Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер

– Например, пусть она исчезнет, – по-змеиному прошипела Марта. – И ты сможешь сделать вид, будто всей этой истории не было.

Селена встретилась с ней взглядом. Смотреть в ее глаза было все равно что смотреть в бездну – глубокую, холодную, пустую. От водки Селену слегка затошнило.

Что, если однажды Женева действительно не придет на работу? Исчезнет. Селена готова была поспорить, что, оказавшись главной нянькой, Грэм примется искать работу куда активнее. Вероятно, у Селены даже получилось бы забыть этот инцидент. Отсутствие Женевы сильно упростило бы ситуацию. На секунду это даже показалось возможным. В конце концов, ее мать ради сохранения семьи проглатывала обиды десятилетиями.

Но нет. Она не могла. Не могла забыть то, что видела, что знала теперь о своем муже. Она не была похожа на свою мать. Не стала бы задвигать себя ради детей. Ведь не стала бы?

Наконец в вагоне зажегся свет. Поезд ожил и рванулся вперед. Селену мутило. Сердце бешено колотилось. Она начала собирать свои вещи.

– Да уж, – сказала Селена, выдавливая из себя смешок. – Не думаю, что мне так повезет.

– Никогда не знаешь наверняка. – Марта задумчиво накручивала на палец прядь своих темных шелковистых волос. – Плохие вещи происходят постоянно.

Селена пересела на место через проход.

– Думаю, можно рассредоточиться, – пояснила она Марте, наблюдающей за ней с вежливой улыбкой. – Немного пространства не помешает.

Кивнув, Марта подняла с пола сумку и вернула ее на место.

– Спасибо за выпивку, – добавила Селена, устроившись. – И за то, что выслушала.

– Тебе спасибо, – поблагодарила Марта в ответ. – Мне стало легче. Кажется, я даже знаю, что делать.

– Иногда людям нужно, чтобы их выслушали.

– И толкнули в нужном направлении.

Селена не горела желанием узнать, что она под этим подразумевала. Что-то в разговоре, в тоне собеседницы, а может быть, в водке, вызвало у нее странное чувство неловкости и желание поскорее закончить разговор. Зачем она вообще стала рассказывать этой незнакомке свою историю? Зачем выболтала такие личные подробности?

Она принялась листать глянцевые страницы журнала, пестрящие невероятно стройными телами, безупречными лицами и завидными чужими успехами. Некоторое время спустя она снова посмотрела на, казалось, успевшую задремать Марту. Женщина не пошевелилась, даже когда поезд начал притормаживать, подползая к конечной для Селены станции. Селена собрала вещи и ускользнула так тихо, как только могла, – не прощаясь, не оглядываясь, надеясь никогда больше ее не встретить.

Женева загрузила тарелки из «Крэйт энд Баррел»[5] в посудомоечную машину и протерла глянцевую кварцевую столешницу. Грэм был наверху – пытался читать на сон грядущий скачущим по комнате детям. Его монотонный бубнеж сопровождался тяжелым стуком от приземлений прыгающих с кроватей на пол мальчиков и вторящим им жалостливым дребезжанием стекол. Ни Селена, ни Женева этого бы не потерпели. Чтение было призвано успокаивать, а не раззадоривать детей.

Она выбросила остатки ужина и поставила в холодильник завернутую в пищевую пленку порцию Селены, хотя, вероятно, та успела перекусить в городе.

– Прости, – прошептала она, закрывая дверцу. Она действительно сожалела. Женеве нравилась Селена, она вызывала уважение. Меньше всего на свете она хотела причинить ей боль подобным предательством. Худшим из всех, какие может совершить женщина по отношению к другой женщине.

Она привыкла к нему – к этому жгучему чувству стыда. Настолько привыкла, что почти наслаждалась им. Его пламя расползалось от груди, облизывало щеки, охватывало низ живота, вместо сердца оставляя выжженное пепелище.

Почему? Зачем она так поступала? Раз за разом. Она ведь не хотела этого.

Причина у нее была – одна весомая причина. Но этот раз станет последним. Она откладывала деньги – и уже почти накопила на свою свободу.

Устроившись за столом, она принялась за записку Селене:

«Оливеру нужна новая рубашка для школьной формы, заказать ее можно в школьной канцелярии. Воспитательница Стивена… – которая казалась Женеве немного туповатой – …жалуется, что в последнее время он много болтает и отвлекает других детей от занятий, несмотря на замечания».

Стивен и правда был довольно неугомонным, но милым и обаятельным творческим ребенком. В любом случае разбираться с ним и его воспитательницей предстояло Селене. Женеве повезло с работой, которая заключалась всего лишь в выявлении проблем, а не в их устранении. С этой точки зрения няней быть куда лучше, чем мамой: после работы можно уйти домой.

Шариковая ручка казалась непривычно тяжелой.

Она все еще чувствовала вкус Грэма на своих губах.

Впервые она увидела его, когда пришла к Селене и мальчикам на собеседование. Женева приняла его за подрядчика, нанятого для выполнения дел по хозяйству, на которые у вечно занятого на престижной работе отца семейства не было времени. В тот день он разбирался с окружающим их просторный задний двор низеньким забором каменной кладки.

Она видела его на фотографиях в социальных сетях, когда разнюхивала информацию. Однажды столкнулась с ним в поезде. Чисто выбритый, сосредоточенный, в дорогом костюме и хороших ботинках, он возвращался домой с работы. Но мужчина, встреченный ею дома, настолько мало походил на знакомого ей мужа Селены, что она его не узнала.

– А вон Грэм, – кивнула в его сторону Селена, когда показывала Женеве огромную кухню. – Иногда ты будешь с ним пересекаться. Но в основном, надеюсь, он будет пропадать на собеседованиях. – Неправильно трактовав растерянное выражение лица Женевы, Селена пояснила: – Мой муж.

– Ах да, – спохватилась Женева. – Точно.

С минуту она смотрела, как он укладывает булыжники. Несмотря на то что он взмок от физического труда (а может быть, и вследствие этого), в нем чувствовалась некая мужественность. Одет он был в простые джинсы, футболку и рабочие ботинки. Он успел прибавить в весе с тех пор как она видела его в последний раз, но остался таким же широкоплечим. Руки бугрились рельефными мускулами. Он пробуждал влечение. А легкая небритость была ему даже к лицу.

И все же… Глядя на Селену, стройную, смуглую, с тонкими, благородными чертами лица и безупречной кожей, Женева не могла не задаваться вопросом: знала ли она, что мужу до нее – как до Луны? Почему столь многие женщины совершенно не умели себя ценить? Селена не только выглядела эффектно – она была умна, харизматична и показала себя отличной матерью. Казалась одной из тех Чудо-Женщин[6], которых штамповала современная культура.