Похищенная невеста - Роско Пиппа

событий дня. Тем более что у нее сложилось впечатление, что улыбался он не так уж часто.

— Это действительно вкусно, — сказала Марит с набитым ртом. — Так что можешь дальше молча есть свой завтрак.

— Сейчас три часа дня!

— Круассан — это всегда завтрак, — сообщила она, едва сдерживая смех.

* * *

Следующие несколько часов прошли для Марит как-то странно. Все началось с того, что он спросил ее о замке.

— У тебя ведь есть замок, да?

— Ну, есть замки, принадлежащие королевской семье, — попыталась объяснить она.

— А какие-то из них продаются?

— Нет, Ликос, ничего не продается, — ответила Марит.

Он казался разочарованным. Сделав загадочное замечание о том, что всегда хотел замок, он просто откинул голову на подголовник и устроился удобнее. В какой-то момент его глаза закрылись.

Марит не была уверена, что он на самом деле спит. Его тело казалось напряженным — как будто половина его разума полностью осознавала все, что происходит вокруг него. Тем не менее, она нашла время, чтобы разглядеть его. Прямо под уголком его рта был небольшой шрам, портивший его почти совершенную челюсть. Губы были чувственные, и… она прикусила нижнюю губу, поддавшись своим мыслям. Его нос был бы прямым, как стрела, если бы не небольшой изгиб возле переносицы, наводивший ее на мысли о кулаках и драках.

Его лицо говорило о жизненном опыте, не свойственном опыту любого богатого человека, которого когда-либо знала. Ликос казался диковинкой, которую ей нужно было игнорировать, решила она, пропуская следующий трек в своем плейлисте и глядя в окно на итальянский пейзаж.

— Что в Милане?

Марит могла притвориться, что не слышит его, но это казалось ребячеством. Она повернулась и увидела, что он смотрит на нее, ожидая, когда она скажет ему правду.

— Там есть клуб, в который я хочу пойти.

Поскольку внимательно наблюдала за ним, она увидела отблеск разочарования на его совершенно бесстрастном лице.

— Что в Милане, Марит? — снова спросил он, на этот раз в его тоне была странная сила.

— Блюзовый клуб.

На этот раз выражение удивления на лице Ли-коса было искренним.

Глава 4

Ликос задавался вопросом, когда он разберется с принцессой Свардии Марит. Она вела себя совершенно иначе, чем он ожидал. С того момента, как поезд приехал в Милан и чем ближе и ближе они подходили к этому, видимо, всемирно известному блюзовому клубу, она не переставала говорить. Она буквально светилась изнутри, когда называла известных всем, кроме Ликоса, музыкантов, игравших в «Сфорцандо». Она уже не была такой бледной и растерянной, как в его квартире в Париже.

Марит увлеклась разговором, пока они шли по улицам Милана, не замечая молодого человека, который споткнулся, увидев ее, или женщины, которая толкнула своего спутника плечом за то, что тот слишком долго смотрел на Марит. Марит, казалось, совершенно не осознавала, какой эффект производит, и Ликос знал, что это никак не связано с ее титулом. Из прессы он узнал, что она перестала интересовать журналистов после лыжной аварии, в которую попала в четырнадцать лет.

Ликос пролистал статьи в прессе и фотографии, на которых мать Марит спускалась по ступенькам самолета с выражением беспокойства на лице. Потом были фотографии в больнице и интервью со школьными друзьями из той роковой поездки, в которых говорилось, как они были напуганы и какой безрассудной была Марит.

Ликос чувствовал растущую обиду на ребяческое поведение молодой женщины. В детстве он бы все отдал, чтобы мать проводила с ним больше времени, когда он болел. Но она предпочла отдать его в приют и исчезнуть из его жизни.

Александр рассказал, почему ему нужно, чтобы Марит вернулась в Свардию.

Он поклялся хранить в тайне проблемы бесплодия их сестры, а это означало, что Марит нужно было взять на себя эту роль. И что она сделала? Сбежала. И когда Александру потребовалось больше времени — причина, честно говоря, не касалась Ликоса, — она снова убежала. В музыкальный клуб.

Одним ухом он продолжал слушать, как она разъясняет достоинства разных певиц в кантри-блюзе и классическом блюзе, намеренно подавляя свое раздражение. Чего он не мог осознать, так это того, почему его тело так реагировало на ее присутствие, хотя головой прекрасно понимал, что она избалованная, эгоистичная неженка. Может быть, он чем-то заболел. Это было необъяснимо.

Ликос был хорошо знаком с притяжением и возбуждением. Он был здоровым, мужественным греком, наслаждался своими сексуальными подвигами не меньше, если не больше, чем любой другой мужчина. Но блондинки были не в его вкусе. Принцессы — тоже. А двадцатидвухлетние девицы, которые совершенно не понимали, что делают, точно ему не нравились.

Ликос был так занят своими мыслями, что не заметил, как Марит остановилась и уставилась на здание позади них. Выражение ее лица заставило его замереть от беспокойства.

— Марит? — Он подошел к ней.

В ее глазах блестели слезы, которые она поспешно пыталась смахнуть. Она сглотнула и пожала плечами:

— Все в порядке. Было глупо приходить сюда без… — Марит замолчала, когда снова посмотрела на старое трехэтажное здание.

На табличке с надписью «Сфорцандо» не хватало нескольких букв, плакаты свернулись от старости и отвалились от стен, месяцы, если не годы, дождей и загрязнений уничтожили изображения музыкантов.

Ликос обернулся и увидел, как Марит осматривает опустошенное здание, ради которого она украла бумажник и преодолела такое расстояние! Хотя она была избалованной младшей дочерью короля, это не делало ее печаль менее реальной или очевидной.

— Марит, — сказал Ликос, протягивая руку.

Покачав головой, Марит отошла от него, оглядывая улицу, чтобы скрыть свои чувства. Она открыла рот, чтобы заговорить, но слов не было, и он понял, что она подошла к концу своей борьбы, поражение в ее глазах было намного хуже, чем ее бунт или гнев.

Он вызвал такси и, когда оно остановилось рядом с ними, посадил Марит в белую машину. На протяжении всей поездки его взгляд метался туда-сюда между Марит, дорогой впереди и водителем, который, к счастью, понятия не имел, кто был его царственным пассажиром.

Ликос посмотрел на часы. Было шесть тридцать вечера, когда водитель остановился у парадного входа в «Л'Арансето». Швейцар в ливрее хмурился, пока не узнал, кто выходит из машины.

— Синьор Ливас, — сказал он, энергично шагая вперед. — Прошу прощения, мы вас не ждали.

— Не за что извиняться, Бенито. Это было спонтанное решение, — ответил Ликос, успокаивая мужчину, дружески похлопав его по плечу. — Значит, никакого багажа. Тем не менее, конфиденциальность приветствуется.

Ликос не думал, что ни Александр, ни Марит