствол на счету. Плов, выпускай нас здесь, а сам с Сахаровым объедете вон тот бугор, и тогда «железка» с нужной нам хибарой будет у вас как на ладони. И вызови подмогу. Басурман, хватай ПКМ и занимай позицию вон за тем деревом. Якут, Курган, вы за мной.

Выпрыгнув из машины, я быстрым шагом двинулся вдоль железной дороги, до цели – бывшей весовой – было всего метров сто – сто пятьдесят. Надо было пробежать совсем чуть-чуть, взобраться на невысокий пригорок, и нужная нам постройка окажется в зоне видимости, при этом наша позиция будет защищена, а все, кто вылезет из подвала весовой, попадут под перекрестный огонь с трех точек. Нам надо было всего лишь заблокировать выход на поверхность и дождаться приезда гвардейцев. И все, можно было бы ехать в тыл, жрать гречневую кашу с тушенкой.