Сирота с Манхэттена - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элизабет уже видела медведей в детской книжке с картинками и все равно отшатнулась - таким огромным показался ей зверь.
- Не бойся, кроха! - усмехнулся дрессировщик. - Мой мишка умеет танцевать, тебе понравится.
Инцидент немного отвлек Катрин, и все же она с трудом сохраняла выдержку. Гийом все не появлялся, и это уже никуда не годилось. Дрессировщик медведя, который тоже ехал третьим классом, стал подниматься по трапу, ведя зверя за собой.
- Мадам, ваши проездные документы! - потребовал второй сотрудник компании, обязанностью которого был учет пассажиров.
Билеты Катрин достала из внутреннего кармана пальто. Пальцы ее дрожали.
- Мсье, я не могу взойти на борт без супруга, а он почему-то задерживается. Прошу, дайте мне еще немного времени!
- Трудная задача, мадам. Пора начинать посадку пассажиров второго класса. До прилива остается меньше двух часов.
- Ради всего святого! - взмолилась Катрин.
Мужчина, которому было лет тридцать, заметил, что дама в положении, и сочувственно покивал.
Красота беременной женщины и испуганный взгляд ее маленькой дочки, не сводившей с него глаз, довершили дело.
- Пять минут, не больше! - твердо произнес он.
- Благодарю, мсье! Благодарю!
Элизабет стала всматриваться в движущуюся массу незнакомых людей, собравшихся на причале. Богачи выделялись элегантностью нарядов, но ее они не интересовали. Наконец из-за угла ангара вышел мужчина.
- Папа! Вон он! Мамочка, там папа!
- И правда! Слава тебе, Господи! - вскричала Катрин.
Однако радость ее была недолгой. Гийом шел покачиваясь, как пьяный. Рукав его пиджака был надорван, воротник рубашки тоже, лицо в крови. Элизабет вскрикнула от ужаса.
- У папочки кровь! Мама, ты видела? Кровь!
Катрин бегом бросилась к мужу. Инстинктивно она поддерживала живот рукой, словно защищая свое дитя.
- Гийом, что с тобой произошло?
Плотник дышал с трудом, спина его была болезненно сгорблена. Катрин заметила у него на надбровных дугах и на подбородке лиловые, ужасного вида кровоподтеки. Верхняя губа была разбита, из носа шла кровь.
- Господи, да ты подрался? - всполошилась она.
- Нет, Кати, меня избили. Подкрались со спины! Мой бумажник - вот что им было нужно. Они все отобрали - отцовские карманные часы, обручальное кольцо, золотой медальон «Святой Христофор», подаренный мне братом месяц назад! Пришлось отбиваться, но что я мог сделать один против троих?
- Гийом, любовь моя! - зашептала Катрин. - Мне очень жаль, что ты лишился всех вещей, которые родные подарили тебе на память, но время не ждет! Я позабочусь о тебе, как только мы поднимемся на борт. Я так и поняла, что случилось что-то плохое, но ты вернулся, и это главное!
- Времени ополоснуть лицо у меня не было. Надеюсь, я не очень напугаю Элизабет.
- Нет, конечно! Мы все ей объясним. Идем скорее! Счастье, что наши билеты у меня, иначе они бы и их, наверное, отняли.
Катрин сквозь слезы улыбалась мужу. Гийом поморщился. Грабители били его в живот и по ребрам. Однако он старался не подавать виду, радуясь уже тому, что в состоянии взойти на борт.
Через два часа, на палубе парохода «Шампань»
Протяжно выла сирена. Ей вторили возгласы, перекрикивания отплывающих и тех, кто пришел их проводить. Из труб парохода столбом валил дым. Пассажиры в большом количестве толпились на просторной палубе, возле бортовых ограждений, некоторые - чтобы запечатлеть в памяти лицо близкого человека - невесты, сестры или брата, плачущей бабки.
На пристани людей было меньше. Они махали белыми платочками, кричали «Прощай!» и «До свидания!», плакали, улыбались, выкрикивали чьи-то имена.
- А нас никто не провожает, - заметила маленькая Элизабет.
Она посмотрела на обнявшихся родителей, стоящих тут же. Отец и мать ласково ей улыбнулись.
- Это потому, что мы уезжаем втроем, всей семьей, - сказала Катрин.
- А почему дедушка Туан с дядей Жаном не приехали?
- Билеты на поезд до Гавра и обратно стоят слишком дорого, - пояснил Гийом.
Элизабет подавила вздох. Ей очень хотелось радоваться, но какое-то непонятное чувство мешало этому, тяготило душу. Она не смела поднять глаза на отца, так ее напугали синяки, обезобразившие его лицо.
Мимо них прошел молодой матрос, коснулся своего белого берета, задорно улыбнулся.
- Мадемуазель отправляется в Америку? - спросил он. - Я тоже. Это мое первое большое плаванье на «Повелителе морей», как его зовет наш капитан.
- «Повелитель морей» - это замечательно! - отозвалась Катрин, с нетерпением и радостью ожидавшая, когда судно наконец отчалит.
Моряк отсалютовал и ей, после чего удалился. Теперь к молодой семье подошел скромно одетый мужчина.
- Надо признать, судно знатное! - сказал он, протягивая руку Гийому. - Нарвались на неприятности?
- Увы! В порту, возле складов. Меня ограбили.
- Такое часто бывает, со всей этой сумятицей при погрузке, между железнодорожным вокзалом и пристанью. Лучше поостеречься… Ну хоть целы остались, - заключил его собеседник.
- Только потому, что подоспел какой-то железнодорожник и эти негодяи разбежались. Я еле смог подняться. Еще чуть-чуть, и мы бы никуда не поплыли, остались во Франции.
Катрин предпочла бы разделить исключительно с мужем и дочкой знаменательный момент, когда судно выходит из порта, направляясь к огромному океану. А вот их незваный спутник, похоже, был настроен поболтать.
- Компания даже не вернула бы вам стоимость билетов, - заявил он. - Вот была бы жалость, пропусти вы отплытие! Грузоподъемность нашего корабля 6726 тонн, а паровая машина - мощностью в 9000 лошадиных сил. Считается, что он может перевозить более тысячи пассажиров и две сотни членов экипажа. Я навел справки!
«Шампань» между тем поднимала якорь. Корпус тяжелого судна содрогнулся, и вдалеке, на линии горизонта, небо стало сливаться с сине-зеленой водной гладью.
В конце концов, Катрин увела мужа и дочку к носу корабля.
- Какое счастье! - воскликнула она, смеясь. - Гийом, мы наконец уезжаем! Элизабет, милая, смотри - чайки! Она такие же вольные, как и мы!
Над пароходом кружила целая стая птиц, выписывая зигзаги между четырьмя его мачтами. Оглушительный гул двигателей вызвал радостный отклик на пристани, от которой громадное судно медленно удалялось.
- Через десять дней мы увидим Нью-Йорк и статую Свободы, освещающую мир! - восторженно подхватил супруг. - Элизабет, моя принцесса, скажи «До свидания!» стране, в которой ты родилась!
- Хорошо, папочка, но как? - отвечала девочка, зачарованная глухим плеском
