Кремль 2222. Замоскворечье - Максим Хорсун

В этот миг из-за спины черного монумента выпрыгнул Лан и швырнул с обеих рук по заточке. Он целил в головы преследователей, поскольку их туловища могли оказаться защищенными или кольчугами, или одеждой с вшитыми тонкими металлическими пластинами, которая, кажется, назвалась «бронежилетом». Обе заточки попали в цель, и два бандюгана одновременно рухнули, словно подкошенные. Не теряя ни секунды, Лан приготовил вторую пару заточек – до этого он держал их в зубах, – но бросить уже не успел. Последний уцелевший налетчик – здоровенный, почти как нео, увалень с дубиной – был слишком близко.

Могучий удар пришелся на защищенный кольчугой бок. Лана отбросило в сторону, в падении он метнул заточку, но та лишь зацепила бандиту плечо.

Жесткие стебли сорняков-великанов не позволили Лану упасть, спружинив, они толкнули дружинника на неприятеля. Лан поднырнул под тяжело разрубившей воздух дубиной и ткнул заточкой в прикрытый камуфляжной курткой живот. Острие сразу напоролось на что-то непробиваемое и скользнуло в сторону. Похоже, и в самом деле – бронежилет. Неприятель снова замахнулся, и очередной его удар пришелся вскользь по шлему дружинника.

Трезвон ушах мгновенно стал в сто крат сильнее. Усилием воли Лан запретил себе терять сознание. Силуэт противника то исчезал, то проявлялся сквозь серый туман, снова застеливший взор.

Лан отступал, пятясь сквозь заросли. Силы покидали его. Боль в пылу сражения не ощущалась, но тело стало ватным, выучка позабылась, а мысли превратились в скисшее молоко; работали лишь рефлексы.

В конце концов, за спиной оказалась стена, с которой свисала живая сеть из разноцветных плющей. Лан схватился за два стебля и дернул, точно надеялся, что сверху упадет стальная заслонка, которая отделит его от неуклонно приближающегося неприятеля. Заслонки не оказалось, зато свалился кусок карниза – как раз между Ланом и бандитом. Брызнуло каменное крошево, вспухло облачко едкой пыли. Бандит отшатнулся, Лан метнулся через пыль ему навстречу. Стремительно, словно атакующий рукокрыл, он обмотал вокруг запястья противника стебель вьюна, лишив его возможности замахнуться дубиной, затем по дуге переместился за спину бандита и набросил на шею петлю, скрученную из того же стебля. Вьюн был прочным, одеревеневшим. Петля врезалась в глотку врага, точно толстая проволока.

Дальше все происходило в молчании. Бандит упал на колени и сдавленно засипел, силясь вобрать в опавшие легкие хоть немного воздуха. Одновременно он пытался расцепить захват на горле, на его могучих плечах взбугрились мышцы, ткань куртки затрещала, расходясь по швам. Лан тоже давил молча, навалившись на загривок бандита всем весом.

Борьба затягивалась. В здоровяке было слишком много жизни, да и петля, похоже, не перекрывала полностью доступ воздуха. Лан понял, что у него почти не осталось сил удерживать бандита в захвате: еще немного и сознание погаснет окончательно. Дружинник выпустил из онемевших пальцев стебель. Бандит наклонился, коснувшись земли закрытым черной маской лицом, судорожно вдохнул…

Лан выхватил заточку и одним движением, точно большой гвоздь, вбил ее противнику в затылок, прихлопнув по сжимающему рукоять кулаку правой руки ладонью левой.

С полминуты Лан стоял в окружении безмолвно покачивающего кудлатыми верхушками бурьяна и рассеянно озирался, словно позабыл, кто он и как здесь оказался. Затем его взгляд упал на мертвецов, лежащих у подножья памятника. У одного из них был автомат!

Лан оскалился. Точно так же глупо и щербато усмехался великовозрастный кремлевский дурачок Максимка, всю жизнь ходивший в помощниках у скотника и живший в каморке в хлеву – через деревянную стену от тура-производителя.

Налетчики за Ланом больше никого не послали: и без того были велики их потери. Но скоро они станут еще значительнее. Лан вытянул из-под подрагивающего в конвульсиях мертвеца испачканный кровью АК-74. Приклад был туго обмотан жгутом, а на цевье темнели выжженные руны: наверное, какая-то бесполезная магия-шмагия для улучшения боевых характеристик. Лан залез в подсумок убитого и достал пару скрепленных клейкой лентой магазинов.

Вот теперь можно и повоевать!

– Эй! – крикнул Лан, повернувшись в сторону скрытой развалинами Неглинной улицы. – Эй! – его голос сорвался в мальчишеский дискант. – Теперь у меня есть автомат, сукины дети!

Кем были эти налетчики? Точнее, какую из многочисленных враждебных Кремлю группировок они представляли? Зачем они напали на двух дружинников, а перед этим – уничтожили отряд Кривых Шрамов?

Вопросы, вопросы… Голова кругом от этих вопросов! А Светозар тем временем в лапах у неприятеля. Нужно спешить! Нашпиговать свинцом всех, кто вероломно атаковал из засады. Спасти брата, пока он еще жив. Скорее! Скорее!

Лан пошел через заросли, в голове гудело и резонировало, из этого шума возникали голоса, обрывки чьего-то злорадного смеха, визгливые животные вопли. Лану казалось, будто он слышит трибуны Арены, и что за его перемещениями и попытками выжить наблюдают сотни зрителей.

Дебри сорной травы не знали конца и края. Лан целую вечность брел через сумрачные, насыщенные дурманящими испарениями джунгли. Несколько раз он падал, но каждый раз вставал, опираясь на жесткие, словно стальные прутья, стебли. Он уже давно должен был выбраться из проклятого двора и выйти на Неглинную, но развалины по-прежнему возвышались над ним со всех сторон, словно стены клетки.

Лан почувствовал, как что-то теплое щекочет ему подбородок. Он провел по лицу шершавой ладонью: кровь! Кровь обильно текла из носа и из-под шлема. Похоже, на этот раз его голове действительно крепко досталось.

Он присел, упер автомат прикладом в землю. Легкие работали, словно кузнечные меха, кольчуга звенела в такт дыханию. Брат был рядом, рядом были и их общие враги. Всего один рывок… Еще немного потраченных сил…

Лан заскрипел зубами, затем повалился на бок.

В проломе стены возникла трепетная – словно огонек свечи, словно отражение в зеркале потревоженной воды – фигурка. Тонкая рука была протянута к Лану.

– Мара… – прошептал он, и на душе сразу появилась легкость, которую не описать словами. Он поднялся над развалинами, над клочковатыми облаками, увидел с высоты окруженный рвами Кремль, увидел похожую на гигантское перевернутое корыто Арену, увидел мелкие, словно мураши, фигурки налетчиков, уводящих в плен связанного дружинника. Но, наверное, был всего лишь сон.

Холодная, воняющая тухлятиной вода накрыла его с головой. Лан понял, что тонет. Он дернулся всем телом, но это ни к чему не привело; руки и ноги не слушались, он был беспомощен, а от нехватки воздуха уже горело в груди.

Он открыл глаза, ожидая увидеть серую муть, расчерченную редкими солнечными лучами, пробившимися сквозь грязь на поверхности реки. Однако выяснилось, что он не идет на дно, а всего-навсего сидит в луже, и что перед ним стоят вооруженные люди. Причем, один из молодчиков держал в руках пустое брезентовое ведро.

Ветхая одежда, гривы спутанных волос, бороды, грязные лица, покрытые язвами и опухолями. Оружие – либо дульнозарядное, либо вовсе простецкое – луки, самострелы, топоры и сабли. Что ж, час от часу не легче. Лан переводил взгляд с одного рыла потомственного разбойника на второе. Некоторых он узнал.