Обрученные с Севером. По следам «Двух капитанов» - Роман Буйнов

— Да нет же, в сентябре, — Леня уже понял, что я начинаю придуряться. — Время еще есть, так что ты подумай серьезно и перезвони. Ну, пока!

Минут пять я стоял, не шевелясь, пытаясь понять, уж не розыгрыш ли это? Да вроде нет, шутить такими вещами не в его стиле. Рассеянно рисуя носком ботинка по асфальту и как‑то глупо улыбаясь, я с удовольствием подумал: «Он про меня не забыл!»…

...Холодный февраль 95–го. «Наведение конституционного порядка» в Чечне шло полным ходом. Мы возвращались в поселок Толстой Юрт из залитого кровью фронтового Грозного. Темнело, надо было спешить. Машина «скорой помощи» госпиталя медицины катастроф «Защита» стремительно влетела в ворота и замерла возле оранжевого надувного модуля. В лагере была суета — приехала новая смена отряда «Центроспас» Министерства по чрезвычайным ситуациям России. Бойко перетаскивались вещи, спецоборудование и какое‑то немыслимое снаряжение. С удовольствием выкурив папиросу на свежем, без пороховой гари, прохладном воздухе, я по сложившейся привычке заглянул к спасателям.

— Познакомься, это Леня! — на меня из‑под черных, как смоль, кудрявых вихров смотрели озорные карие глаза. Я представился…

…Крайний раз со спасателем теперь международного класса Леонидом Радуном мы встречались в сентябре 2004–го на похоронах двух наших товарищей из отряда «Центроспас», погибших во время спецоперации по освобождению заложников в Беслане. Тогда и поговорить‑то особо не пришлось. И вот этот неожиданный звонок. Думать нечего, конечно же, еду!

Наступил сентябрь. Купив билет до Мурманска, я с частью экспедиционной группы выехал из Москвы. Скажу прямо — переживал немыслимо: кроме Радуна, я в этой экспедиции никого не знал. Что за ребята, какие у меня будут задачи? А Леонид все успокаивал:

— Работа серьезная, с достаточным количеством здорового экстрима. Мне бы хотелось, чтобы в этой экспедиции были только люди, к которым было бы не страшно повернуться спиной.

— Хороший парень — это не профессия! — напомнил я известную нам обоим поговорку.

— Ну, к тебе это не относится. К тому же ты, кажется, врач, или забыл?

Действительно, в свое время я окончил лечебный факультет медицинского института, и даже с отличием. Но внезапно нагрянувший капитализм лишил меня мечты детства, так что врачом я уже давно не работал. К тому же у экспедиции был свой официальный врач Алексей Богорад.

— Лишних докторов не бывает, особенно там, — Леня многозначительно кивнул в сторону, где, видимо, должен был находиться север, — а в остальном… руки, что, из‑под поясницы растут? — мои сомнения окончательно испарились. Так, в общем‑то случайно, но без особых колебаний шагнув за Полярный круг, я уже не мыслил себя без Севера.

В мурманском порту нас ожидал целый ворох проблем — вельбот, с гордым названием «Сокол», на котором мы планировали вести поиск, представлял собой груду откровенного металлолома с неисправным дизелем, пробитыми топливными баками и дырой в борту размером с коровью голову. В общем, как говорится, «конь не валялся»! Взялись дружно, работа пошла, да и руки, которые не растут, откуда не надо, пригодились. А через несколько дней судьба меня свела с еще одним будущим участником экспедиции 2010 года, Евгением Ферштером. Он вылетал из Москвы на несколько дней позже, прихватив с собой переданные ему уже в аэропорту доблестно забытые мною спальный мешок и полиуретановый коврик. «Раздолбай какой‑то! Ехал куда, на пляж, что ли?» — подумал тогда Женя, но поделился со мной своими критическими соображениями гораздо позже. Ферштер — опытнейший спелеолог с огромным экспедиционным стажем, хороший оператор и, кроме всего прочего, серьезный специалист в области металлодетекции. За счет внушительной с проседью бороды и атлетического телосложения он выглядел гораздо старше и солиднее своих лет, производил впечатление законченного флегматика и в экстремальных командировках повидал уже многое. К тому же Евгений давно и основательно увлекался историей России. Именно от него в срывающейся на сатанинский фальцет завывающей вьюгой Ледяной Гавани я впервые и услышал фамилии Брусилов, Альбанов, Конрад, Жданко. Октябрьские ночи в тех краях уже достаточно длинные, и я, как завороженный, слушал рассказы о трагической судьбе моряков со шхуны «Св. Анна».

А все началось с того, что еще годом раньше Женя, как и многие другие участники нашей команды, был в экспедиции на Земле Франца–Иосифа. Там, на мысе Флора острова Нортбрук, ребята установили памятный крест в честь невероятного спасения экипажем «Св. Фоки» штурмана Альбанова и матроса Конрада. От руководителя той экспедиции Дмитрия Федоровича Кравченко Евгений и получил первые сведения о беспрецедентном семидесятидневном переходе по дрейфующим льдам отряда Валериана Альбанова и о загадочно пропавшей группе Петра Максимова. Тогда же и родилась идея разыскать следы этих людей, исчезнувших где‑то в районе острова Земля Георга. Но мы даже не предполагали, что ждет нас на Земле Франца–Иосифа…

Работы в Ледяной Гавани по поиску затонувшего судна В. Баренца планировалось вести главным образом под водой, поэтому специалистом водолазного дела был у нас каждый второй. Одним из наших тогдашних «подводников» был Саша Чичаев, человек с интеллигентными манерами, окладистой бородой, умным, всегда немного грустным и спокойным взглядом. Ох уж мне это его спокойствие! Сколько раз за ту экспедицию я внутренне готов был взорваться — нельзя же абсолютно все делать настолько основательно и до мелочей! Наблюдая, как он вяжет узлы, проверяет водолазное снаряжение или запускает компрессор, я, еще не имевший тогда никакого арктического опыта и даже элементарного представления о дайвинге, чуть не с пеной у рта отходил к соседним скалам, так сказать, от греха подальше, постоять, отдышаться и поматериться вслух за такую медлительность. Гораздо позже я убедился, что у серьезных дайверов мелочей не бывает, а «дотошный» Саша спас мне жизнь, когда во время подледных погружений два года спустя он выталкивал меня из‑под шестидесятисантиметрового льда в майну на Селигере…

С остальными участниками экспедиции-2010 знакомился уже в процессе подготовки. Все это были люди, до конца преданные своему делу и безнадежно влюбленные в Арктику. Да и можно ли ее не полюбить? Впрочем, я лукавлю: для остающихся на Большой Земле наших близких Арктика навсегда останется только разлучницей.

По давно заведенной привычке, в экспедиции на Землю Франца–Иосифа я вел подробнейший дневник о том, что с нами происходило и что я обо всем этом думаю. На основе этих полевых записей и родилась, в основном, моя книга.

26 июля 2009 года

Мы выезжаем на поиски следов экспедиции Г. Л. Брусилова Куплены билеты на поезд «Москва—Воркута». Там, 29–го, уже будут ожидать два борта Ми-8, которые перенесут нас на архипелаг Земля Франца–Иосифа Упаковано последнее экспедиционное снаряжение, заботливо сложены теплые вещи, погода прекрасная, настроение на все сто, но… Гром прогремел среди ясного неба! С судна «Михаил Сомов», которое должно было забрать нас после окончания экспедиции в конце августа — начале сентября на материк, пришла радиограмма от тогдашнего руководителя экспедиции: «Все отменяется, билеты сдать, вы никуда не едете, экспедиции не будет!» Ни слова о причинах отмены, ни вообще каких- либо объяснений. К сожалению, за все эти годы не раз в своей экспедиционной деятельности наша группа сталкивалась с препонами, связанными с пустыми амбициями людей, завистью, подозрительностью и дележом каких‑то непонятных для нас преференций. В любых исследованиях, к сожалению и в полярных тоже, всегда находятся люди, которые, презрев здравый смысл, из‑за собственной мелочности, а то и просто корысти и глупых интриг будут ставить палки в колеса поиску истины и исторической справедливости.