Мечта для нас - Тилли Коул

– Но горячий парень.

Кейси покраснела.

– Мне кажется, он не тот человек, с которым стоит встречаться, Кейси.

Я вспомнила девушку, с которой Кромвель улизнул за сцену в том клубе прямо в разгар выступления. И его пошлые слова на пляже: «Мне сегодня уже отсосали».

Не сказать, чтобы мы с Кейси дружили, она просто жила в соседней комнате. И все же она казалась мне милой и славной. Я нисколько не сомневалась, что после того как Кромвель Дин получит от нее то, чего хочет, он прожует ее и выплюнет – во всяком случае, парень производил именно такое впечатление.

– Ага, – ответила Кейси. Я видела, что она соглашается исключительно из вежливости, а на самом деле пропускает мое предупреждение мимо ушей. – Пойду-ка я спать. – Она склонила голову к плечу. – И тебе тоже стоит лечь, солнце. Вид у тебя помятый.

– Спокойной ночи, Кейси. Увидимся завтра.

Я вошла в комнату, благо жила одна и не рисковала разбудить соседку, уронила сумочку на пол, надела пижаму, забралась в постель и попыталась уснуть. Я устала, все тело болело, но голова никак не желала отключаться.

Мысли снова и снова возвращались к Кромвелю. И, что еще хуже, я знала, что увижу его в понедельник. Нам придется ходить на одни и те же занятия. Я училась на музыкальном отделении, потому что никогда не видела для себя иного пути. Знала, что и Кромвель поступил на это отделение, Истон мне рассказал.

Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором немедленно появился Кромвель, развалившийся на пассажирском сиденье моей машины с бутылкой виски в руке. Кромвель с сигаретой после того, как я попросила его этого не делать. Татуировки и пирсинг.

– Кромвель Дин, что же с тобой случилось? – прошептала я в темноту.

В конце концов я потянулась к телефону, включила то самое видео, так прочно засевшее в моем сердце, и нажала на кнопку «проиграть». Вступили струнные, затем духовые подхватили мелодию, а я закрыла глаза, и мной наконец овладел сон.

Интересно, сможет ли подобная музыка когда-нибудь вновь найти путь к сердцу Кромвеля Дина?

– Сестренка?

Я повернулась на стуле и увидела, что в комнату входит Истон.

– Ну, привет, – откликнулась я. Истон рухнул на мою кровать, погладил лежавшую на ней гитару и переложил инструмент на пол.

– Извини за прошлую ночь, – сказал он и заглянул мне в глаза. – Кромвель впервые выбрался на вечеринку, и в Амбаре царил полный дурдом. Меня засосала атмосфера всеобщего безумия. – Он пожал плечами. – Ты же меня знаешь.

– Ага, я тебя знаю. – Я подошла к маленькому холодильнику в углу комнаты, достала банку газировки и протянула брату.

– О, сахар. Спасибо, Бонни. Только ты умеешь меня подбодрить.

– Ты же знаешь, я вообще не пью эту отраву и держу ее здесь исключительно ради того, чтобы скрасить тебе похмелье.

Брат подмигнул мне:

– Кромвель сказал, ты привезла нас домой. – Я кивнула. – Что ты о нем думаешь?

Я заставила Истона убрать ноги с кровати и села рядом.

– Что я о нем думаю?

– Ага. – Истон прикончил газировку, встал, взял себе еще банку и снова сел. – Понимаю, он может показаться грубоватым, но мне этот парень нравится. Не похоже, что у него много друзей.

– Он только что приехал сюда.

– Я имею в виду вообще, в Англии. Ему никто не звонит. Я увидел пару смс, но Кромвель сказал, что они от мамы.

– Тогда ему не стоит быть таким грубым, не находишь?

– Он тебе грубил?

– Он был пьян, – ответила я. О том, что при нашей последней встрече Кромвель вел себя просто беспардонно, я умолчала.

Истон кивнул.

– Жаль, тебя там не было, Бонни. У этого парня просто бешеный талант. Кажется, он уходит глубоко в себя и играет от всей души. Вот черт, он же будет в твоем классе, да? Присматривай за ним.

– У меня сложилось впечатление, что ему не требуется опека.

– И все-таки. – Истон соскочил с кровати и протянул мне руку: – Идем. Мама с папой, наверное, уже в закусочной.

Я взяла его за руку и встала. Брат внимательно посмотрел на меня:

– С тобой все в порядке? Выглядишь усталой. Этим летом ты сидела дома больше обычного.

Я закатила глаза:

– Истон, я действительно устала. Мне пришлось ехать за тобой посреди ночи. – Я ощутила, как жар приливает к щекам из-за того, что приходится оправдываться. – В понедельник я хочу произвести впечатление на Льюиса, ясно? Не каждый день выпадает удача поучиться у такого талантливого преподавателя.

Истон приобнял меня за плечи:

– Ну ты и заучка.

Я оттолкнула брата и швырнула в него пачку мятных леденцов.

– Съешь парочку, прежде чем мы отправимся на встречу с мамой и папой. От тебя несет, как от винной бочки.

Истон поймал леденцы и открыл передо мной дверь.

В понедельник начнутся занятия. Уверена, Кромвель Дин даже смотреть не будет в мою сторону. Истон ошибается: за этим парнем не нужно присматривать.

Я нисколько не сомневалась, что даже попытайся я наладить с ним отношения, Кромвель будет вести себя как законченный моральный урод.

Бонни

Класс гудел точно потревоженный пчелиный улей. В прошлом году такой бешеной энергией и не пахло. Группа у нас маленькая, но всеобщая взбудораженность ощущалась отчетливо – так бывает, когда стоишь на трибуне переполненного стадиона.

Мой друг Брайс наклонился ко мне.

– Странно, да? Столько шуму из-за какого-то профессора.

Вот только к нам пожаловал не «какой-то профессор»: Льюис был известнейшим композитором. Он объездил весь мир, выступал в концертных залах и театрах, и человек вроде меня мог лишь мечтать о подобной встрече. Все знали, что у него проблемы с наркотиками и алкоголем – именно из-за них он прервал работу всей своей жизни и вернулся в Джефферсон, свой родной город. В интервью для школьной газеты он сказал, что испытывал необходимость единения с корнями, в знакомой с детства обстановке. Сказал, что хочет помогать своим землякам, преподавая в университете.

Какая потеря для мировой музыки, но какое приобретение для нас!

Я покачала ручкой над тетрадью. Открылась дверь, и в аудиторию вошел человек, которого я бессчетное количество раз видела по телевизору. Студенты притихли, наблюдая, как он шагает к столу. Он оказался молодым – на экране телевизора он выглядел старше. У него были темные волосы и добрая улыбка.

Едва мужчина открыл рот, как дверь распахнулась, и в аудиторию вошел высокий парень, с ног до головы покрытый татуировками.

Кромвель.