Танцы с саквояжем вуду - Роберт Рэнкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Есть, есть. Я видел одну. Называется «Убойное чти…»
Второе слово я договорить не успел, потому что парень прыгнул на меня и зажал мне рот руками. Затем, увлекая меня за собой, он сполз под стойку, завел мне руку за спину, и мы на четвереньках поползли в книгохранилище.
— Какого черта? — воскликнул я, когда наконец высвободился. ч
— Говорите тише, — резко сказал он. — Кто вас послал?
— Никто. О чем это вы?
— Откуда вы знаете про книгу?
— Видел экземпляр.
— Чушь. Если бы видели, вас бы здесь не было.
— Что?
— Уходите, — сказал парень. — Забудьте об этом.
— Как бы не так. И не подумаю уйти без «Убойного чти…»
Парень снова зажал мне рот.
— Прекратите, — сказал я, оттолкнув его руку.
— Перестаньте говорить вслух название книги.
— Какое? «Убойное чти…» Уберите от меня свои руки!
— Тогда прекратите называть книгу вслух.
— Тогда продайте мне ее.
— Не могу. У нас ее нет.
— Не верю. Мне она нужна, и немедленно.
— Это невозможно.
— Но вы ведь признали, что книга существует.
— Разумеется. Но я признал это только между нами. Раз уж вы видели экземпляр.
— Объясните, что происходит, — сказал я. — Иначе выйду в зал и крикну: «Дайте мне "Убойное… "»
— Хорошо, хорошо. Я вам объясню. Но вы должны обещать. Вы должны обещать, что никому и никогда не расскажете то, о чем сейчас услышите.
— Хорошо, — сказал я. — Обещаю.
— Нет, поклянитесь.
— Клянусь.
— Это кошмар, — сказал парень. — Это месть Куинна.
— Что?
— Похоже, что в шестидесятые он был знаменит, но мир о нем забыл. Его книги больше не печатаются, а он сам из живого человека превратился в миф. Он обвинял издателей, книготорговцев, читателей. Он обвинял всех. Одно слово — параноидный шизофреник. Голоса в голове и все такое. Он поклялся отомстить всем и написал свой последний роман «Убойное чтиво». Типографские и издательские издержки оплатил сам. Тираж — многие миллионы экземпляров, которые должны были разойтись по всему свету. Он влез в долги на миллионы долларов и покончил жизнь самоубийством.
— Что-то не сходится, — сказал я. — Он издал собственную книгу, влез в долги на миллионы дол— ларов и покончил жизнь самоубийством. Сильно. Одно только это сделает книгу бестселлером.
— Именно на это он и рассчитывал.
— Так в чем проблема? Почему книги нет в продаже?
— Потому что это убойное чтиво. — Парень перешел на шепот. — Это действительно убойное чтиво.
— Никак не возьму в толк, о чем вы.
— Вы знаете, что такое убойное кино, кино с настоящими жертвами?
— Конечно. Хотя по мне так это выдумки. Ни разу не встретил человека, непосредственно видевшего такой фильм. Обычно ссылаются на друзей своих друзей, которые якобы и видели.
— Я говорю правду. Кто прочтет эту книгу, тот умирает.
— Кто-то приходит и убивает?
— Нет, книга сама убивает.
— Как может книга убить? Некоторые, конечно, навевают сон, но чтобы убить…
— Страницы пропитаны ядом, который остается на ваших пальцах. Он постепенно проникает в кровь, и наступает смерть.
— Не верю. Такого яда не существует.
— Существует. Он из Амазонии.
— Кто тебе это сказал?,
— Друг.
— А кто сказал твоему другу? Друг?
— Послушайте, я говорю правду. Смерть уже настигла нескольких человек. Книжных обозревателей и тому подобное. Весь тираж уже изъят и уничтожен, так что опасность миновала, но вся история — сущий кошмар.
— Но в газетах ничего об этом не было.
— И не будет. Дело замято. Представляете, чем может обернуться огласка? Если люди узнают, что книги могут убивать…
Но я сообразил раньше. Подобная огласка могла бы развалить издательское дело всей Великобритании.
Я уже рисовал в своем воображении, с чего все могло бы начаться.
Слухи о смертоносных страницах проникают в Интернет. При таинственных обстоятельствах изымается и уничтожается тираж. Упоминается слово «вирус». Очень подходящее слово, чтобы началась паника. Молва достигает пивных и баров. Подруга маминой подруги найдена в кресле мертвой со стиснутой в пальцах книгой. Друг папиного друга скончался аналогичным образом, правда, в руках у него обнаружили «Санди Спорт». Люди в противорадиационных костюмах упаковали тело в полиэтилен, а дом сожгли.
Кто— то скажет, что это дело рук экологов, стремящихся таким образом спасти тропические леса. Или японской секты, травившей людей газом в токийском метро. Или сторонников эвтаназии. Или проклятых французов. Или пришельцев.
Слухи будут расползаться, паника усиливаться, а газеты будут все отрицать. Затем какая-нибудь газетенка выйдет, запаянная в полиэтилен, и покатит бочку на своих конкурентов. Люди вообще обезумеют и решат, что читать ничего нельзя, кроме как в резиновых перчатках. В итоге спрос на эти изделия резко возрастет.
Когда я выходил из Уотерстоунз, голова у меня шла кругом. Да, огласка могла бы принести много бед, и хорошо, что все книги Джонни Куинна изъяты и ликвидированы. Можно вздохнуть спокойно. Парень из Уотерстоунз взял с меня клятву, что я и словом ни с кем не обмолвлюсь о том, что услышал от него.
— Можешь мне верить, — сказал я ему. — Ни одна живая душа не узнает.
Разумеется, я сдержал свое обещание.
Ну разве что я проговорился дяде Брайену.
И то случайно.
По улицам с воплями мчатся юнцы.
Грозят кулаками святые отцы.
Дым сизый клубится — пропало пиши.
Асфальт почернел от протекторов шин.
Рычат и ревут лошадиные силы;
Кресты — светофоры, дороги — могилы…
На белых «мустангах» во весь опор,
А сзади — петушиные шпоры.
Пройдя нависающей скальной стеной,
Грустят скалолазы о жизни иной,
О модном парфюме, витых мундштуках,
Унизанных кольцами тонких руках,
О коле холодной на пляже в жару.
Закуски, вино, легкий флирт ввечеру…
Покорители Анд грустят,
А сзади — петушиные шпоры.
Латино с подносами в клубах ночных