Трое в песках - Юрий Никитин

— Нет, заклятия ни при чем. У тебя все наружи: душанараспашку, сердце на рукаве, секира на перевязи. А ваш Таргитай и вовсе зайчикс дудочкой. Олег же в неустроенности, ум в смятении, от него не знаю чегождать…

— Значит, — подытожил Мрак, — всего! Зато от нас с Таргитаем— ничего. Эй, зайчик с дудочкой! Принеси труженикам магии напиться. В горле кактри кошки гадили. Это все еще от того напитка магов!

— Воды? — пискнул Таргитай. Мечтательный взор погас. Он свеликой неохотой спрятал дудочку.

— Дурень, напиться, а не мыться.

Таргитай, обливаясь потом, потащился вниз. Одно утешение,что наиграется всласть, пока спустится до самого низа. Как раз началискладываться слова в новую песню, непохожую на прежние. А внизу в подземелье,где бьет ледяной ключик, прохладно и знакомо, словно вернулся в родной Лес…

Мрак проводил Таргитая подгоняющим взглядом: ползет какбольная черепаха с перебитыми лапами! Если бы мог взглядом дать пинка — певецкатился бы кубарем до самого подвала.

— Хоть один при деле. Мы что, мы — маги, можно и дурьюмаяться. Почтенный Гольш, не обессудь за смелость, мы ведь простые и даже оченьпростые, но ты в благородной рассеянности не замечаешь мелкой мерзости скрылышками — откуда в таких жарких Песках? — но меня комары заели. Это ж некомары, а прямо верблюды с крыльями. Сообразил бы заклятие, дабы враз подкорень? Можно под крылья.

Гольш сидел насупленный, злой. Кустистые брови торчали какчастокол, глаза недобро сверкали.

— Нет таких заклятий!

— Неужто доселе никто не придумал? Тогда сочини сам. Илидавай разведем пауков.

Губы Гольша слились в прямую линию, голос был неприязненным:

— Не стать тебе магом.

Олег встревожено поворачивался то к Гольшу, то к Мраку, нежелал ссоры, но и вмешиваться боязно между такими грозными противниками, а Мракбеспечно заявил:

— Все, утоплюсь с горя! Я уж размечтался, что горами будутрясти как Таргитай веником. Ну, буду трясти, а что толку?.. Олег тоже тряс.Сильного на свете много, умного тоже много, доброго — мало. Олег, помнишьсильномогучего Святогора? Или великана Горыню? Вот уж оба уродились и сильными,и даже мудрыми.

Олег понурил голову:

— Мрак, они ж не маги! А нам позарез надо стать магами,ежели опосля хотим спокойно жить-поживать да добра наживать. Пока в мире такоетворится, разве совесть не загложет?.. А магам подвластно исправить мир. Им всеподвластно. Ведь все, мудрый?

Багровые угли бросали пляшущий пурпурный свет на лицоГольша. Он взглядом менял цвет пламени, вздымал щелкающие искры. Сухиестарческие руки бессильно свисали с коленей.

— Все, — подтвердил он отстраненно. — А что не подвластно,то нам и не надо.

Олег спросил быстро:

— Неподвластно?

Гольш поморщился:

— Одна вещь на всем белом свете. Но она не по силам дажебогам. Даже самому богу богов — Роду. Она вовсе не из нашего мира.

Мрак встрепенулся, Олег вовсе вытаращил глаза:

— Такое возможно? Что это?

— Яйцо.

— Просто яйцо?

— Второе Яйцо. Из первого когда-то возникли небо и звезды,боги, люди, звери… Весь мир. А это Яйцо… гм… словом, такое же.

Мрак с недоумением повертел головой:

— Зачем?

Гольш неотрывно глядел в жарко пылающий огонь, но плечамипередернул, словно повеяло холодом.

— Даже богам неведомо. Наверное, скоро вспыхнет новый свет.

— А наш?

Пламя начало прижиматься к раскаленным углям. Гольшподбросил сухую ветку, сказал все тем же отстраненным голосом:

— Яйцо спрятано в самом глухом месте на всем белом свете.Там дремучий Лес, полный колдовства. Стерегут невиданные чудовища, а крылатыезвери из-под облаков ревниво просматривают каждую тропинку… Да там и неттропинок. К тому же Яйцо скрыто у людей, страшных в своей мощи. Никто не знаетее пределов. Даже эти люди не знают! Яйцо под надежной защитой.

Мрак не слушал, осторожно сдирал корочку с раны. Показаласьнежная розовая кожа.

— Нам нет дела до яиц, кто бы их ни снес. Злую магию быпорушить. Срубить, как сорную траву! А там можно и помереть. Не для жизни вышлииз Леса — для смерти…

Гольш ушел молча. Невры провожали сгорбленную фигурууважительными взглядами: старый маг истязал себя работой. До утра из егокомнаты слышались хлопки круглых молний, шипение, лязг, звон, из-под дверивыползал зеленый дым, каменные плиты либо крошило, либо превращало в золотые.

— Я видел внизу подле башни косулю, — вспомнил Олег. —Хромала, как Таргитай.

— Ну и что?

— Мне показалось, у нее перебита берцовая кость. Или разгрызена.

Он уже неделю подолгу рассматривал с крыши незнакомое небо.Звезды втрое крупнее, ярче, их целые рои. Небо черное, как деготь, безпривычной пронзительной синевы Севера. Иногда сзади над ухом слышалось тяжелоедыхание. Таргитай простудился, шмыгал носом, путался в соплях, иной раз лихо совсего размаха бил их о каменные плиты, но чаще просто выдувал через край башни,поочередно зажимая ноздри большими пальцами.

Могучий Мрак быстро очищался от жуткой коросты. Все ещечудно и непривычно было видеть его безволосым, но черная шерсть на глазахпробилась сквозь струпья на широкой, как дверь, груди. На обгорелом лиценаметились широкие брови.

Комната Гольша была на самом верху, поближе к звездам, неврыжили поверхом ниже. Еще в башне имелись чуланы, глубокие ниши, потайныекаморки, три зала — Мрак излазил всюду, перетрогал все, что можно потрогать,изучил запоры, засовы, ставни. В залах на стенах висели мечи, булавы, оскепы,оскорды, клевцы, кинжалы и щиты всех размеров и форм. Мрак сперва удивлялся:зачем такое магу, да еще старому? Правда, все под таким слоем пыли, что моглоуцелеть с той поры, когда Гольш не был ни старым, ни магом.

Гольш с полудня и до глубокой ночи сновал вокруг котлов сваревом, в камине выплавлял чудные металлы, заманивал в башню и ловил летучихмышей. Невры, будучи гостями, пробовали помогать — без дела сидеть умел лишьТаргитай, зато еще как умел, но слуг у Гольша хватало, к тому же старому пнюкроме своей магии почти ничего не требовалось. Да и магией, по понятиям невров,не занимался. Докапывался до чего-то, терзался, ярился и бил посуду. Мракпредположил, что старик пытается овладеть теми силами, где уже кончилась магия,а начинается черт-те что и по бокам пряжки.

На седьмое утро из комнаты Гольша слышались скрипы, треск, вщель под дверью выполз черный дым. Янтарные глаза, вмурованные в металлическуюдверь, дважды вспыхнули оранжевым, налились кровью. Донеслось раздраженноебормотание, дверь с треском ударилась о стену.