Сладкий дикий рай - Хизер Грэм

До сих пор Джесси казалось, что унизить ее еще сильнее невозможно. О, как она заблуждалась! Чертыхаясь, пленница забилась в очередном приступе ярости, горя желанием отделаться от бесстыжих, назойливых пальцев, упрямо проникавших в самые сокровенные, потайные места… Ее голова металась по подушке, а щеки пылали от бессильного гнева и смертельной обиды.

— Я сейчас закричу. Я закричу, что меня насилуют…

— Шлюху, которая сама явилась к клиенту? — Его явно позабавила столь нелепая угроза.

— О Боже! Да хватит же!

Невнятная мольба слилась с глухим стоном. Невозможно было избавиться от него, от его грубых пальцев. Она билась, билась неистово, и все равно ей не хватало сил прекратить его унизительные исследования. Окажись у Джесси в руках кинжал, мерзавец наверняка был бы мертв. Наглый, самоуверенный, он был начисто лишен совести и сострадания. Правда, до сих пор он не причинил ей боли, а просто трогал повсюду, где заблагорассудится, и особенно где-то в глубине между ног.

А потом… потом он убрал руку, Правда, Джесси все еще оставалась его пленницей, беспомощно распятой на кровати. Но больше не чувствовала прикосновений длинных бронзовых пальцев и оттого испугалась еще сильнее.

— Ты девственна? — уточнил Джейми. Как нестранно, его голос прозвучал едва ли не вежливо и сдержанно, как будто они обсуждали погоду на завтра.

— Ох, ради Господа Бога, ради всех святых…

— Потише, дорогуша. Ты ведь сама сюда явилась, помнишь? И когда я говорил с той, второй шлюхой в таверне, то не скрывал своих намерений.

— Но я не шлюха!

— Похоже на то. Ты просто воровка.

— А вы бесстыжий наглый ублюдок, развратник и насильник, настоящий…

— Эй, девственница, разве тебя уже изнасиловали?

— Достаточно того, как вы лапали меня!

— Ах, дорогая! Да чтобы лишить тебя девственности, нужно еще немало потрудиться! — заверил он. — Может, стоит тебе это продемонстрировать?

— Нет!

— Стало быть, ты явилась с единственной целью обвести меня вокруг пальца и обобрать. Ах нет. Какая ошибка с моей стороны! Ты же надеялась обвести и обобрать беднягу Роберта.

Да, и у меня ничего не вышло. Так что теперь отпустите меня.

От страха ее била дрожь. Она оказалась во власти этого чудовища! Его рука все еще лежала у нее на животе, а нога прижимала к кровати, не давая двинуться. Как будто ее приковали цепями. Наверное, стоило разрыдаться и постараться его разжалобить. Однако у Джесси не хватило духу притворяться. Это она понимала отлично. Как и то, что он волен в любую минуту получить от нее все, что пожелает. Такой, как он, наверняка будет упиваться ее унижением и болью, когда овладеет телом беззащитной невинной девушки. Она не сомневалась, что мерзкий тип успел возненавидеть ее, и к тому же успела убедиться, что он начисто лишен сострадания.

— Полагаешь, я так запросто позволю тебе уйти? — еле слышно поинтересовался он. Его пальцы шевельнулись у Джесси на животе.

Неужели он опять намерен пустить их в ход? Ее лицо моментально запылало. Джесси не знала, — ругаться ей или умолять, чтобы ее оставили в покое.

А он сухо рассмеялся, перекатился на бок и уставился на нее, опираясь па локоть.

От неожиданности бедняжка не сразу поверила, что оказалась на свободе. Дерзко глядя в лицо своему мучителю, она впервые рассмотрела его как следует. Загорелый, с прямым породистым носом, с резкими, решительными чертами. Полные чувственные губы кривятся в надменной усмешке. Темные густые волосы ниспадают на лоб. Из ворота рубашки видна бронзовая от солнца шея, а сама рубашка туго натянута на широких, могучих плечах. На груди, поросшей курчавыми волосами, поблескивало золотое изображение Святого Георгия, ниспровергающего дракона.

— О чем задумалась, шлюха? Не хочется уходить? Ах, я вижу, что в конце концов не оставил тебя равнодушной. Вот, пожалуйста, ты свободна — и все же не покидаешь мое ложе!

Свободна… Он ее отпустил… Так чего же она ждет?

— Ах!

Она кубарем скатилась с кровати и чуть не запуталась в собственной одежде. Не смея тратить время на возню с нижним бельем, напялила впопыхах грубое шерстяное платье, башмаки и ринулась к двери.

— Не оставил равнодушной! Да я до конца дней своих буду ненавидеть и проклинать вас! Будь я мужчиной — прикончила бы на месте! Впрочем, я и — так постараюсь вас прикончить, если только получу возможность. Так что поберегитесь, сэр, лучше не встречайтесь со мной на узкой дорожке! — С этими словами Джесси рванула дверь на себя, в глазах кипели злые слезы.

— Стой, девка! — рявкнул он, и Джесси невольно подчинилась, не в силах противоречить грубому приказу, не смея обернуться к нему лицом и ненавидя себя за покорность. Что-то звякнуло о дверь — та злополучная монета.

— Ты пустилась во все тяжкие, чтобы ее заполучить. Возьми.

Джесси с трудом сглотнула. О, с каким наслаждением она швырнула бы деньги ему в лицо! И плюнула в эти бесстыжие глаза!

Она не может этого сделать. Ее мать лежит при смерти.

Девушка понурилась и наклонилась, чтобы поднять золотой. И поклялась про себя, поклялась всей душой, что в один прекрасный день непременно добьется богатства и власти, и тогда — как Бог свят — отыщет этого типа и он получит по заслугам за все ее унижения.

Рывком отворив дверь, спотыкаясь на ходу, Джесси вышла вон. В первый момент она совершенно растерялась, не сообразив, куда теперь идти. Кое-как перевела дух и поспешила вниз, не обращая внимания на устремленные ей вслед взгляды.

Наконец она оказалась на крыльце «Старой башни» и застыла, безмерно радуясь холоду, который моментально пробрал ее до костей.

Спотыкаясь как слепая, девушка двинулась вперед и снопа застыла, уставившись на тускло блестевшую в руке монету. Теперь осталось поскорее вернуться на чердак — и все в порядке. Слава Богу, у нее есть Тамсин — он сам найдет аптекаря и купит для Линнет хинину. Все унижения оправдаются, ведь ее мама поправится, а сама Джесси очень скоро найдет способ отомстить заносчивому типу с черным, как у дьявола, сердцем!

И девушка поспешила дальше.

— Госпожа! Госпожа Дюпре!

Джесси застыла, безмерно страдая от душевной боли. И как только вышло, что она спутала голос? Вот теперь было совершенно ясно, что это ласковый голос Роберта умоляет ее остановиться.

Бедняжка обернулась — и на бледных щечках расцвели яркие августовские розы. К ней спешил прекрасный светлокудрый джентльмен: ее нижнее белье и плащ он набросил себе па руку. Он знал. Он знал, где только что побывала Джесси. И ей показалось, что теперь-то она точно умрет от стыда.

— Госпожа! Джейми велел мне вас догнать, он сказал, что вам это понадобится!

Стараясь проглотить рыдания, от которых судорожно сжималось горло, она подняла взгляд навстречу ласковым, сочувственным глазам. Не в силах говорить, бедняжка смогла лишь торопливо кивнуть в знак благодарности. Выхватила свою одежду и припустила бегом — прочь, прочь, подальше от этого позора и ужаса!