Балтийские патриоты - Константин Буланов

Капитан 1-го ранга Руднев опустил бинокль и прикрыл глаза. С того момента, как «Кореец» снялся с якоря, Всеволод Федорович не покидал правого крыла мостика, откуда открывался наилучший вид на южный фарватер. Да, он уже прекрасно знал, что ждет находящихся в Чемульпо русских моряков, но все равно не смог сдержать эмоций, когда на горизонте появились множественные дымы приближающиеся к порту. Нет, естественно он не начал визгливо голосить, подобно зажатой босотой в переулке гимназистке. Да и бинокль не обрушился на ограждение в порыве негодования. Более того, даже стоявший в каком-то метре сигнальщик не расслышал, что именно пробурчал себе под нос главный человек на корабле. Но загиб, озвученный скорее для себя, нежели для окружающих, вышел у командира «Памяти Азова» знатный. Наверное, за все десятилетия службы с его уст прежде не срывалось ничего столь же резкого.

Представив же себе, что могло произойти, не сработай разведка на отлично, он лишь добавил к первому загибу не менее живописный второй. Кто бы мог подумать, что затихорившиеся в последние годы служащие пароходства «Иениш и Ко», ни в коем случае не перестали воевать. Просто перенесли поле битвы с куда более привычной им морской глади в область специалистов плаща и кинжала. Агенты, шпионы, простые доносчики и даже целые экипажи пароходов находящихся под флагами других государств по крупицам собирали информацию о планах японцев на начало войны. Ничем иным объяснить факт наличия в сейфе его корабля пакета с четким приказом подписанным командующим Тихоокеанским флотом — вице-адмиралом Макаровым, и то, что пароль дающий право вскрыть этот самый пакет озвучил один из давних последователей Виктора Христиановича, было попросту нельзя. И вот теперь именно его кораблю предстояло стать одной из первых фигур русского командования, что будут сдвинуты на доске уже начавшегося противостояния. Радовало в сложившейся ситуации только одно — судя по всему, большая часть фигур, что вскоре точно так же должны будут покинуть свои клетки, уже давно были расставлены и лишь ждали отмашки игрока. А вот что расстраивало, так это куцый срок, отведенный на подготовку к грядущему бою. Тем более, что в отличие от действий на канонерской лодке, все приготовления на крейсере приходилось производить скрытно, дабы не насторожить тех же англичан и американцев, которых никак нельзя было заподозрить в поддержке России в грядущем противостоянии. Именно по этой причине пары поддерживались лишь в одном котельном отделении. Именно по этой причине, прежде чем ринуться на подмогу «Корейцу», требовалось дождаться проявления акта агрессии со стороны японцев.

— Ну что там с якорем? — все же не сдержался капитан 1-го ранга и рявкнул во всю глотку, так ни к кому и не повернувшись. Успевшая заметно удалиться канонерская лодка уже минуту как открыла сильный артиллерийский огонь из всех стволов, а они, не смотря на проделанную подготовку, до сих пор оставались на месте.

— Почти выбрали, ваше высокоблагородие! — поскольку Руднев, не отрываясь, наблюдал за перипетией противостояния «Корейца» целой крейсерской эскадре, он так и не понял, кто именно ответил на заданный вопрос. Но это было и не важно. Ведь главным являлась сама информация, а не передаточное звено.

— От дна уже оторвался?

— Так точно, ваше высокоблагородие!

— Значит, ход дать можем. — Пройдя быстрым шагом в рубку, он сам прокричал в переговорную трубу, — Малый вперед! — отчего более не удерживаемый якорями крейсер уже спустя секунд десять сдвинулся с места и, взбивая винтами вонючую, заполненную илом, воду, взял курс прямиком к будущему месту гибели «Корейца». Никто не питал надежд, что, пусть крупная, но всего лишь канонерская лодка, сможет продержаться в бою с крейсерами до подхода подкрепления в лице «Памяти Азова». Особенно, учитывая тот факт, что пара головных японских крейсеров, не поменявших направления движения, по всей видимости, имели целью преградить им путь. Но вот прикрыть своими орудиями, или хотя бы видом этих самых орудий направленных на японские корабли, тех, чьей задачей являлось спасение уцелевших в бою моряков канонерки, было жизненно необходимо. Ведь разошедшиеся и явно обозленные японцы могли проигнорировать развивающиеся за кормой пары устремившихся на полной скорости вперед керосиновых катеров флаги САСШ и открыть огонь по спасателям. К сожалению, сам броненосный крейсер не имел права покинуть территориальные воды Кореи до поступления по беспроводному телеграфу приказа. Главной поставленной Рудневу задачей было недопущение в эти самые воды японских судов и кораблей, чтобы те не могли укрыться в нейтральном порту от парового катка, что уже сейчас накатывал с юга, идя след в след за не подозревающими о скором захлопывании ловушки японцами. Да и выпестовавшим японцев англосаксам виделось необходимым наглядно продемонстрировать, что тут вам не там, что русский флот, за прошедшие со времен осады Севастополя полвека, изменился в лучшую сторону.

Коммандер Бейли как раз занимался составлением рапорта о ситуации сложившейся в Чемульпо, когда в дверь постучали, и появившийся на пороге вестовой передал просьбу старшего офицера подняться на мостик.

— Что там такое произошло, Томсон? — нахмурился Бейли. Ему совершенно не хотелось отрываться от составления документа, пока мысли весьма грамотно ложились на бумагу.

— Русские и японцы, сэр! Они открыли друг по другу огонь!

— Что? Они совсем с ума сошли? Кто посмел открыть стрельбу в нейтральном порту? Кто-нибудь уже пытался остановить их? — отложив перьевую ручку, он требовательным взглядом уставился на матроса, будто последний сам должен был в первых рядах кидаться разнимать нарушителей.

— Остановить, сэр?

— Ну конечно остановить! Когда пьяная матросня бьет друг другу морду, это еще можно принять и стерпеть. Но когда они открывают стрельбу — это уже перебор!

— Вы меня неправильно поняли, сэр. Русские и японские корабли открыли друг по другу огонь.

То, что офицер высказал непутевому вестовому, являлось настолько нецензурным и витиеватым, что даже у бывалого матроса отпала челюсть, и он впервые в жизни пожалел, что не имеет привычки что-либо записывать, поскольку словесные «дифирамбы» выплеснутые командиром на его голову являлись настоящим шедевром для понимающего человека. К тому моменту как раскрасневшийся коммандер Бейли поднялся на мостик «Талбота», скоротечный бой русской канонерки с японской эскадрой подошел к концу. Но ему повезло застать эпический момент, поставивший окончательную и бесповоротную точку на противостоянии — примерно в четырех милях от его крейсера в небо взметнулся огромный огненный столб, и до всех докатился звук грандиозного взрыва — это сдетонировали снаряды в носовом бомбовом погребе «Корейца», до которых, наконец, добрался огонь.

— Да что там произошло? Кто-нибудь может мне объяснить? — едва не взревел пропустивший явно много чего интересного командир английского стационера, при этом бросая настороженный взгляд на изрядно чадящий одной трубой и двигающийся на выход с рейда русский крейсер.

— Русская канонерская лодка, сэр, вступила в бой с тремя японскими крейсерами и несколькими миноносцами. — тут же отозвался старший офицер.