Трибуле - Мишель Зевако

Ощупывая стену, Манфред почувствовал железную дверь; она подалась под его нажимом.

Мгновение Манфред колебался… Холодный пот выступил на лбу… Потом он, пятясь, забрался в тюрьму мертвецов!

Под ногами у него что-то захрустело…

Он ступал по скелетам… Манфред остановился… Душа его – при одной мысли об этих оторванных руках, о черепах, уставившихся в него пустыми глазницами, – наполнилась таким ужасом, какого он еще никогда в жизни не испытывал.

Ощущения его были столь мучительными, что он отступил назад, к железной двери… Он задыхался!.. Любой ценой ему был нужен глоток свежего воздуха! Даже ценой стычки с толпой шпиков!

И в этот момент тень мелькнула перед дверным отверстием, протянулась чья-то рука и захлопнула дверь.

Манфред, окаменевший, пораженный безысходным страхом, услышал приказ главного прево:

– Пусть десять человек стерегут эту дверь днем и ночью! Откройте ее только через восемь дней, когда этот негодяй сдохнет!

Знаменитый печатник мэтр Доле держал свою типографию «Золотой обрез» на университетской территории, на холме Сент-Женевьев, а жил вместе с женой Жюли и дочерью Авет, на улице Сен-Дени.

Мадам Доле было лет тридцать пять, она отличалась разумностью и необыкновенной добротой. Она помогала мужу в работе и была для него идеальной подругой, ангелом-хранителем домашнего очага, утешительницей в трудные часы, когда мэтр терял всякую надежду, а таковых в горестной жизни ученого и переводчика было немало.

Авете, стройной и грациозной девушке, было всего восемнадцать лет. Пылкая по природе, она отличалась твердым характером, нежным и чутким сердцем.

В такую вот семью случай забросил в эту бурную эпоху Жилет Шантели.

После поспешного ухода Манфреда Этьен Доле тщательно запер дверь, забаррикадировал ее цепью, а потом повернулся ко все еще дрожащей Жилет.:

– Здесь, дитя мое, вы в безопасности… Не надо так дрожать. Жюли, Авет, – громко позвал он.

Обе женщины, уже разбуженные шумом, поспешно оделись. Они появились на верхней площадке красивой деревянной лестницы, которая вела на верхний этаж.

– Авет, – серьезно сказал Доле, – мой друг Манфред, которого считает братом твой жених Лантене, оказал нам честь, доверив эту юную барышню… Люби ее так, словно бы она была твоей сестричкой.

В нескольких словах он объяснил жене суть только что происшедших событий. И обе женщины сразу же начали осыпать Жилет своим ласками.

– Как вы прекрасны! – сказала Авет. – А вы знаете, что мы с вами уже хорошо знакомы?..

– Вы тоже, вы тоже красивы! – искренне восхитилась Жилет.

– Значит, Манфред – ваш друг?.. Какое счастье!.. Он такой храбрый… и добрый… Лантене его так любит!

– Я познакомилась с ним только что, – ответила Жилет и покраснела, – но я его несколько раз видела раньше… Я верю, что он и в самом деле очень храбрый… Он уберег меня от большой беды… Я его никогда не забуду!

Она с силой соединила руки в нервном жесте.

– О, – добавила она, испуганно передернувшись, – эти незнакомцы вошли так внезапно… а этот мужчина, оскорбивший меня, схватил за руку и увел!.. Этот мужчина!.. Я боюсь его!

– Дорогое дитя, больше ничего не бойся!

– Не правда ли, мадам… мне не надо ничего опасаться?..

– Вы здесь в совершенной безопасности, – повторил Этьен Доле. И в тот же самый момент кто-то решительно и повелительно постучал молотком в дверь. Жилет смертельно побледнела.

Жюли и Авет повернулись к Этьену с немым вопросом, который читался в их испуганных взглядах.

Печатник, не теряя ни капли самообладания, знаком наказал женщинам вести себя тихо и успокоиться. Потом он отдернул драпировку и открыл дверцу, за которой оказалась клетушка. Там Доле хранил на полке самые ценные из напечатанных им книг.

В дверь постучали еще раз, теперь посильнее.

Авет увлекла гостью в каморку… Доле задернул драпировку. Жюли пока осталась с этой стороны драпировки. Доле тихонько подошел к двери и прислушался. Он задрожал, услышав голос, звучавший за дверью… Он узнал этот голос!..

Мощные удары сотрясали дверь.

Тогда Этьен Доле вернулся к посверкивающему щиту и рыцарским доспехам, которые украшали одно из деревянных панно. Но, поразмыслив с минуту, он покачал головой. Тогда он выкатил кресло на середину зала. Он повернул кресло к входной двери, уселся в него и со спокойным видом принялся ждать!

Наконец под треск разбиваемого дерева дверь подалась. Несколько мужчин ворвались в зал.

Доле продолжал сидеть…

– Как это назвать, господа? – спросил он внушительным голосом. – Как это в самом центре города осаждают мирный дом? Вышибают дверь! Берегитесь, господа, я пожалуюсь королю, который во имя высшего правосудия…

– Мэтр Доле! – внезапно прервал его тот самый голос, какой печатник уже слышал за дверью. – Это по моему приказу мои люди вошли сюда.

– Король! – сказал мэтр Доле все с тем же непроницаемым спокойствием.

Он встал с кресла и глубоко поклонился.

– Ваше величество, вы всегда желанны в моем жилище. Этот визит, если не упоминать об обстоятельствах, его сопровождавших, навсегда останется свидетельством почета, оказанного как самому жилищу, так и его верноподданному обитателю… Извольте, ваше величество, занять место в этом кресле… Жюли, возьми кубок из позолоченного серебра и наполни его старым бургундским из винограда, собранного в год рождения нашей дочери. Торопись оказать нашему гостю признаки гостеприимства, на которые он имеет право…

– Это хорошо… хорошо, мэтр! – сказал король.

– Ах, сир, – продолжал печатник, – никогда я не рассчитывал принять ваше величество в своем доме… Если бы я только знал, какой августейший гость стучится в мою дверь! Если бы, по крайней мере, месье приказал крикнуть пароль, перед которым открывается любая дверь: «Именем короля!»

– Он прав, – заметил лейтенант. – Я не догадался крикнуть: «Именем короля!» Но…

– Тихо, – приказал Франциск. – Мэтр Доле, я не ставлю вам это в вину. Но давайте перейдем к фактам. Вы только что приняли визит одного… гм!.. мужчины… Это был… бродяжка… по имени Манфред…

– Да, сир, – сказал Доле, – это мой друг…

– Ваш друг!.. Со странными людьми вы заводите дружбу!

– Ах, сир! Вам, без сомнения, наговорили про этого молодого человека много несправедливого. Никогда еще в более благородной груди не билось сердце, более лояльное к вашему величеству! Признаюсь, что он немножко вспыльчив… Но у него есть одно качество, которое может оказаться весьма ценным для короля: это храбрость!

– Довольно, мэтр!.. Этот… благородный шевалье будет улаживать свои дела с моим главным прево… Он приводил сюда юную девушку?..