Бумажная принцесса - Эрин Уатт

– Мальчики, – наконец произносит Каллум. – Поздоровайтесь с нашей гостьей. – Тут он качает головой и поправляется: – Поздоровайтесь с новым членом нашей семьи.

Тишина.

Как-то жутко.

Тот, что стоит в центре, криво усмехается, опираясь руками на перила, но ничего не говорит.

– Рид. – Повелительный голос Каллума эхом отражается от стен. – Истон. Сойер. Себастиан, – грохочет Каллум. – Спускайтесь. Сейчас же.

Парни не двигаются с места. Тут я понимаю, что двое справа – близнецы, которые не только выглядят абсолютно одинаково, но даже застыли в одной позе, высокомерно сложив руки на груди. Один из них незаметно посылает взгляд в сторону – почти неуловимое движение глазами – на брата, который стоит крайним слева.

По мне пробегает холодок. Вот из-за кого нужно беспокоиться. Вот кого нужно опасаться.

И только он один, склонив голову, оценивающе оглядывает меня. Когда наши взгляды встречаются, мой пульс ускоряется. От страха. Возможно, при других обстоятельствах это произошло бы по другой причине. Потому что парень ослепительно красив. Как и остальные.

Но именно этот пугает меня, и я изо всех сил стараюсь скрыть свою реакцию. И с вызовом встречаю его взгляд. Спускайся, Ройал. Давай же.

Его темно-синие глаза чуть прищуриваются. Он чувствует мое безмолвное противостояние. Парень видит мою непокорность, и ему это не нравится. И тут он разворачивается и уходит. Остальные, словно по команде, следуют за ним. Открыто демонстрируя неуважение к своему отцу. Шаги эхом раздаются по огромному дому. Хлопают двери.

Каллум вздыхает.

– Прости за эту сцену. Мне казалось, сыновья поняли меня – у них было время подготовиться к твоему приезду – но, очевидно, им нужно больше времени, чтобы осознать все это.

Все это? Он имеет в виду меня. Мое присутствие в их доме, то, что теперь я связана с их отцом, которого до сегодняшнего дня знать не знала.

– Уверен, завтра утром они будут более приветливыми, – рассуждает Каллум. Однако звучит это так, будто он пытается убедить сам себя.

Но меня ему ни черта не удалось убедить.

Я просыпаюсь в незнакомой кровати, и это мне не нравится. Нет, не кровать, которая просто фантастическая: в меру мягкая, с гладкими простынями, совсем не похожими на грубые тряпки, на которых я спала раньше, если мне вообще удавалось уснуть в постели. Потому что миллионы раз это были просто нейлоновые спальные мешки, которые со временем начинали вонять.

Эта же кровать пахнет медом и лавандой.

Но окружающие меня роскошь и удобство пугают, потому что по собственному опыту я знаю, что красота обычно скрывает нечто гадкое. Как-то раз мама вернулась с работы и объявила, что мы переезжаем в местечко получше. За нами приехал высокий худой мужчина, помог собрать пожитки, и спустя несколько часов мы уже располагались в его маленьком жилище – милейшем домике с клетчатыми занавесками на окнах, где мне выделили собственную спальню.

Но той же ночью я проснулась от криков и звона стекла. В мою комнату влетела мама, вытащила меня из кровати, и мы выскочили из этого дома. И только когда через пару кварталов мы остановились, я увидела, что у нее разбита скула.

Так что за милым фасадом не всегда живут милые люди.

Я сажусь и оглядываюсь по сторонам. Эту комнату будто готовили для принцессы – причем маленькой. Так много розового цвета и рюшей, что тошнит. Не хватает только постеров из мультиков Диснея, но, наверное, постеры – это для низших слоев, они бы сюда не вписались, как и мой дешевенький рюкзак, валяющийся на полу у двери.

В голове вспыхивают воспоминания о вчерашних событиях и останавливаются на пачке стодолларовых купюр. Я вскакиваю с кровати и хватаю рюкзак. Рывком открыв его, облегченно вздыхаю – деньги на месте. Я провожу большим пальцем по пачке и слушаю этот прелестный звук шороха банкнот, нарушивший тишину комнаты. Я могла бы взять их и уйти прямо сейчас. Десяти штук баксов мне хватило бы надолго.

Но… Каллум Ройал обещал мне еще больше, если я останусь. Кровать, своя комната, десять тысяч каждый месяц до тех пор, пока я не окончу школу… и только за то, что я буду ходить на учебу? Жить в особняке? Водить собственную машину?

Я запихиваю деньги в потаенный кармашек на дне рюкзака. Подожду пока. Ничто не помешает мне уехать завтра или через месяц, или еще через месяц. В любую минуту, когда что-то пойдет не так, я смогу свалить.

Теперь, когда деньги надежно спрятаны, я вываливаю содержимое рюкзака на кровать и критически осматриваю вещи. Из одежды у меня две пары джинсов-скинни и пара широких, которые я надевала, чтобы незамеченной уйти из стрип-клуба домой; пять футболок, пять трусиков, один лифчик; корсет, стринги и туфли на высоченных каблуках, в которых я танцевала прошлой ночью. И еще красивое платье, которое когда-то принадлежало маме. Оно черное, короткое, и в нем моя грудь кажется больше. В чемоданчике для макияжа большей частью тоже те средства, которыми пользовалась мама, но есть несколько, доставшихся от стриптизерш, с которыми мы познакомились. Содержимое этого чемоданчика само по себе потянет на штуку баксов.

Еще у меня есть сборник стихов Одена[6] – наверное, самая романтичная и бессмысленная вещь среди моих пожитков. Я нашла эту книгу на столике в одной из кофеен; посвящение, написанное автором, слово в слово совпадало с гравировкой на моих часах. Я не могла ее не взять. Это была судьба, хотя, в общем-то, я не особо верю в эту фигню. Судьба для слабаков – тех, у кого нет достаточной власти над жизнью или нет желания сделать ее такой, какой они сами хотят. Я пока немного прошла по этой дороге. У меня нет власти, но когда-нибудь будет.

Я провожу рукой по обложке книги. Может, мне удастся найти работу на неполный день и подрабатывать официанткой. Круто, если это окажется стейк-хаус. Тогда у меня будут деньги на карманные расходы, и мне не придется ничего брать из этих десяти тысяч, тем более что для меня они уже стали неприкосновенными.

Меня пугает стук в дверь.

– Каллум? – спрашиваю я.

– Нет, это Рид. Открывай.

Я опускаю глаза на свою огромных размеров футболку, в прошлом принадлежавшую одному из маминых дружков. Она почти полностью скрывает все, что должно быть скрыто, но я не собираюсь стоять под осуждающим и яростным взглядом одного из братьев Ройалов, пока не буду полностью готова. А это означает, мне нужно одеться и накраситься в стиле «плохой девочки».

– Я в неподобающем виде.

– Да плевать я хотел. У тебя есть пять секунд, а потом я вхожу. – Его слова звучат категорично и резко.

Придурок. Я не сомневаюсь, что с такими бицепсами этот парень с легкостью вынесет мою дверь.