Колдовское наваждение - Аннет Клоу

Едва переведя дыхание, Эмиль, положив инструмент в карман, вошел в кабинет и плотно прикрыл за собою дверь. Здесь ему пришлось зажечь свечу, рассчитывая на то, что плотно закрытые деревянные ставни не пропустят света ее крохотного огонька. Он стал медленно и методично исследовать комнату. Письменный стол был завален бумагами. Эмиль быстро пробежал их глазами. Ни одна из бумаг не относилась к торпедам. Ящики письменного стола также оказались закрытыми. Взломав их, Эмиль просмотрел их содержимое — его попытки найти чертежи снова не увенчались успехом. Шэффер распрямился и оглядел всю комнату.

Вдоль двух стен от пола до потолка стояли шкафы с книгами. Прямо около стены, напротив двери на веранду, стоял целый ряд деревянных ящиков. Эмиль подошел к одному из них и открыл его. Внутри в аккуратных рядах стояли рулоны бумаги, которые походили на свернутые карты. Эмиль легко вытащил один рулон и развязал его. Не вызывало сомнений, что это были чертежи устройства для переработки сахарного тростника. Его сердце начало бешено колотиться и готово было выпрыгнуть из груди. Эмиль закрыл этот ящик и стал открывать другие. Он заметил, что один ящик справа был заперт. Очень быстро он вскрыл и этот замок.

Внутри ящика лежало несколько одинаковых рулонов. На одном из листов был чертеж бронированной лодки, а на другом, похоже — чертежи торпеды. Взволнованный, Эмиль вытащил другой рулон. Неожиданно из свертка вылетела маленькая бумага. Эмиль поднял и рассмотрел ее.

Это была крупномасштабная карта реки Миссисипи ниже Нового Орлеана. На карте стояли два знака «X», отстоящие на тридцать ярдов друг от друга. В углу карты были написаны слова: «…дана мне полковником Чалмерсом 24.02.1862 г. взамен на мое оружие».

Сердце Эмиля стучало глухими ударами. Он развязал большой рулон. Здесь Джон Колдуэлл приклеил дагерротипы торпедных аппаратов. Вот это оружие и могло разрушить планы Союза по захвату Нового Орлеана. Это были торпеды, которые защищали проход по реке Миссисипи. Те самые торпеды, которые он был послан уничтожить.

Шэфферу страстно хотелось внимательно изучить чертежи, но он знал, что ему не следовало дальше испытывать свою судьбу. Чем дольше он будет оставаться здесь с зажженной свечой, тем больше шансов на то, что его обнаружат. Поэтому он быстро сложил обе бумаги так, чтобы они смогли поместиться во внутреннем кармане пальто. Он задул свечу и вышел из комнаты, затем чуть задержался в зале. Его мысль вновь вернулась к Патриции, которая сейчас лежала в своей спальне на втором этаже. И ему так захотелось взглянуть на нее в последний раз.

Он понимал, что с его стороны это будет страшным безрассудством. Такой визит сильно увеличивал опасность быть пойманным на месте преступления.

Патриция! Все эти дни он непрестанно думал о ней. Он никогда не представлял, что такое наваждение может им завладеть!

Эмиль Шэффер покинул материнский дом, когда ему было пятнадцать лет, и поселился со своим отцом в Бостоне. С тех самых пор он ненавидел и презирал южан — всех: и мужчин, и женщин, и даже детей. Он ненавидел их «кодекс чести», в основе которого лежало право на жестокое рабство. Он ненавидел их лживых и вероломных женщин, своим поведением напоминавших его мать. Он с радостью вступил в армию Союза, когда Южные штаты объявили о выходе из него и тем самым развязали гражданскую войну! Возможность воевать против южан за освобождение рабов и одерживать над ними победы доставляла ему истинную радость. Конечно, он не отказывал себе и в других радостях!

И за скандальную связь с женой майора Эмиль был сослан на Корабельный остров, расположенный ниже Нового Орлеана.

Это дало ему идею тайно проникнуть в Новый Орлеан под видом офицера армии Конфедерации, узнать все о его обороне, в особенности о планах расположения торпед и вообще об их устройстве, а затем — их уничтожить.

Эмиль сам удивлялся, с какой легкостью изобрел свою «легенду» и новое имя. Это имя он взял как среднее из своего — Клэйтон, или Клэй, а фамилию — по девичьей фамилии матери — Феррис. В его планы входило знакомство с дочерью изобретателя, ухаживание за ней с целью добиться приглашения в дом, а затем — в зависимости от обстоятельств — попытка заставить отца выдать все секреты или украсть чертежи. Джон Колдуэлл оказался так простодушен, и, хотя охранял тайну своих изобретений, выведать их при наличии большего времени не составило бы труда, но Патриция…

Знакомство с ней перевернуло весь его внутренний мир. Он влюбился. Он, Эмиль Клэйтон Шэффер, изгнанник, ненавидящий южан, капитан Армии Союза, влюбился в новоорлеанскую красавицу!

Страдая, он закрыл глаза.

О боже! Что она подумает о нем, когда утром все обнаружат взломанные замки и пропажу? Конечно, сопоставив все факты, они придут к выводу, что под именем Клэя Ферриса скрывался самозванец, шпион и вор. Патриция возненавидит его!

Он взглянул опять на лестницу, ведущую вверх… Да, он сделал бы для нее все на свете, кроме одного — предать Союз, свою армию и допустить, чтобы при взятии Нового Орлеана пролилось много крови! Как глупо и некстати он так страстно и мучительно влюбился!

Раньше он завоевывал многих женщин небрежно и хладнокровно, но в его победах никогда не было любви. Впервые в жизни все было по-другому! Запланировав ухаживание за Патрицией с целью знакомства с ее отцом, он попался в собственные силки и уже не смог использовать ее, чтобы шантажировать Джона Колдуэлла. Оставался только самый опасный путь — тайное проникновение в дом и кража. Вот почему он здесь этой темной, глухой ночью.

Его задача выполнена — схема обороны и чертежи торпед у него в кармане. Но уйти, не взглянув в последний раз на любимую девушку, было выше его сил, и Эмиль, крадучись, стал подниматься по ступенькам.

Внезапно сверху раздался мягкий звук шагов. Эмиль взглянул туда. Там, наверху, стоила Патриция. Ее глаза были широко раскрыты, черные волосы рассыпались по плечам, а края тонкой ночной сорочки развевались от легкого ветерка.

Какое-то мгновение оба стояли молча и смотрели друг на друга. Опасность свела судорогой горло Эмиля — ведь было очевидно, что придумать какую-то убедительную причину, объяснявшую его присутствие здесь, глухой ночью, он не в состоянии. Она, конечно же, сразу все поймет.

Первой опомнилась Патриция. Она поднесла палец к губам, как бы давая сигнал, чтобы он сохранял молчание. Затем она, неслышно ступая, спустилась вниз по ступенькам и, взяв Эмиля за руку, повела его за собой в свой кабинет.

Закрыв дверь и повернувшись к нему, она очень тихо прошептала:

— Боже! Что ты делаешь здесь?

У Эмиля пересохло в горле. Ему придется сейчас лгать о цели своего визита во имя спасения жизни.

— Я хотел видеть тебя, — прошептал он в ответ. — Сегодня после полудня я сказал, что нам не следует больше встречаться. Знаешь, мы так нехорошо с тобой расстались. И я не мог успокоиться, не мог уснуть… — Эмиль уставился в пол, так как было трудно выдержать взгляд ее чистых, голубых и доверчивых глаз. Он ненавидел себя за то, что ему пришлось лгать любимой девушке, скрывая свои истинные намерения. Но он понимал, что другого пути у него нет. Ему надо было срочно уходить, чтобы его не обнаружили, а потом добраться до торпед и уничтожить их.