Крест и порох - Андрей Посняков

– Доннер веттер, герр капитан! – громко хохотнул Ганс Штраубе. – Первый раз на своем веку я вижу столь забавную, но разумную карту! Путеводное копье! Я восхищен!

– Однако… – изумился неожиданной хитрости туповатого десятника и Иван Егоров. – Силантий, ты молодец! Справился отлично. Ныне ступайте в острог, поешьте. Так понимаю, вы остались без припасов?

– Спешили вернуться, на охоту время терять не стали.

– Отдыхайте до завтра, велю не тревожить, – кивнул воевода и выдернул из песка путеводное копье. – Маюни, со мной пойдем, словом хочу перемолвиться, раз уж в казаки тебя ныне возвели.

– Слушаю, атаман, да-а… – бросил весло на дно челнока остяк.

– Остальные к делам возвертайтесь, – отпустил собравшихся по тревоге воинов атаман, немного отошел, задумчиво рассматривая копье. Тихо спросил: – Ты путь запомнил, Маюни?

– Найду, коли нужда выйдет, атаман, да-а… Но и на копье путь верный начертан, видел я, как старший метки ставил.

– Понял, вы друг другу по нраву пришлись, – усмехнулся воевода. – Ладно, ступай. Слышу, как живот у тебя урчит. Если вы и вправду три дня голодали… В общем, беги.

Весть о том, что дозорные выследили город дикарей, мгновенно облетела острог, обрастая самыми невероятными подробностями. Силантию, что вместе с сотоварищами отъедался возле солеварного котла печеной рыбой, раз пять пришлось оправдываться перед подходящими знакомыми, что не видел он никакой золотой бабы размером с дерево и что даже святилище, похоже, было куда меньше – но стоило отойти одному разочарованному воину, как на его место тут же прибегал другой казак и жадно спрашивал:

– А правда, Силантий, что ты золотую бабу нашел?

Обычные работы оказались заброшены, ватажники снова взялись за оружие, осматривая его, правя клинки и рогатины, проверяя замки пищалей. Это, понятно, не укрылось от глаз атамана. Идти супротив желания ватаги Егоров не стал и приказал сзывать круг.

– Все вы знаете, други, что случилось и чего ради собрал я вас, православные! – не стал долго сказывать воевода. – Острог бросать пустым и женщин без защиты негоже, посему повелеваю жребий бросить на пятерых, кому придется здесь тосковать, пока остальные веселятся. А как судьба решение свое откроет – струги на воду спускайте и припасы грузите. С рассветом выступаем!

Невольницы

Про могучую Нине-пухуця сказывали всякое. Обычные смертные думали, что она просто злая черная колдунья, служительница мрака и смерти, убивающая все живое и уничтожающая все доброе. Хотя между женщинами и бродили слухи о давней ее размолвке с верховным шаманом Ва-Котрка-Тха, пожелавшим насладиться девичьим телом юной красавицы и получившим нежданный для своего высокого звания отказ. С тех пор прошло много времени, Ва-Котрка-Тха давно не стало, Нине получила прозвище старухи – но вражда между непокорной ведьмой и колдунами сохранилась по сей день.

Обученные мудрости шаманки нередко говаривали потихоньку о том, что, согласно заветам зажегших второе солнце древних колдунов, повелевать новым светилом, подарившим народу сир-тя жизнь, должны женщины – те, кто приносит жизнь в этот мир. И именно поэтому верховная шаманка Нине-пухуця вела борьбу за возвращение величия женского дома. Однако в здешней, тихой, мирной и безопасной жизни яростная борьба не нужна была никому, и потому могучая колдунья оказалась всеми отвергнута и проклята за свое упрямство – и шаманками, и колдунами. Попытки погасить солнце, дарующее жизнь, любви к старухе тоже не прибавляли.

И только посвященные знали самую высшую, главную и сокровенную тайну: народу сир-тя надлежало править миром!

Мудрые предки зажгли для своего народа солнце не для того, чтобы потомки наслаждались безмятежностью, а для того, чтобы те восстановили силы после поражения и набрались мудрости, а затем вернулись и попрали ногами своими выи поверженных врагов. Нине-пухуця пыталась погасить солнце вовсе не из ненависти к сир-тя – она желала вернуть народ на предназначенный ему путь, изгнать из теплого рая в битву. На войну за право повелевать миром, в которой сир-тя надлежало победить!

Юная Митаюки-нэ входила в число посвященных. Она восходила к древнейшему и уважаемому роду селения Яхаивар и уже сейчас, еще не покинув Дом Девичества, обладала куда большей магической силой и знаниями, нежели иные старые и опытные шаманки. Она умела исцелять и проникать в мысли, могла подчинять своей воле животных и слабых волей людей, могла собирать защитные амулеты и поклады, привлекающие несчастье, могла наводить порчу и снимать проклятия, могла варить зелья лечебные и приворотные, ядовитые и возбуждающие – и потому тайны, запретные для других, были для нее открыты.

А кроме того, Митаюки-нэ была самой красивой в Доме Девичества. Она унаследовала от матери, прекрасной Мита-Хотоданы, не только острый ум, но и широкие бедра, высокую грудь и густые черные волосы. А от отца, храброго Хар-Яхионда, ей досталось округлое луноликое лицо с гладкой кожей, большие губы и задорная курносость. Из полусотни девушек, вступающих в пору взросления, с Митаюки-нэ не могла сравниться ни одна. И потому именно перед ней как могли красовались воины жреческой стражи, волокущие на веревках связанную старуху. Пыль покрывала пленницу однообразной ровной коркой, и потому лохмотья ведьмы, ее кожа, повязка на глазах, спутанные волосы – все казалось единым целым, клочковатым, грязным и драным. На этом фоне упругие мышцы, лоснящаяся от ароматного жира смуглая молодая кожа тренированных тел выглядели особенно ярко.

– Проклятая Нине-пухуця поймана! – Воины, все до одного, выпятили грудь, проходя перед выбежавшими к дороге девушками. В широких набедренных повязках и высоких сапогах, с обнаженной грудью, покрытой защитными знаками, они казались могучими и непобедимыми. В одной руке юноши сжимали копья с черными наконечниками, другой тянули за веревки. Семеро молодых, сильных воинов – и одна тощая старуха.

– Попалась, попалась черная тварь! Убийца! Уродина! – радостно закричали девушки, и только Митаюки-нэ осталась спокойной и даже какой-то грустной.

Воины племени – мускулистые, рослые, статные. Самые глупые и самодовольные. Они считали, что долг мужчины – это битва, самоотверженность, слава и победы над сильным врагом; они гордились тем, что умеют сражаться, рискуют собой в дозорах, в охоте на зверей и ловле менквов. Они воображали, что если сильны и красивы, любая из девушек с радостью примет их ласки, родит им ребенка, не сомневались, что смогут добиться уважения и звания вождя.

Жалкие неудачники! Неспособные усвоить даже начальную мудрость древних – мастерство управления миром, природой и зверьми, они не понимали, что ими не восхищаются – им сочувствуют, от них не ждут подвигов – их просто используют на тупой и опасной работе, для каковой умелый колдун, если понадобится, вполне способен призвать менква или даже змею…

Знали бы воины, что единственного вождя, готового вести их в битву, к славе и победам, как раз сейчас, торжествуя, они волокут на веревках! Но для них Нине-пухуця была всего лишь злой ведьмой, желающей погасить солнце древних и погубить все живое.