Возвращение ярла - Александр Мазин

Изнутри девайс напоминал черный, с зеркальным отливом окуляр. Санёк глянул в него на девицу… И охре нел. Вместо лица, головы – что-то чудовищное. Он видел одновременно и собственно лицо, и мышцы под кожей, лицевые кости и мозг внутри черепной коробки. Он видел, как пульсирует кровь в сосудах, и как она растекается по капиллярам. А еще по поверхности «экрана» непрерывно шел текст, дикое количество информации, из которой Санёк мог уцепить только самое понятное: кровяное давление девицы, к примеру, оказалось в норме.

– Хорош с тебя, – тощая забрала «глаз» и вернула его на место: между чем-то похожим на позеленевшую от времени паяльную лампу и надетым на чушку платиновым париком. – И так заряда почти не осталось.

Пока Санёк изучал мир, разложенный на слои и цифры, наметанный глаз Фёдрыча выцепил среди барахла отличную кобуру, годную под «стечкин». И сравнительно новый «ночник» ПН-2 с оторванной крышечкой. У Фёдрыча дома остался точно такой же. К «Сайге». Вот только «стечкина» рядом не наблюдалось, равно как и «Сайги». Торговал приблуды мелкий тощий мужичок с рваным шрамом поперек рожи.

– Осколок? – поинтересовался Фёдрыч.

– Ага, – согласился мелкий. – Новичок? В первый раз?

– Здесь – да, по жизни – вряд ли.

– Ага. Хороший ствол нужен, брат?

– Угадал. У тебя есть?

– Не-а. Ты это, двигай к мертвякам. Официально они «Умирающей Землей» называются. Спросишь магазин Робинзона. Скажешь – от Рваного. Он подыщет.

– Скидку даст? – деловито поинтересовался Фёдрыч.

– Не-а. Но не кинет и всё подберет по уму. А у мертвяков всяко дешевле, чем у шизанутых из «Техномира». Сами куда нацелились?

Фёдрыч пожал плечами.

– Вот он решать будет, – кивнул в сторону Юрия Игоревича, вертевшего в руках черную статуэтку сфинкса. Но не того, спокойного, египетского, а злобного, скалящегося во всю пасть.

– Ага. – Рваный с сомнением поглядел на Гучко. – Удачи! Если пожрать захотите, советую «Сытую свинью». Она в конце проспекта, на бережку. И в общем доступе, так что со старожилами беды не наживете.

– В каком смысле?

– Сам знаешь, командир. Есть кабаки «только для своих». И таких тут – большинство. «Свинья» – не из них. Чешите прямо по главной – как раз упретесь.

– Сказать, что от Рваного? – подмигнул мужичку Фёдрыч.

– Не-а. Я ж сказал: в общем доступе. Соляночка там хороша. И мясцо свежее, с кровянкой. Оч рекомендую.

Фёдрыч развязал мешочек, выбрал монетку с единичкой.

– За добрый совет, брат.

– Благодарствую, брат.

Дорога, которую торговец Рваный гордо поименовал проспектом, была аккуратно посыпана желтым гравием. Сияло солнце. Пели птицы. В клетках. Народ гулял. Весьма пестрый народ разглядывал, хвалил, продавал и покупал весьма пестрые товары. Холодное оружие и рыболовные снасти. Банальную картошку и непонятного назначения приборы. Санька восхитило обилие красок. И великолепное исполнение. От расписанных китайскими драконами шелковых халатов исходило самое настоящее сияние. Должно быть, какую-то особую светоотражающую фигню добавили в краску. А еще повсюду продавали цветы. Причем не обычные розы-лилии-гвоздики, а совершенно экзотическую флору: по форме, яркости, запахам…

Цветы были не только на прилавках, но и на людях, на одежде… И у мужчин, и у женщин. Некоторые – явно ненастоящие. Например, один такой цветочек, бархатно-розовое чудо на краю выреза платья грудастой тетки за прилавком, пучился на Санька синим глазом, а потом глаз пропал, и вместо него из мохнатого пестика высунулся узкий розовый язычок, ловко сложившийся в фигу.

Словом, жутко интересное место. Шумное, веселое. Будто на карнавал попал или на праздник. Отовсюду смех, пение, вон барабанщик наяривает: самозабвенно, с закрытыми глазами. Санёк сам невольно заулыбался. Радость – она заразительна. А какие люди интересные! Что по облику, что по одежке. Попадались здоровяки в средневековой одежде с еще более здоровенными мечуганами. С ними конкурировали в буртальности крутые мужики с хищными рожами, в камуфляжном «пятне» и с огнестрелом в кобурах или на плече… И гирляндами цветов на загорелых жилистых шеях.

А женщины какие! Все, как на подбор, красавицы. Ну если и не красавицы, то очень даже привлекательные. Даже если в военном «пятне». Эх, Лику бы сюда! Вот кому бы понравилось! И она бы сюда вписалась. Нет, какое дивное место! Какие красотки! Вот эта, к примеру, – Санёк вообще замер с открытым ртом – в коже и серебре, с белокурыми волосами вполспины и с такой потрясающей улыбкой…

– Что, маленький, понравилась? – Сапфировые глазищи остановились на впавшем в ступор Саньке. – Ты тоже хорошенький! – сообщила красавица бархатным голосом, ущипнула Санька за щеку (больно!) и отправилась дальше, покачивая облитыми черной кожей ягодицами.

– Ох, я бы тебе заправил, подружка! – восхищенно пробасил Гучко.

Санёк даже вздрогнул от неожиданности. Засмотрелся и забыл, благодаря кому оказался здесь.

Красавица тоже услышала, обернулась…

Саньку стало жутко неудобно.

Но красавица оказалась с характером. И пропускать сквернословие мимо ушей не собиралась.

Синие глазищи сузились, губы изогнулись в улыбке столь холодной, что даже спирт, и тот бы замерз:

– Коза драная твоя подружка, новичок. Ей и заправь. Да поторопись, пока заправку не отчикали! – И засмеялась хрустальным колокольчиком.

Двое дядек со странными ружьями на ремнях через плечо, как раз обогнавшие Гучко, Фёдрыча и Санька, остановились и загоготали.

– Стой! – Фёдрыч успел перехватить банкира, рванувшегося вслед беспечно удалявшейся красотке.

Очень вовремя успел. Раньше дядек с ружьями, которые вдруг оскалились хищно и заступили Гучко дорогу.

– Охолонь, Юра, – процедил Фёдрыч. – Мы – в чужом дворе.

– Пусти! – рявкнул Гучко. И уже спокойнее: – Пусти, мать твою! Всё нормально. Я – в норме.

– Вот и хорошо, – Фёдрыч разжал пальцы. – Ты, Юра, всё же как-то помягче. Здесь ведь не тут. У них свои темы. Накидают по сусалам и вышвырнут без выходного пособия. Ты ж не за это деньги платил?

– Они небось тоже сюда не на халяву попали, – проворчал Гучко, остывая.

– Вот именно. И заметь: кто эти клоуны по жизни, мы не знаем. Так что представь, что ты где-нибудь на костюмированном балу в Ницце.

– Да понимаю я, – буркнул Гучко. – Не вчера родился. В курсе, что, если у какой-то шалавы вырез на спине до середины жопы, это еще не приглашение запустить туда пятерню. Санька, ты как, проголодался?

– Всегда! – с готовностью отозвался Санёк.

– Фёдрыч! Где твой хваленый кабак?

– А вот! Пришли уже, – Фёдрыч указал на строение с надписью «Сытая свинья» и, для малограмотных или не читавших по-русски, еще и с намалеванной маслом картинкой: с этой самой свиньей, разлегшейся в луже с шампуром в одном копыте и кружкой – в другом.