Флаги над замками - Виктор Фламмер

Иэясу судорожно сглотнул и отступил на шаг. Сердце сжала ледяная ладонь, по спине поползли мурашки. Бежать. Бежать отсюда, пока не поздно. Иэясу попытался вдохнуть, и, к счастью, у него это получилось. Он выставил вперед ладони, и тепло заструилось по его пальцам, сбрасывая с тела оцепенение. И в эту секунду раздался треск, и во все стороны брызнули мелкие черные и серебристые осколки.

– Като! – выдохнул Иэясу и поднял голову, ловя взгляд Киёмасы, но тут же понял, что это уже не нужно: Киёмаса и сам смотрел на него, и в этих, еще мгновение назад прозрачных ледяных глазах, плескались недоумение и обида. Киёмаса медленно поднял руку, в которой только что был пульт, и стряхнул с ладони капельки воды. И виновато посмотрел на Иэясу.

– Как же так?.. – в его голосе звучала растерянность. – Иэясу, как же так?.. Я клянусь тебе: со мной такого лет с двадцати не случалось!

– Ничего… ничего, все в порядке, Киёмаса. – Иэясу поднял руки в успокаивающем жесте и постарался говорить ровно и спокойно, восстанавливая дыхание.

– Это новое тело всему виной. Точнее, то, что ты отвык управлять телом и силой. Немного тренировок – и все придет в норму. Просто пока сдержанней выражай свои чувства. Ты чуть не убил меня! А кто знает, удастся ли моим потомкам фокус с воплощением еще раз. – Он по-доброму весело рассмеялся.

– Точно, – улыбнулся в ответ Киёмаса, но тут же снова нахмурился. – Проклятие, я сломал твой подарок. Нет мне прощения. Как я могу искупить свою вину?

– Ничего ты не сломал, Киёмаса. Это всего лишь пульт.

– Что?

– Пульт управления… это… как бы… о! Это как уздечка. Порвав уздечку, ты же не убьешь лошадь, ведь так?

– Ну… да… – Лицо Киёмасы мгновенно просветлело. – И можно купить другую… уздечку, так?

– Так. Сегодня займемся и этим тоже. Раз тебе уж так приглянулась «госпожа Луна», – захихикал Иэясу.

– Ты что подумал, старый тануки?! – возмутился Киёмаса, хватая Иэясу рукой за плечо.

Иэясу увернулся, продолжая хихикать. Вот чем ему всегда нравился этот человек – никогда не перепутаешь, злится он по-настоящему или только делает вид.

А еще он был очень доволен тем, что действие его силы на Киёмасу ничуть не изменилось.

– Ладно. Но – ты видел? Ты видел ее, Иэясу? Ее волосы?

– Видел. Но…

– И что? – перебил его Киёмаса, не дослушав. – Сравни ее волосы и мои! – На лице Киёмасы появилась победная улыбка, и он подергал себя за пучок волос, связанных на затылке. – Ты ошибся, Иэясу!

– Нет, Киёмаса, прости, но боюсь, что ошибаешься ты.

– Я? Ну уж нет. Ты меня не держи за дурака, я тоже кое-что в этом понимаю. Я все детство думал, что я не человек, а выродок и ёкай! Пока мне не объяснили, что я наделен такой внешностью оттого, что в моих жилах течет кровь богов!

Иэясу смерил Киёмасу взглядом и покачал головой. Даже он, впервые увидев этого человека еще совсем мальчишкой, содрогнулся. Его волосы были подобны остывшим углям костра, подернутым пеплом. Можно было решить, что они просто рано поседели, если бы не его глаза – настолько бледно-голубые, что издалека казались белыми. И само лицо, с резкими, как будто высеченными из куска камня чертами, почти лишенное ресниц и бровей, не отличалось красотой и изяществом. Длинные развевающиеся белесые волосы дополняли картину. А перед боем Като Киёмаса подводил глаза черным, чтобы выглядеть еще страшнее. А если добавить ко всему этому огромный рост… Враги называли его «генерал-дьявол» не только из страха перед ним. Многие и правда верили, что он порождение Махападма-нараки – Великого лотосового ада[12].

Иэясу еще раз помотал головой и печально улыбнулся:

– Боюсь расстраивать тебя. Но у твоей красавицы не настоящие волосы.

– Чего?! – прищурился Киёмаса и сложил руки на груди. – Я что, по-твоему, не способен отличить женские волосы от конского хвоста?

– Я вовсе не об этом говорил, Киёмаса. Несомненно, волосы принадлежат этой девушке. Она просто красит их, чтобы выглядеть необычно и привлекательно. У людей из-за моря часто встречается такой цвет, да ты и сам это знаешь. Разве это означает, что их кровь божественна?

– Пусть так. И ты уверен, что сила ушла из нашего мира?

– Я не знаю, Киёмаса. Но мои дети, то есть мои потомки, даже не слышали о том, что она была. Да и я за полгода не увидел ничего похожего. Истории про «воина, выступавшего в одиночку против тысячи» они считают сказками.

Киёмаса прикрыл глаза и сжал пальцами подбородок.

– Я тоже считал это сказками, которые рассказывают монахи, чтобы дети не разбегались с занятий по письму. А когда однажды ночью мои солдаты чуть не умерли от холода и страха – ушел в лес и жил там всю осень, уверенный, что мне не место среди людей.

– Я говорю не о простых людях, Киёмаса. Глава моего рода должен был знать. Но боюсь, что именно на моей семье лежит ответственность за то, что произошло.

– Это почему же?

– Долго, очень долго не было войн. И никто не обучал воинов как положено.

– Может, и так… Что же – за этим мы и вернулись, а? – Киёмаса усмехнулся и хлопнул Иэясу по плечу так, что тот пошатнулся.

– Нет. Мы вернулись, чтобы отдать старые долги. И чтобы жить в этом мире как обычные люди. Помнишь, мы именно об этом договорились с тобой и ты дал свое согласие?

– Ну, помню.

– Вот за этим я и пришел. Ты готов к прогулке по городу, Киёмаса? – спросил Иэясу.

– Готов. Я всю ночь рассматривал эти движущиеся картинки, и, конечно, я хочу видеть, как оно все выглядит на самом деле. И эти… самоходные повозки. Я хочу прокатиться на такой! Они быстро ездят? Как лошадь? Быстрее?

– Намного быстрее. Но, думаю, не надо тебе объяснять, что открыто показывать, что ты удивлен, не стоит?

– Иэясу! Я что, по-твоему, неотесанная деревенщина?! – возмутился Киёмаса.

– Нет, что ты. Просто ты иногда бываешь… несдержан. Например, тебе может показаться, что тебя кто-то оскорбил.

– Так пусть не оскорбляют!

– Я же сказал: может показаться. Сейчас очень, очень изменились нравы и понятия о вежливости.

– Так и говори, Иэясу: «Ты никто в этом мире и веди себя так, как будто твоя рука никогда не держала меч».

– Нет, не так… но хорошо, что ты заговорил об этом. Меч. Оружие нельзя носить на улице. Это запрещено.

– Что?! Я должен ходить по улице без меча?! О чем ты говоришь?!