История Золушки - Макс Мах

* * *

Полк летал на истребителях ПоЛ-9[13]. Это был новый и, по мнению Киры, весьма удачный самолет. В отличие от ПоЛ-7, «сулица»[14] – ее еще называли по-простому «половинкой» – имела цельнометаллическую конструкцию и крыло с ламинарным обтеканием, отличную рацию, хорошие навигационные приборы и мощное вооружение: две 23-миллиметровые авиационные пушки и два 12-миллиметровых пулемета. Единственным естественным врагом этого зверя оставался все тот же «Т-болт» последних серий, имевший большую массу и ненамного, но превосходящий «сулицу» по скорости и предельной высоте.

Кира на «половинках» уже летала, когда служила помначштаба запасного полка. Истребитель ей в целом нравился, а частные оговорки по большому счету большого значения не имели. У всех свои недостатки, как говорится. И сейчас, снова оказавшись в кокпите «сулицы», она привычно готовилась к полету. Надела парашют, проверила привязные ремни, затем закрыла глаза и нащупала приборы, тумблеры, рукоятки. Порядка полусотни последовательных движений руками необходимо было выполнить в определенном порядке, быстро и очень точно. Ремни… ход ручки управления… рычаг газа… вентиль аварийного выпуска шасси… шкалу прицела на нуль… Все работало штатно и находилось там, где положено, даже сиденье было подогнано по ее росту.

«Ну, с богом!»

Она включила электрический стартер и завела моторы. Пока они прогревались, натянула шлем с наушниками, присоединила шнур шлемофона к разъёмной колодке и сообщила на КДП[15], что готова к взлету. Связь работала хорошо. Слышимость была нормальной, шумов мало.

– Взлет разрешаю! – откликнулась «вышка», расположившаяся в выкрашенном камуфляжной краской бревенчатом домике, спрятавшемся между огромными ледниковыми валунами чуть в стороне от ВПП[16].

Первым взлетал поручик Панкратьев, хорошо знавший район боевых действий и взявшийся показать Кире основные ориентиры на местности. Следом за ним она, хотя ширина взлетно-посадочной полосы позволяла взлетать сразу парами, стартовали они все-таки один за другим.

Быстрое тестирование двигателя, вспышка зеленой лампочки, и Кира порулила к старту.

Вышла на прямую и дала полный газ. Самолет задрожал. Скорость увеличилась от шестидесяти до восьмидесяти, затем до ста и, наконец, до ста двадцати километров в час. Ручку на себя, форсаж, и самолет отрывается от земли.

Непередаваемое ощущение. Невероятный опыт. Разбег, отрыв, перевод в набор высоты…

Машина шла уверенно, легко набирала скорость и высоту. Температура масла и головок цилиндров была в норме. Кира ведь не только для разведки местности вылетела, она хотела заодно «обкатать» свою новую машину. В капонирах базы находилось четыре новых истребителя, только недавно перегнанных с тыловой базы для пополнения самолетного парка полка. Пилотов для них пока не было, и Кира могла выбрать любой. Она и выбирала. Долго ходила вокруг да около, осматривала, «обнюхивала», задавала вопросы механикам. В общем, вела себя, как и положено женщине, выбирающей дорогой наряд или ювелирное украшение. Но для Киры все было гораздо сложнее, можно сказать, интимнее. В конце концов, она не шляпку выбирала, а друга и оружие. Друга, чтобы не подвел в бою, оружие, чтобы бить наверняка. Ну и о красоте не забывала. Оттого, быть может, и остановилась на «чертовой дюжине».

Летчики в большинстве своем люди суеверные и среди прочего не жалуют число «тринадцать». Но Кире число «13» как раз нравилось. Бог знает почему, но число это она считала своим еще с раннего детства. И сейчас «тринадцатая половинка» изо всех сил доказывала, что Кира сделала правильный выбор. Можно сказать, безукоризненный.

«Да, – думала Кира, снимая оружие с пневмопредохранителя, – мне бы такую „сулицу“ три года назад! Эх!»

Но три года назад на Адриатике у них были только И-16…

«Зато не было указа от седьмого сентября!»

Тоже верно. Тогда и там Кира летала где хотела. Пару раз залетала даже в Италию. Страха не то чтобы не знала, но не принимала опасность быть сбитой над вражеской территорией всерьез. Просто не задумывалась над этим…

А сейчас под ней расстилался совсем другой пейзаж. Не юг с его яркой зеленью и сочной желтизной, белыми домиками под красными черепичными крышами и аквамарином теплых морей. Скалистые горы, каменистая земля, все еще покрытая кое-где зеленой травой, – или уж что тут у них растет на камнях, – темные пятна хвойных лесов, сизые пятна зарослей вереска, длинные узкие фьорды с темными языками стылой воды, редкие признаки человеческого жилья. Домишко там, деревенька тут. Рыбачий поселок. Радарная станция раннего оповещения. Железная дорога и маленький городок, а потом снова холодное море цвета оружейной стали и скалистые острова среди бурных вод.

– Линия фронта проходит по цепи островов, – между тем комментировал увиденное поручик Панкратьев. – Вам, комэск, залетать туда запрещено.

«Спасибо, милый, а то я забыла!»

– Но там нам всем делать нечего.

Снизились, прошлись над водой, чтобы Кира смогла оценить высоту волн, разбивающихся о поднимающиеся на головокружительную высоту отвесные стены береговых скал. Она и оценила.

«Н-да, не Адриатика и не Крым!»

Ну, где-то так все и обстояло. Нурдланд[17] мало похож на Сербию или Таврию. Холодно, депрессивно, кое-где попросту уныло.

«Но, может быть, когда выпадет снег…»

Впрочем, когда наступит зима, задуют ледяные ветры и выпадет снег, никому мало не покажется!

* * *

Ближе к вечеру позвонил начдив. С генералом Орловским Сиротин был знаком давно. Не друзья, тем более не приятели, но и холодноватого отчуждения, часто возникающего между вышестоящими начальниками и их подчиненными, не было тоже. Нормальные уважительные отношения, причем с обеих сторон. А это дорогого стоит.

– Ну, как там моя «крестница»? – поинтересовался Орловский после обычного обмена формальными приветствиями.

– Неплохо, – оценил Амелину комполка. – Никого пока не застрелила, ни разу не напилась и, по моим данным, не блудит. Ну, или не попадается, что тоже хорошо. Две недели продержалась, значит, прижилась. Жалоб нет, кляуз не пишут. Летает регулярно. Видел ее пару раз в воздухе. Впечатление производит хорошее. Так что, думаю, не подведет.

– Да я, Григорий Леонидович, в ней и не сомневаюсь, – согласился с Сиротиным начдив, – иначе, сам понимаешь, на эскадрилью никогда бы не поставил. Но как-то, знаешь ли, тревожно. Женщина все-таки.

– Женщина, – согласился Сиротин. – Красивая. Но безобразий, как я уже отметил, не чинит. В воздушном бою – это, значит, третьего дня, когда супостаты к Нарвику прорывались, – держалась молодцом. Это мне по секрету один из ее пилотов настучал. Голову не теряет. Расчетлива. И про своих не забывает. Ведомого как мамка родная опекает, хотя, по идее, все должно быть с точностью до наоборот. Решения принимает быстро. Действует разумно. Вместо того чтобы устроить «утиную охоту», разбила