Последний выход Матадора - Влада Ольховская

Дело было не только в том, что жить с кем-то банально удобней, или в том, что Леон оказался лучшим любовником, чем все ее предыдущие партнеры вместе взятые, это была только верхушка айсберга. Главное преимущество Анна видела в том, что он понял и принял ее. Он никогда не пытался отчитывать ее за то, что она выбрала странную профессию. Он не считал ее сумасшедшей из-за того, что она изучала психологию серийных убийц. Он принял ее даже на самом примитивном уровне: он смотрел на ее тело, навсегда расчерченное темными шрамами, и Анна точно знала, что он любит ее. Ему не требовалось усилие воли, чтобы не отводить взгляд и осознанно не обижать ее. Он и правда не видел в этих шрамах ничего особенного, они были для него лишь одной из частей ее, фрагментом, составляющим единый образ.

Он понимал, что встретил ее уже взрослой женщиной с пусть и странной, но состоявшейся судьбой. Он не пытался изменить ее, его просто все устраивало.

Конечно, верно было и обратное: Анна не находила в нем ничего такого, что ей хотелось бы переделать. Но она не видела в этом особого достижения, ей казалось, что нет в мире ничего естественней. Она просто не искала единой нормы, она давно уже усвоила, что человек складывается из слишком многих элементов, чтобы пытаться разобраться в этом хаосе. Может, для кого-то и было бы важно, что отец Леона — серийный убийца, что сам Леон не всегда контролирует свои эмоции, что он способен на убийство… Она об этом даже не раздумывала.

Сейчас она лежала рядом с ним, спящим, смотрела на него и чувствовала только спокойное удовлетворение — и физическое, и моральное. Рядом с ней тот, кто должен быть, о чем тут еще рассуждать?

Да и потом, она не привыкла тратить время на пустые философствования. Ее разум был устроен так, что оставаться в покое он мог не слишком долго. А потом сознание само тянулось к головоломкам, которыми Анна наполняла свою жизнь.

Сейчас головоломка была только одна: дело Артура Мотылева. Это расследование ее больше не касалось, и Анна имела полное право его отпустить. Но так не получалось, она чувствовала: здесь скрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Она бросила беглый взгляд на часы, стоящие на тумбочке, и обнаружила, что еще нет и шести утра. Это ее не удивило: в последнее время ее жизнь стала спокойной, она не уставала, поэтому и спала немного. У Леона все иначе, ему сейчас нужно было отдохнуть. И она, проснувшись, сначала не собиралась двигаться с места, она просто лежала и наблюдала за ним — не как за мужчиной, с которым разделяла постель, а просто как за красивым человеком, почти как за произведением искусства.

«Мы с тобой — прекрасные создания…» — вдруг мелькнуло в памяти. Голос был ее, слова — знакомые, но произнесла она их очень давно, по отношению к совсем другому человеку. Они разрушили спокойный момент, как болезненная судорога, стерли улыбку с лица Анны. Она не могла больше притворяться сонной, да и искреннее умиротворение не вернешь. Раз уж настроение испорчено, можно снова подумать о головоломке, но делать это в постели рядом с Леоном никак не хотелось. С тех пор, как она позволила ему оставаться в своей спальне, это было место отдыха, а для размышлений о преступлениях у нее был кабинет.

Анна осторожно выскользнула из-под одеяла, натянула свободное платье-майку, лежавшее на полу еще со вчерашнего вечера, и тихо покинула спальню, прикрыв за собой дверь. В ее подземном жилище была отличная звукоизоляция, и она знала, что не помешает Леону. Так что его присутствие здесь нисколько не мешало ей жить той жизнью, что была до него.

Как только она вышла из спальни, все ее внимание переключилось на расследование. Перед глазами снова был подвешенный к потолку труп Артура Мотылева — не как сцена из ночного кошмара, а как улика, след преступления. Это казнь, тут и сомневаться не стоит… А вот когда речь зашла о мотивах, их со следователем мнения разделились.

Антон Чеховский считал, что это месть, и не без оснований. Двух девушек изнасиловали с особой жестокостью, можно сказать, пытали. Одна из них погибла. Есть все основания для мести!

Анна не могла избавиться от ощущения, что что-то здесь нечисто. Месть такого рода предполагает хаотичное нападение — даже если отстраниться от того, что Мотылева кто-то умудрился отыскать раньше полиции. В том, как его убили, чувствовалась умелая рука. Там еще и не было серьезных улик! Не слишком ли успешный результат для стихийного мстителя?

Анна не исключала, что Чеховский прав, она считала его одним из самых сообразительных следователей, работающих сегодня в полиции. И все же ей нужно было проверить все самой. Для этого она получила у Антона копии всех материалов, которые уже были у полиции по этому делу.

Ей нужно было выяснить, кто отомстил Мотылеву. Родственник жертвы? Знакомый самого Мотылева? А может, жертва? Такое тоже бывает. В большинстве своем, насильники умеют выбирать жертв послабее, тех, кто не будет серьезно сопротивляться — и кто будет слишком подавлен морально, чтобы преследовать преступника. Но бывают и проколы, если женщину довести до отчаяния, она способна на все. Особенно когда понимает, что ей в этой беде никто не поможет.

Память услужливо подбросила историю Акку Ядава. Анна изучала преимущественно дела маньяков, ей это нужно было для работы. Среди остальных преступлений ее внимание могли привлечь разве что самые громкие и кощунственные, и дело Акку Ядава определенно входило в их число, когда речь заходила об изнасилованиях.

Акку Ядав жил в индийской провинции на рубеже веков. Причем жил он, ни в чем себе не отказывая: он регулярно нападал на молодых женщин и насиловал их. Он особо не скрывался, и его жертвы пытались его обвинить. Но полиция отказывалась им помогать, потому что на Ядава жаловались женщины из самых бедных районов, из трущоб, полуграмотные, нерешительные, никому не нужные. Они и без того были подавлены случившимся, а те, кто обязан был им помочь, заводили старую песню.

Ты виновата сама.

Может быть, ты втайне хотела этого?

Ты вела себя так, что он выбрал именно тебя. Почему это случилось с тобой, а не с другими? Ты его спровоцировала!

Ты не так одеваешься, не так ходишь, не так на него посмотрела.

Сама виновата.

Сама.

Ситуация сложилась парадоксальная: все знали о преступлениях, все знали преступника, но жертв у него становилось все больше. Дошло до того, что Акку Ядав, поверив в свою безнаказанность, напрямую называл изнасилованных женщин шлюхами и не скрывал, как обошелся с ними.

Лишь один раз его удалось затащить в суд, но и тогда многие не сомневались, что он выйдет сухим из воды. Акку Ядав, по крайней мере, на это надеялся. Но неожиданно здание суда захлестнула толпа, состоящая только из женщин. Более двухсот жертв изнасилований объединились, чтобы отомстить своему мучителю. Полиция, не ожидавшая ничего подобного, только и могла, что испуганно отступить в сторону. Расправа отняла всего пятнадцать минут, после чего толпа отступила, растворилась, будто и не было ее никогда. А на мраморном полу суда, там, где стоял насильник, остались лишь бесформенные окровавленные останки.