Вампиры на каникулах - Кэтрин Коути

Над гробом стояли двое. Один из них был коренастым мужчиной с густыми, мрачными бровями и тяжелой челюстью. Сюртук его был потертым, из сероватых манжет торчали мозолистые руки, привыкшие в физическому труду, который, скорее всего, включал в себя использование молотка, серебряных гвоздей и остро заточенных деревянных предметов. Его напарник, напротив, имел сухощавое телосложение, лысину, заботливо прикрытую редкими волосами, и бледные глаза, нервно глядевшие из-за пенсне с золотыми дужками.

— А может, уйдем отсюда? — спросил он, — Все таки чужой номер.

— Это не номер, это обитель зла, — сурово одернул его коллега. — Ведь не будете отрицать, доктор Спенсер, что пару часов назад мы видели двух настоящих упырей? Когда с ними разговаривала миссис Абронзиус, они даже в зеркале не отражались! Вот же наглость.

— Я…я не глядел в зеркало, — промямлил доктор Спенсер. Тот факт, что вампир не отражался в зеркале, изрядно компенсировался тем, что там отражалась Сара. При должной выдержке, смотреть на одну миссис Абронзиус еще можно было, а вот на двух…

— Кроме того, известно, что упыри любят путешествовать парами, прямо как институтки по дороге в столовую. Один из них — главный вампир, а другой — его прислужник, которого хозяин сделал себе подобным. Здесь мы имеем дело с такой ситуацией.

— Один из них явно главный, — доктор Спенсер вздрогнул.

— Ну еще бы, не требуется большого ума, чтоб это заметить. Матерый вампирище. Видно, что за его плечами стоят века, а в жилах бурлит кровь тысяч загубленных жертв. Чувствуется порода.

— Д-да, он даже не скрывает свою… видовую принадлежность. А второй вампир, белокурый, стало быть его прислужник.

Герберт, который уже начал расплываться в улыбке, чуть было не сорвался с балкона.

— И что теперь от нас требуется?

— Упокоить их, разумеется.

Доктор Спенсер на всякий случай отодвинулся от гроба.

— Вам, мистер Гримсби, легко об этом говорить, а у меня, между прочим, диссертация на тему «Семантические вариации термина „вурдалак“ в Закарпатском регионе 17го века.» Что я вообще здесь делаю?

Напарник почесал небритую щеку, произведя при этом звук, который обычно сопровождает прикосновения ногтя к наждачной бумаге.

— Ну вы как хотите, сэр, а моя специальность — прикладная ламиеология, — он ухмыльнулся, — Это значит, что я ищу, кого бы осиновым колом приложить. Поэтому мы немедленно открываем гроб.

Второй ламиеолог отошел от гроба еще дальше. До недавнего времени, то-есть часа два назад, он считал что вампиризм — лишь метафора для подавленных половых желаний, помноженная на вечный страх человечества перед смертью и летучими мышами. Но теперь эта метафора запросто могла вцепиться ему в горло.

— Открываем гроб, как же. А что если они там?

— Поправим им подушку и пожелаем доброй ночи, — прежде чем коллега успел облегченно вздохнуть, мистер Гримсби расхохотался, — Вгоним кол в сердце, набьем рот чесноком, а голову отрежем. Или вы придерживаетесь иного мнения? Тогда не обессудьте, но вам самому придется объяснять доктору Сьюарду, почему мы потоптались на пороге, так и не проверив гроб.

Кто бы ни был этот доктор Сьюард, чье имя виконт слышал уже второй раз, на своих коллег он нагонял страх. Спенсер побледнел так, словно уже пообщался с целой дюжиной вампиров. Дав добро на открытие гроба, он на всякий случай спрятался за столбом кровати, робко глядя на мистера Гримсби, который ловким движением подцепил крышку.

Когда раздалось два вопля — разочарованный и восторженный — Герберт спрыгнул вниз, на ходу соображая, как же объяснить все это Альфреду, обеспокоенно следившему за ним снизу.

— Значит так, сюда нам дороги нет! — мрачно сказал он, увлекая друга в противоположную сторону.

— Почему?

— Альфред, давеча ты видел Сару, не так ли? И это не навело тебя на определенные мысли?

— Я подумал, что раз вы соотечественники, то не удивительно, что оба выбрали один и тот же отель. Ну там общность менталитета и все такое.

— А на груди у нее ты не заметил серебряный значок в форме головки чеснока?

— Нет, вообще-то, — юноша поджал губы, — у меня нет привычки рассматривать женскую грудь.

Чувствуя себя штрейкбрехером и вообще аморальной личностью, Герберт виновато опустил голову. Придется рубить с плеча.

— В этом отеле проходит конгресс ламиеологов. Более того, двое из них наглым образом вломились в нашу комнату…

— Как мы в ложу номер пять?

— Это совсем другое дело! — взорвался виконт, — Мы, по крайней мере, не захватывали ладан или чем там изгоняют привидений, а у этих господ с собой был целый арсенал! Не удивлюсь, что не обнаружив нас в гробу, они натерли крышку чесноком из чистого злорадства! В общем, назад нам путь заказан. Давай думать, где проведем день.

Альфред остановился.

— А Куколя ждать не будем? Что если он вернется, а там засада?

— Куколь им нужен, как моей прабабке серебряная табакерка, — скривился вампир, — Кроме того, он додумается сделать ноги, когда увидит, что кто-то взломал гроб. А завтра я его отыщу.

Юный вампир согласно кивнул и поплелся за виконтом, который все еще обиженно сопел.

— Хорошо, вот только где нам найти пристанище? Денег у нас немного, все остальное у Куколя осталось. Как по-твоему, Герберт, сейчас открыты какие-нибудь похоронные конторы?

— Похоронные конторы? Они тебе на что?

— А где еще мы купим гроб? — Альфред воззрился на друга с удивлением, — Мы ведь вампиры, мы в гробу должны спать.

Возможно, эта история развивалась бы иначе, если бы много тысячелетий назад первый упырь, спасаясь от рассветных лучей, спрятался не в саркофаге, а в сундуке. Или в ящике из-под угля. Или в очень большой коробке. Но поскольку он спрятался там, где спрятался, его поступок положил начало традиции, которую теперь блюли все консервативно настроенные вампиры. Альфред же был просто воплощением ретроградства.

— Ну и где же я достану гроб ночью в центре Парижа?! — простонал Герберт. Внезапно глаза друзей встретились. Обменявшись мыслями с Альфредом, виконт довольно потер руки.

— Думаешь, он не шутил, когда говорил, что спит в гробу? — спросил Альфред.

— Вряд ли. Призрак Оперы не похож на человека, чей любимый праздник — первое апреля. Кроме того, судя по акценту он француз, а они все немного сумасшедшие. Это из-за абсента, мне отец рассказывал.

— Но мы же потом вернем ему гроб?

— Даже красиво упакуем, — рассеяно ответил Герберт. Главное до него добраться. Но даже если они и не отыщут сей полезный предмет, провести день в подземельях гораздо приятней чем на улице. По крайней мере, есть гарантия, что вечером ты проснешься не кучкой пепла.