Остров Д. Метаморфоза. Вторая книга - Ульяна Соболева

— Зачем мне лгать тебе? Это не я у тебя за решеткой сижу, а ты у меня. Не хочешь знать, сколько твоя жизнь стоила?

Молчит тварь, а меня накрывает ядом и ненавистью. Воспоминаниями накрывает, и взвыть хочется, кататься опять по полу и выть.

— Спроси, сука. Давай. Тебе разве не интересно, сколько стоила твоя гребаная, продажная шкура?

— Сколько? Удиви меня, Мадан.

Быстро взяла себя в руки. Теперь я знал почему — ее этому учили. И не только этому. По идее, боец Джена мог нас всех здесь уложить сам. Но она до сих пор этого не сделала. Либо приказ иной получила, либо… Нет. Вот в это я уже не поверю. Хватит. Достаточно шансов ей давал. Только пусть знает, какой ценой она сейчас стоит здесь передо мной.

— Жизнь отца, жизнь матери, жизнь тридцати двух солдат сопротивления. Я их всех… чтоб тебя дрянь такую отпустили.

Всхлипнула, а я пальцы в кулаки сжал. Сам треск суставов услышал, как и ее тихий стон.

— Поняла, сука?

Опять молчит. С ума меня сводит этим молчанием. Я рывком поднялся и замок на решетке сорвал. Два шага к ней и удар со всей силы по лицу, так, чтоб на пару метров отлетела, за шиворот поднял и к стене прижал. И сердце кровью обливается, потому что сам себя бью. Больно, бл**ь, от каждого удара. Когда убивать буду, сам от боли загнусь. Так всегда было. Всегда, дьявол бы ее разодрал и утащил в ад. Каждую ее царапину видел, и у самого внутри все рвало и щемило так, что хотелось сдохнуть, но не думать о том, что ей больно. Вот почему каждый раз, как кто-то трогал ее в школе, я с цепи срывался. Убивать за нее мог. За слезинку одну сердце голыми руками вырвать… а сейчас сам… и руку скручивает и сердце заходится от понимания, что ударил.

— Поняла, я спрашиваю?

Смотрит на меня, тяжело дыша, и удар по ребрам нанесла, туда, где рана через повязку еще кровоточила. Застонал от боли и тряхнул сучку, ударяя о стену так, что волосы на лицо упали. Извернулась и в челюсть локтем заехала и тут же, присев, ногой в бок снова, в одно и то же место, опрокинула на пол и вскочила сверху, сжала мне горло руками. Оторвал от себя и тут же подмял под себя, выкручивая руки за голову. Извивается подо мной, норовит ударить сзади. Коленом по пояснице. Но я ей бедра ногами сжал с такой силой, что кости захрустели.

— Лжешь. Ты нас всех предал. Ты сначала бросил меня, а потом слил… чтоб выжить. Чтоб свою шкуру спасти. Это ты тварь продажная. Ты. Ты мою жизнь в ад превратил. Ты убил меня, Мадан. Убил, понимаешь?

Смотрю в глаза ее сумасшедшие, полные ненависти и слез, и у самого дыхание остановилось. От боли не могу глоток воздуха сделать. От каждого слова ее вздрагиваю. Словно лезвие мне под ребрами прокручивает. Достает, вгоняет снова и опять крутит. Заорать захотелось, чтоб заткнулась.

— Заткнись. Заткнись, мать твою. Сама себя слышишь?

— Слышу. Я себя слышу. Ты нас предал. Мы умирали, а тебя рядом не было. Я видела, как Лиона с отцом живьем горели… видела. А ты… ты живой остался. Почему?

— Ты хотела, чтоб сдох?

— Хотела. Все эти годы я и считала, что сдох… А потом увидела. Здесь. Целый и невредимый. Лучше бы сдох… лучше бы горел там на площади, чем знать, какая ты мразь, Мадан… лучше б умер ты.

— А я и хотел сдохнуть. Только не я это решал. Считаешь, я не думал об этом каждый день? О том, что сделал? Я их крики по ночам слышу… но знаешь, я также думал и о том, что ты жива осталась. Меня это спасало от безумия.

— А меня спасало от безумия то, что я могу тебя найти и убить.

— Когда с Пирсом трахалась, забывала периодически или под ним стонала и мечтала о моей смерти?

Стоило вспомнить о друге-предателе, и ярость зашкаливала с утроенной силой. Хотя и понимаю, что право имела и что ничего сам взамен предложить не мог и не смогу, но ревность-сука ядовитая, она меня жгла, как раскаленным железом, изнутри. Я вонь своей паленой кожи чувствовал и задыхался от нее.

* * *

Пирс. Опять болезненно сердце сжалось. Его жуткая смерть с ума сводит до сих пор. Ради меня. Чтоб спряталась, чтоб бежала… чтоб… Нет. Я не скажу. Не стану вскрывать этот нарыв прямо сейчас. Иначе сама с ума сойду. Не смогу. Не выдержу больше этого груза адского, который ношу с собой уже столько лет. У каждого есть свои мертвецы, которые по ночам приходят. А ко мне не только мертвецы… Я плач слышу. Детский пронзительный плач. И мне головой о стены биться хочется от отчаяния. Что он знает о безумии? Что знает о потерях? Что он знает о том, как больно отказываться от себя самой, выдирать сердце из груди и отдавать кому-то? Отдавать душу свою.

— Что молчишь?

— Не хочу о Пирсе с тобой. Имя его марать. Ты его не достоин, Мадан.

Зеленые глаза вспыхнули ненавистью с такой силой, что меня саму тысячами лезвий исполосовало. Давно он на меня так не смотрел. С юности самой. С того момента как взял первый раз. Пусть ненавидит. Мне так легче будет.

— Имя марать? Святой он, значит, был? — за волосы схватил и о стену лицом припечатал так, что перед глазами потемнело и из носа кровь по губам потекла, — Любила его?

Я расхохоталась. Истерически громко. Господи, о чем мы? Разве это имеет значение здесь, в данный момент, когда один из нас должен умереть?

— Это то, что тебя волнует сейчас? Я убить тебя пришла, Мадан. Вот он — час икс, ты еще не понял? Кто-то из нас обязан здесь сдохнуть: или ты, или я. Потому что я свое задание выполню. Значит, ты должен принять решение — кто?

* * *

Мои пальцы сами разжались. Отпустил ее и медленно назад отходил, а она обернулась и мне в глаза смотрит. Трясется вся. Кровь запястьем вытерла. Зло смотрит исподлобья. В глазах снова тьма та самая. Которую даже я боялся. Потому что ее ненависть была страшнее смерти… Потому что никогда раньше ее там не было. Наверное, меня это добило. Что-то хрустнуло внутри, и я понял, что больше нет смысла ни для чего. Война не война, меты проклятые, Советник-падаль. Плевать на всех, если смотрит на меня вот так.

Решать? Я свое решение принял много лет назад. С тех пор ничего не изменилось. Пистолет с пола поднял и ей швырнул.

— Давай, Бабочка. Стреляй и закончим с этим. Выйдешь на свободу.

Щелкнула предохранителем и подняла обе руки, целясь мне в грудь.

— Я об этой минуте мечтала.

— Видишь, я исполняю твои мечты. Я же обещал тебе когда-то.

Ее руки ходуном ходят. Дрожат так, что из стороны в сторону водит. И по лицу пот каплями выступил.

— Выполняй задание, Найса. И все будет кончено, ты разве не этого хотела? Давай, закончим это здесь и сейчас, девочка. Давно пора.

Делает ко мне шаг за шагом, и руки дрожать продолжают. Вплотную подошла. В глаза мне смотрит. Душу наизнанку выкручивает. Секундная стрелка в голове набатом мозги разрывает. Я даже на спусковой крючок не перевожу взгляд. Только в глаза. Вот она — минута истины.