По дороге на Оюту. Наперегонки со временем - Мария Лунёва

Но их жесты, обрывки фраз, выражение лиц и пренебрежение.

Нет. Сглотнув, я не знала, что мне делать. Чувства, они вдруг исчезли, я впала в ступор.

Аника. Что же ты сотворила, сестрёнка. Как ты могла вот так со мной и дочерью.

Молодой опер, отсняв тело, подошёл к машине, в которой сидел заключённый в лазерные наручники, светящиеся раздражающим красным огнём, мужчина. Только сейчас я заметила его присутствие. Яркое свечение на его руках гипнотизировало. Убийца. Значит, были те, кто видел, что он сделал. Подняв взгляд, уставилась на его лицо.

Я узнала его мгновенно. Дружок моей сестрёнки. Тварь, которая ей всю жизнь испоганила.

Отец моей Юлы.

Не свяжись Аника с этой гнидой, всё было бы иначе. Моя сестричка была красавицей, но совершенно бесхарактерной. Он подавил её, сломал и подстроил под себя. Исковеркал её, сделав той жадной эгоистичной гадиной, что принесла мне завёрнутую в наволочку новорождённую малышку и со словами: "Избавься от неё", спокойно отправилась на местную тусовку. Это была уже не моя сестра.

Поймав мой взгляд, эта падаль, закованная в красные наручи, вызывающе улыбнулась.

От ярости у меня почернело в глазах.

- Убью! - шепнула я одними губами. - Сдохнешь, тварь!

Улыбка сошла с его лица. Оскалившись, я провела языком по верхним зубам.

Кажется, он понял, что я не шучу. А это было действительно так. Ему не жить.

Ухватив крепче коробку, я развернулась и, обойдя толпу, пошла домой.

А что мне было ещё делать? По щекам стекали слёзы. Что я скажу Юле, когда она спросит о маме? А вдруг эта тварь успеет тявкнуть, что у него есть дочь, и мою девочку заберут?!

Нет. Нужно было действовать быстро. Поднимаясь по лестнице в свою квартиру, я уже примерно составила план. Открыв дверь, бросила эту дурацкую коробку на пол, и пошла искать планшет сестры.

У неё был баланс.

На один звонок хватит.

Застыв с планшетом в руках, долго сидела на стуле. Я никогда не лезла в вещи сестры. Не имела такой привычки. А сейчас, глядя на заставку на экране, ощущала дикое разочарование в ней. На меня смотрело застывшее трёхмерное динамичное изображение Аники с её брутальным недоделком. Пролистав все файлы, я готова была просто орать в пустоту.

У неё даже не было фото, где она с дочерью.

Ни одного.

Да и себя я не обнаружила. Такое чувство, что мы для неё просто не существовали. Это ранило. Так больно мне не было уже давно.

Проводя пальцем по экрану, видела одно и то же лицо. Везде этот тупоголовый амбал.

Моя ненависть сделала новый виток вверх. Я бы его своими руками удушила.

Что она в нём видела? Ну, что?

На роже ни намёка на интеллект. Самовлюблённая гора мышц. Имбецил.

И ведь она уходила столько раз от него. Клялась, божилась, что не вернётся. С синяками домой приползала, рёбра он ей пересчитывал. Мы с Юлой крутились, выхаживая её. А после всего этого эта, дурная, снова бежала за ним.

Зачем?

Я не понимала. У неё было всё: дом, в котором она могла счастливо жить, дочь. А что сделала Аника?

Сгубила себя.

Но и его я простить не могла. Эта тварь впилась в сестру как пиявка: он не давал ей прохода, пел серенады о вечной любви, а потом снова калечил. Этот урод должен ответить за всё.

Открыв контакты, я выбрала тот самый, и моя рука снова дрогнула.

Отец.

Я никогда не звонила ему прежде. Мы не общались уже очень много лет. Он сидел в колонии на Палладе, а мы выживали здесь. И наше положение - его вина. Он никогда не ценил семью. Не помогал матери. Всё какие-то дружки, дела мутные, разборки на районе. А мама горбатилась, не разгибая спины там, где теперь работала я. Она всё хотела вывезти нас отсюда и легализовать меня.

Переживала, что я расту как сорняк. Обещала, что и я когда-нибудь получу свои документы. Но она ничего не успела.

Её убили.

Ограбили недалеко от дома. Мама умерла почти там же, где и Аника.

И что сделал отец?! Нет, не о дочерях он подумал, а о своей репутации. Тронули его женщину. И он пошёл мстить. Не за мать, а за то, что посмели качнуть его авторитет.

Мстить, а не успокаивать своих плачущих детей.

Мне было двенадцать, в тот день моё детство развеялось без следа. Мы с Аникой занимались вопросами похорон. Мы! А не мой папаша. Бегали по крематорию. Выясняли, когда будет запускаться печь. Нанимали спецтранспорт и везли тело мамы в последний путь. Аника была уже взрослой: ей всё это далось легче. А мне нет. Я всё ждала поддержку от папы. Сидела у окна с урной и высматривала его. Но он так и не пришёл.

Его повязали. А через два года после суда, Аника принесла мне Юлу и исчезла на неделю со своим дружком.

И вот теперь мне понадобилась помощь того, кто уже предал однажды.

В нерешительности я села. Волнение сковывало. Но ведь она его дочь. Он всегда её любил больше. Баловал. А я так - нечаянно рождённая. Так он выражался.

Ну и ладно. Раз она была ему так дорога, так пусть теперь отомстит и за неё. Раз больше ни на что не способен.

Я резко провела пальцем по тачскрину.

Мне ответил неживой электронный голос диспетчера Паллады.

- Представьтесь и обозначьте цель звонка.

- Аника Карс, - соврала я, чтобы номер соответствовал имени владельца, - разговор с отцом - заключенным Эгетом Карс.

Тишина и скрежетание. Я ждала. Напряжение достигло предела, и вдруг услышала знакомый голос. Будто из прошлого.

- Аника? Что случилось, доченька?

- Анику убили, папа, - сухо ответила я.

Молчание. Видимо, он переваривал эту новость.

- Криста, это ты?

- Да, - выдохнув, поднялась. Он даже меня не узнал.

- Что у вас произошло?

На мгновение я пожалела о том, что связалась с ним. Он даже голос мой забыл. Папаша.

- Криста, ты там?

- Он её зарезал там же, где убили маму, - зло прорычала я.

- Кто?

- Её дружок, этот недоделок, - мои ладони слабо тряслись. Разговор явно не вязался. - Ты ведь знаешь, с кем она таскалась.

- Знаю, - в голосе отца прорезалось недовольство. Ну, хоть в чём-то мы были солидарны. -Когда это случилось?

Уперевшись в стол руками, я снова взглянула на планшет. Изображение отца поддёргивалось. Он постарел. Заметно. Но всё ещё выглядел настоящим гигантом. В его предках знатно наследили марионеры. Даже цвет кожи имел красноватый оттенок, как у коренных марсиан.