Мужчина ее мечты - Керрелин Спаркс

— Почему он хочет убить вас?

— Потому что я много ве… лет пытался остановить его. Однажды мне это почти удалось, и с тех пор он хочет, чтобы я поплатился. — Жан-Люк сжал ее руку. — Мне жаль это говорить, но вы в большой опасности.

Ее лицо побледнело.

— Я боялась этого. Он считает, что я…

— Он думает, что вы моя любовница.

Она забрала у него свою руку.

— Тогда мне лучше держаться от всего этого подальше. Похоже, что работать здесь мне все же не придется.

— Au contraire[4], вам следует работать здесь. У меня есть охрана, которая может вас защитить. Более того, вы можете даже здесь жить, пока мы не… не позаботимся о Луи.

Она нахмурилась:

— Я не могу жить здесь. У меня есть дом в Шнитцельберге.

— Вы должны жить здесь. В прошлом Луи уже убил двух моих женщин.

— Он убивает ваших подружек? — ахнула Хизер.

— Да, мне жаль, что все это с вами случилось. Но я просил вас не показываться ему на глаза.

Хизер поморщилась.

— Мне стоило вас послушаться.

— Но тогда, возможно, меня уже не было бы на свете. Позвольте мне взять вас под свою защиту. Я перед вами в долгу.

— Я не могу здесь оставаться. Моя дочь…

— Non. — Жан-Люку показалось, будто его ударили под дых. — У вас есть дочь?

— Да. Бог мой, не хотите ли сказать, что ей тоже грозит опасность?

У Жан-Люка в горле застрял ком. В его мозгу пронеслись картины обезображенных тел: Ивонны — в 1757-м и Клодин — в 1832-м. Он не мог снова вынести эту боль и чувство вины.

— Не бойтесь, я защищу вас обеих.

Можно было и догадаться, что он не совершенство. Любой мужчина, столь неотразимый, как Жан-Люк, должен был обладать рядом серьезных недостатков. Недостаток номер один — он был упрямый как мул. Придя в себя после первого шока, Хизер отказалась от его предложения стать ее защитником. Он выразил удивление, но затем снова провозгласил свое намерение, как будто автоматом издал приказ.

После шести лет с мужем-диктатором, который контролировал все, включая нижнее белье, которое ей дозволялось покупать, Хизер не знала покоя. Господи, помоги ей. Она должна была избегать деспотичных мужчин. А еще должна была купить новое белье — что-нибудь эдакое, что бы символизировало ее вновь обретенную храбрость. Слава Богу, по пути домой: был огромный магазин со скидками. Где еще независимой барышне вроде нее купить кружевное белье и патроны для дробовика, не делая дополнительных остановок?

— Мистер Эшарп, я вам признательна за столь любезное предложение, но мне не нужен защитник. — Она махнула в сторону запертой двери. — Если бы вы только выпустили меня отсюда…

— Сию минуту. — Он хмуро посмотрел на дверь. — Вы, кажется, не представляете, сколь опасен Луи.

Гр-р. Он, похоже, никогда не сдается.

— Луи не кажется мне столь опасным. Он совершенно скис, когда я хватанула его ремнями. Да и вы отбились от него с помощью разбитого манекена. Для матерого преступника он оказался каким-то слабым. Вы с легкостью его одолели.

— Вовсе нелегко! Это только со стороны казалось, потому что я лучший фехтовальщик во всей Европе.

Недостаток номер два: чрезмерно раздутое «я». Хотя не стоило судить его за это слишком строго. Она не встречала мужчины, который не имел бы подобных недостатков.

— Может, в Европе вы все еще и деретесь на мечах, но здесь, в Техасе, мы используем огнестрельное оружие. Если бы у меня был ствол, Луи везли бы сейчас в морг.

Жан-Люк сердито нахмурил брови.

— Не хотите ли сказать, что сможете справиться с ним лучше меня?

— Я больше доверяю своему дробовику, чем мужчине. Это точно.

— Но я пытаюсь вас спасти!

— Я уже спасена. Аллилуйя! Благодаря Господу. А теперь открой дверь и выпусти меня, брат.

У него от досады расширились глаза.

— Я не могу отпустить вас, пока вы не согласитесь позволить мне охранять вас.

— Вам придется долго ждать, потому что вы мне не нужны.

— Неблагодарная женщина.

— Самоуверенный мужчина.

У нее громко застучало сердце. Господи, какую же радость она испытывала. Почти такую же, как в тот раз, когда запустила пирог в лицо бывшему мужу. Даже больше. Потому что пирог был актом безысходности с печальным сознанием того, что ее брак оказался неудачным. А сейчас… сейчас была восхитительная декларация ее независимости. Она никогда не чувствовала себя сильнее или бесстрашнее. Отстегав Луи ремнями, Хизер почувствовала себя Чудо-Женщиной, и ей это понравилось.

— Приятно было познакомиться, мистер Эшарп. Я вам признательна за предложение о найме, но при сложившихся обстоятельствах, думаю, нам лучше больше не встречаться. — Хизер гордо направилась к двери. Приглушенные проклятия за спиной заставили ее улыбнуться. — Если бы вы открыли дверь…

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату ввалилась целая толпа народу.

— Как раз вовремя, — проворчал Жан-Люк.

Шотландец в килте закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Строгое выражение его лица и длинный меч в руке не давали усомниться в серьезности его намерений. Исполненный достоинства уход Хизер был испорчен. Более чем испорчен. Ее взяли в кольцо. Каким-то образом Жан-Люку удалось вызвать подкрепление.

Недостаток номер три: он непреклонен.

Жан-Люк представил ее своим друзьям, но она едва отреагировала. Как это было чертовски досадно. Она слишком долго боролась, чтобы научиться самой заботиться о себе и о дочери, Бетани. Позволить мужчине взять на себя заботу о ее безопасности представлялось гигантским шагом назад.

Однако нельзя было не признать, что поначалу он показался очаровательным. К тому же ей льстило, что он нашел ее привлекательной. Да и сама Хизер находила его обворожительным, пока у него не проявился наполеоновский комплекс. Он предложил ей работу, о которой она всю жизнь мечтала. Шанс, что нечто подобное могло повториться, был ничтожно мал, и надо было быть полной дурой, чтобы им не воспользоваться. Не перегнула ли она палку из-за того, что он нажал не на те кнопки? Да, он вел себя чересчур властно, но он потерял двух подружек. Его отчаяние имело объяснение.

Парень хотел быть героем. Так ли уж это плохо?

Но что она знала о нем? Если судить о мужчине по его друзьям, то Жан-Люк был заботливым и преданным. Так они, во всяком случае, проявили себя, когда появились. Среди них был высокий серьезный мужчина по имени Роман Драганешти… с блондинкой-женой и маленьким мальчиком. Был еще один парень по имени Грегори, у которого с лица не сходила улыбка. Двух шотландцев звали Маккеями. Они были, по-видимому, братьями. Тот, которого звали Робби, все еще охранял дверь. Второй, Ангус, был женат на красивой брюнетке по имени Эмма. Как это ни удивительно, но все они обладали исключительными внешними данными.