Исполняющий обязанности - Фридрих Незнанский

— Знаю его, хорошо, расспрошу при случае… Вот видите, сколько вы шуму наделали, доктор? Но вы там сами-то не особо светитесь, — усмехнулся Огородников и добавил совсем некстати: — Вы нам понадобитесь живым.

«Ну и шуточки у них», — холодно подумал Баранов и отключил свой мобильник.

И только после этого сообразил, что Огородников звонил ему по мобильной связи, а не по городскому телефону. А номеров-то своих он полковнику, между прочим, не давал! Но игру свою предпочел продолжить. И когда следователь — молодой парнишка из прокуратуры — стал задавать ему массу вопросов — что, почему, откуда известно да как ему удалось обнаружить? — Вячеслав Сергеевич уже четко придерживался выбранной линии, якобы избавившись от истерики и обнаружив тем самым твердость характера и силу воли.

Да, он в последнее время постоянно чувствовал за собой что-то вроде слежки… Нет, он не знает, кого подозревать… Но он очень близко к сердцу воспринял гибель Татьяны Васильевны Артемовой, фактически соседки, во-он из того дома, что напротив, которая была его коллегой по профессии и отчасти даже начальством. Как главврач ведущей больницы, она курировала, естественно, и деятельность неврологического диспансера, которым он руководит… Да, в последнее время у него появились опасения и за свою жизнь… Кем могут быть эти люди? Да кем угодно! Наркобаронами… барыгами… просто озверевшими наркоманами… К сожалению, такая публика — имелись в виду пьяницы, наркоманы, всякого рода бомжи — является, вольно или невольно, главными клиентами врачей-наркологов. Точнее, пациентами. И от этого никуда не уйдешь. И народ этот чрезвычайно мстительный и нелогичный. Поэтому причиной для совершения самого кровавого преступления для них может стать все что угодно, вплоть до косого взгляда со стороны…

Не стоит также забывать и то важное обстоятельство, что пост, к примеру, главного нарколога, кое-кому может представляться весьма хлебным. Увы, это распространенная ошибка людей, не представляющих, чем в повседневной жизни занимаются невропатологи, психиатры, наркологи. И за такой пост вполне может развернуться между несведущими, но жадными до легкой прибыли людьми жестокая борьба. Вот это уже будет ближе к реальности.

Изобразив, таким образом, свою помощь следствию, Вячеслав Сергеевич окончательно успокоился, прибрал в квартире, после того как здесь побывали десятки, если не добрая сотня ног, и стал подумывать о том, кого бы сегодня пригласить для поднятия тонуса? Варьку? Нет, пожалуй, с нее пока достаточно. Девочка продемонстрировала ему уже много чрезвычайно любопытного, но она неутомима, а он уже не в том возрасте, чтобы демонстрировать подвиги полового гиганта. Надо бы и что-то полегче. Значит?

Следовательно, надо вызвонить Ольгу, сочинив срочный выезд реанимационной бригады на дом к какому-нибудь обдолбанному сынку крутого папаши, а вместо этого просто отдохнуть с ней от дневных треволнений. Но в мягкой, щадящей форме. Ольга именно к подобным вариантам как раз и приспособлена.

1

Как ни пытался Вячеслав Сергеевич оттянуть свою встречу с полковником Огородниковым, ссылаясь на безумную загруженность по работе и необходимость являться в прокуратуру для разговоров с Кучкиным, увидеться им все же пришлось. Видимо, полковнику надоели отговорки, и он сам явился в наркологический диспансер. Приехал в гражданской одежде, чтобы не волновать клиентуру доктора своими милицейскими погонами.

Баранов немедленно выпроводил очередного пациента, отослал его к старшей медсестре на процедуры, а сам изобразил на лице озабоченность и пригласил нового посетителя садиться и рассказывать, что с ним. По поводу этакой демонстративной «забывчивости» Огородников лишь язвительно усмехнулся и предложил доктору запереть кабинет, чтоб не мешали посторонние.

— Ну конечно, — сразу «вспомнил» Баранов, кто перед ним. — Вы меня должны извинить, полковник, ни одной свободной минутки просто нет. Замотался. Да-да, мы же собирались встретиться, помню, как же! Но потом это идиотское событие с бомбой… Потом стражи порядка навалились со всех сторон, каждый требует от тебя каких-то объяснений, будто никто сам думать и не собирается, замотали… Так какие проблемы, полковник, извините, мы не представлены?

— Вы запамятовали, Петр Ильич я.

— Ах да, простите великодушно! — изобразил полную уже свою растерянность доктор Баранов.

— Прощаю, — сухо ответил Огородников, и лицо его стало суровым. — Но, полагаю, вы правильно оцените этот мой шаг.

— Не совсем понял, но тем не менее внимательно слушаю вас, Петр Ильич. Дело в том, что лично у меня ни к вам, ни к вашей службе вопросов, как вам, должно быть, известно, не имеется. Стало быть, они есть у вас ко мне? Внимательно, повторяю, слушаю.

— Ну что ж, если вам нравится именно такая манера разговора, извольте. Что касается вопросов к вам, то не тешьте себя, доктор, они имеются, причем такие, на которые вам было бы трудно и, пожалуй, неприятно отвечать. Это относительно службы, которую я возглавляю. Соответственно имеются они и у меня. Но, памятуя о вашем желании сотрудничать в дальнейшем, к чему, кстати, были уже сделаны и первые шаги, как вам известно, я готов отнестись без предубеждения к вашим попыткам уйти от нашего разговора.

— Но помилуйте!.. — воскликнул Баранов.

— Не надо, — поморщился полковник. — Я не на прием к доктору явился. Дело не ждет, вот о чем пойдет разговор. Так что постарайтесь действительно выслушать меня внимательно. Для собственной же пользы… Итак, первое. Вы хотели освободить себе дорожку к креслу главного окружного нарколога? Вам ее освободили. Вы испугались возможных подозрений со стороны коллег и, особенно, власти и пожелали напустить туману вокруг собственной персоны? И это вам сделали… Логично было бы узнать, что вы еще задумали и как долго собираетесь тянуть с окончательным ответом?

— Минутку, мне никто не задавал никаких вопросов, поэтому и отвечать не на что!

— Неужели вы такой наивный, доктор? — усмехнулся полковник. — Неужто вы так и не поняли, что следователи господина Кучкина не спрашивали вас ни о чем после гибели вашей соперницы лишь по той причине, что вы сами оказались таким ловким? Так ведь дело легко поправить. И найдется как минимум пяток свидетелей, которые дадут против вас необходимые показания. И потом, неужели вы считаете, что истерика, которую вы закатили возле своей квартиры, действительно обеляет ваши поступки? Я и не мог подумать, что вы столь легкомысленны. Вы меня разочаровываете!

— Но если вы, как уверяете, решительно все знаете, то где же ваш служебный долг, господин полковник? Где ваша профессиональная честь? Уж не шантажировать ли вы меня приехали?

— Мне всегда нравились догадливые люди. Пусть и совершенно беспринципные. С ними можно позволить себе быть откровенным до конца. Судя по оговоренным вами с исполнителями условиям вашего хитроумного плана, вы показались мне человеком, с которым можно иметь дело. Если скажете, что я глубоко ошибаюсь, так и не проникнув в глубокий смысл ваших моральных построений, я готов немедленно покинуть этот кабинет и больше не общаться с вами, ибо… Ну как бы вам понагляднее объяснить? Ибо, скажем, не существует сумасшедших, которые захотят общаться с пустым местом. В буквальном смысле пустым. Или, точнее, с внезапно опустевшим, в связи с тем что его обитатель безвременно нас покинул. Вам это ни о чем не говорит? — Полковник посмотрел с насмешкой и полез в карман. Но достал не пистолет, как мелькнуло в голове Баранова, а пачку дорогих сигарет «Давыдофф» и золоченую зажигалку. — Вы, надеюсь, не возражаете?