Великий князь - Алексей Кулаков

– Это лишнее.

Оглянувшись, глава Великого посольства против своей воли слегка дернулся, потому что дворцовая стража как раз неслышно отходила назад, убирая боевые ножи.

– Радный пан, я слабо разбираюсь в законах и установлениях Великого княжества Литовского и королевства Польского. Вы не подскажете, как у вас казнят отравителей, посягнувших на жизнь короля или его наследника?

Попытавшись встать, дабы с честью ответить на прямое обвинение, родовитый шляхтич вдруг понял, что не чувствует ног. Совсем. Вдобавок виски и лоб вдруг резко пробило испариной.

– Государь-наследник…

Слава богу, руки его пока слушались, хотя уже едва заметно дрожали – приложив ладонь к сердцу, мужчина неловко поклонился:

– Клянусь всем, что у меня есть, я не знал!..

Против своей воли Юрий Александрович поперхнулся, потому что необыкновенно яркие глаза царственного юноши вдруг засияли белым светом, превращая его в подлинного ангела. Ангела Смерти!..

– Что же ты замолчал? Говори, я слушаю тебя.

– Призываю в свидетели Бога – я невиновен!!!

Сиявший небесным огнем взгляд резко утратил свою силу.

– Он тебя не слышит… Как, впрочем, и любого из католиков.

Встав, царевич приблизился и плавно перекрестил кубок с вином.

– Зато услышал я. Пей.

Изо всех сил стараясь не торопиться и все равно проливая на грудь драгоценную влагу, магнат влил в себя противоядие, а его спаситель как-то мимоходом глянул на одного из стражей, тут же выскользнувшего за дверь.

– У тебя есть враги?

Чувствуя, как возвращается к нему жизнь, Юрий Александрович позволил себе осторожно кивнуть.

– Кто из них ненавидит тебя более всех?

Чтобы ответить, сорокадвухлетнему вельможе рода Ходкевичей не понадобилось долго вспоминать или предаваться мучительным размышлениям:

– Радзивиллы!..

– Вот как? Не думал, что им настолько выгодна неудача Великого посольства.

Тихий стук двери за его спиной отвлек каштеляна трокского и старосту белзского от кровожадных мыслей.

– Как зовут твоих слуг?

Со слабым удивлением поглядев на своих подручников (до них ли сейчас?), доставленных стражей в покои, глава Великого посольства нехотя ответил:

– Чеслав и Сбышек.

– Они верны тебе?

В ожидании ответа царевич взял в руки «Записки о Московии» и лениво их полистал.

– Да, государь-наследник.

– Хэк!..

Дворцовый страж одним смазанным от скорости движением вышиб сознание из Чеслава, после чего быстро уволок его безвольное тело за дверь. Шарахнувшийся в сторону Сбышек в покоях тоже надолго не задержался, но ушел своими ногами, явно не понимая, чему именно он только что стал свидетелем.

– Ты ошибаешься, радный пан, не все из твоих слуг верны именно тебе. Некоторые получают свои тридцать сребреников совсем от другого господина.

Отбросив творение фон Герберштейна прочь, первенец великого государя Московии учтиво кивнул:

– Я благодарю тебя за твой ТРЕТИЙ дар, думаю, батюшке будет очень интересно, кто именно хочет моей смерти и неудачи Великого посольства.

– Но?..

– Возможно, тебе дадут прочитать допросные листы.

Вновь тряхнув головой из-за непослушных прядей, царственный юноша милостиво улыбнулся:

– Думаю, что мелкое недоразумение с книжными страницами не выйдет за пределы моих покоев. Если, конечно, твой второй слуга действительно верен ТЕБЕ.

– Благодарю, государь-наследник!..

Видя, что хозяин покоев вновь стал высокомерно-равнодушен, литовский дипломат отчетливо понял, что аудиенция подошла к концу.

– Надеюсь, что произошедшее никак не скажется на… отношениях меж нашими государствами?

Встав (причем так, что и магнат поневоле вскочил следом), царевич подошел ближе к гостю.

– Не скажется; твое посольство еще только подъезжало к Москве, а решение по нему уже было принято.

Подавив буквально рвущийся с губ вопрос (какое оно, это решение?!), каштелян трокский продолжил почтительно внимать, потому что голос его собеседника наполнился вдруг тяжелой властностью и прерывать его осмелился бы только безумец.

– А что касается отношений меж мной и родом Ходкевичей, то… Общие враги сближают, не правда ли?..

Подняв левую руку, государь-наследник Димитрий Иоаннович медленно снял с мизинца простое кольцо темного янтаря, после чего и передал оное главе Великого посольства.

– Ступай.

Поклонившись так, как не кланялся и своему королю Польскому и Великому князю Литовскому Сигизмунду Августу, родовитый шляхтич прижал воистину царский подарок к груди. Еще раз поклонился и почтительно попятился к двери, находясь в полном смятении чувств. За довольно короткое время он ощутил дыхание смерти (причем не только своей, но и остального посольства – уж покушения на своего первенца великий князь Иоанн Васильевич никому бы не простил!), затем его исцелили, обелили его доброе имя и честь, нашли слугу-изменника… Какие намеки он услышал, какие предложения!!! Даже если Великое посольство окончится полной неудачей, для него самого и рода Ходкевичей оно принесло больше, чем он мог рассчитывать в самых смелых своих мечтах. Остановившись прямо посередине одного из дворцовых переходов, дабы внимательно оглядеть янтарное колечко, мужчина прочитал начальные слова «Символа веры», выгравированные на внутреннем ободке кольца. Взвесил его на руке и бережно убрал в тайный кармашек на поясе, пробормотав напоследок:

– Вот и не верь после этого слухам!..

В самом сердце Теремного дворца – царских покоях – вот уже третий день было неладно. Пользуясь тем, что Иоанн Васильевич на радостях от благополучного заключения «мира на вечные времена» с Великим княжеством Литовским отбыл со своей молодой супругой на соколиную охоту, в царский Кабинет проникли посторонние люди. Мало того, они начали там громко и безбоязненно шуметь и вести совсем не государственные речи:

– Потихонечку опускай. Да говорю же тебе, тише! От так… Придави-ка здесь, а я пока расклиню.

Тук-тук-тук!..

– И охота тебе этот куль сквозь все три поверха тащить? Эвон в окошко сбрось, только не пришиби кого ненароком…

Бух!

– И-раз! И-два!..

Запах свежего дерева, горячего воска, сырой штукатурки и свежих красок буквально переполнял светлицу, где великий государь вершил свои державные дела.

– А что они делают? Мить?..

После звонкоголосого девчоночьего вопроса суета мастеровых моментально прекратилась, а сами они согнулись в низких поклонах перед наследником трона и его сестрой, девятилетней царевной Евдокией.