Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года - Владимир Бешанов

Невероятно, но факт подписания советско-германского соглашения ни о чем не заставил задуматься польское руководство, ну хотя бы: против кого собираются дружить два тоталитарных режима? В договоре с британцами возможность войны Польши на два фронта даже не рассматривалась.

Утром 31 августа 1939 года Гитлер подписал директиву № 1, согласно которой нападение на Польшу должно было начаться 1 сентября в 4.45 утра.

В тот же день В.М. Молотов сделал доклад на внеочередной сессии Верховного Совета СССР. Под бурные овации в честь мудрого Вождя, аплодисменты и смех депутатов нарком объяснил суть советско-германского пакта:

«Нам всем известно, что с тех пор, как нацисты пришли к власти, отношения между Советским Союзом и Германией были напряженными… Но, как сказал 10 марта товарищ Сталин, «мы за деловые отношения со всеми странами». Кажется, что в Германии правильно поняли заявление товарища Сталина и сделали правильные выводы. 23 августа следует рассматривать как дату великой исторической важности. Это поворотный пункт в истории Европы, и не только Европы. Совсем недавно германские нацисты проводили внешнюю политику, которая была весьма враждебной по отношению к Советскому Союзу. Но теперь ситуация изменилась, и мы перестали быть врагами…

По советско-германскому соглашению Советский Союз не обязан воевать ни на стороне британцев, ни на стороне германцев. СССР проводит свою собственную политику, которую определяют интересы народов СССР, и больше никто…

Советский Союз заключил пакт о ненападении с Германией, между прочим, в силу того обстоятельства, что переговоры с Францией и Англией натолкнулись на непреодолимые разногласия и кончились неудачей по вине англо-французских правящих кругов. Эти люди требуют, чтобы СССР обязательно втянулся в войну на стороне Англии против Германии. Уж не с ума ли сошли эти зарвавшиеся поджигатели войны?…Если эти господа имеют такое страстное желание воевать – пусть воюют сами, без Советского Союза. А мы посмотрим, что они за вояки».

Вечером случилась провокация в Гляйвице.

«Нестерпимые польские акции» вынудили миролюбивую Германию действовать.

В соответствии с планом «Вейсс» немцы сосредоточили против Польши основные силы Вермахта – 42 кадровые дивизии, в том числе 6 танковых и 4 моторизованные. Еще 15 дивизий находились во втором эшелоне.

Группа армий «Север» – 3-я и 4-я армии – под командованием генерал-полковника Теодора фон Бока наносила удар по «Польскому коридору» из Померании и Восточной Пруссии. Разгромив находившиеся там войска противника, ее основные силы должны были продвигаться к реке Нарев. Трем армиям группы «Юг» генерал-полковника Герда фон Рундштедта, наступавшим из Силезии и Словакии, предстояло разгромить польскую группировку в Галиции и большой излучине Вислы и развивать наступление на Варшаву, отрезая пути отхода противнику из Познаньского выступа. Моторизованные дивизии должны были захватить ключевые переправы на Висле. Таким образом, немцы, используя выгодное географическое начертание польских границ и идеи «молниеносной войны», намечали совершить прорыв обороны с двух направлений, в темпе осуществить охватывающий маневр в глубину и окружение основных польских сил западнее Варшавы.

«Необходимо достигнуть решающего успеха за короткое время, – внушал Гитлер главнокомандующему сухопутных войск генерал-полковнику Вальтеру фон Браухичу. – В течение 8–14 дней должно стать ясно, что Польша погибнет».

Силы вторжения насчитывали около 1,5 миллиона человек, 2379 танков и 9824 орудия и миномета. Их поддерживало более 2000 самолетов 1-го и 4-го воздушных флотов.

На западной границе против возможного французского наступления были развернуты 11 кадровых дивизий группы армий «Ц», не имевших никаких планов, кроме указания соседей не раздражать. Допускались исключительно ответные меры, причем не вызывающие противника на активность.

Польский план «Z» предусматривал оборону всего периметра границы силами семи армий и трех оперативных групп до того момента, когда в дело вступят войска Англии и Франции, с последующим переходом в контрнаступление. Польский генералитет, учившийся у французских стратегов, как и они, мысливший категориями времен Первой мировой войны, равномерно растянул войска вдоль почти 1900-километровой границы. Причем слабая пропускная способность железнодорожной сети практически не позволяла внести изменения в эту диспозицию и совершить своевременную переброску сил на угрожающее направление по внутренним операционным линиям. Немцы, и без того обладавшие значительным численным превосходством, за счет сосредоточения мощных «кулаков» на направлениях главных ударов достигли подавляющего перевеса. Местность на театре военных действий прекрасно подходила для массированного применения бронетехники. Польская армия, уступавшая противнику по всем параметрам, изначально находилась в огромном котле и обречена была на поражение. Так ведь и продержаться планировалось всего ничего – каких-то две недели. Хотя преемник Пилсудского маршал Рыдз-Смиглы, который в случае войны автоматически становился Верховным главнокомандующим, уверенно утверждал, что Польша устоит как минимум несколько месяцев. Затем, на 15-й день мобилизации, перейдет в наступление мощнейшая в мире французская армия, и Гитлер – капут. На этот случай польское командование готовило «корпус вторжения».

«Пожалуй, трудно установить, в чем состоял оперативный замысел, положенный в основу плана развертывания польской армии, – недоумевал фельдмаршал Эрих фон Манштейн, – если только это не было желанием «прикрыть все» или, может быть, правильнее будет сказать, ничего не отдавать добровольно. Это желание в случае его осуществления приводит слабейшую сторону, как правило, к поражению… Вообще говоря, польскому темпераменту больше соответствовала идея наступления, чем обороны. Романтические представления минувших времен, по крайней мере, подсознательно, еще сохраняли свою силу в головах польских солдат… Таким образом, возможно, что в основе плана развертывания польской армии, кроме желания «ничего не отдавать», вообще не было никакой ясной оперативной идеи; существовал лишь компромисс между необходимостью обороняться от превосходящих сил противника и прежними заносчивыми планами наступления. При этом одновременно впадали в заблуждение, считая, что немцы будут вести наступление по французскому образцу и что оно скоро примет застывшие формы позиционной войны».

Единственно верным решением с оперативной точки зрения мог бы стать отвод основных частей Войска Польского на заранее подготовленный 600-километровый рубеж по берегам рек Бобр, Нарев, Висла и Сан. Однако это было признано невозможным, исходя из политических, экономических (на западе страны располагались основные промышленные объекты) и психологических соображений. А пожалуй, правильнее всего было бы реально оценить свои возможности и отдать Гитлеру «вольный город» Данциг.

Ранним утром 1 сентября германские моторизованные и танковые соединения, сбив части прикрытия, завязали бои с главными силами польской армии. Немецкая авиация, имевшая качественное и пятикратное численное превосходство, быстро завоевала господство в воздухе. Ее массированные налеты на административные центры, железнодорожные станции, основные транспортные магистрали и узлы связи затрудняли окончание мобилизации, срывали военные перевозки, лишали польское командование средств управления войсками. Оборона вдоль границы начала трещать и разваливаться уже на третий день войны.