Книги онлайн и без регистрации » Психология » Радикальное принятие. Как исцелить психологическую травму и посмотреть на свою жизнь взглядом Будды - Тара Брах

Радикальное принятие. Как исцелить психологическую травму и посмотреть на свою жизнь взглядом Будды - Тара Брах

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 82
Перейти на страницу:

Следующие два дня я провела в постели, пытаясь прийти в себя. Я скорбела и молилась. На третий день я решила пойти на ежедневную лекцию нашего учителя. Мне казалось, что это воодушевит меня, и я знала, что смогу найти утешение в кругу своей семьи.

Был жаркий вечер в пустыне. Сотни людей сидели под огромным тентом. Они спокойно медитировали в ожидании учителя. Когда мы увидели, что подъезжает его машина, мы все встали и запели песню о нашей преданности ему. В сопровождении йогинов он зашел под тент и сел перед нами на подушки, которые гармонировали с оранжевым и розовым цветами заходящего солнца. Мы закончили петь и сели. Мы наблюдали, как он ест печенье и виноград с красиво поданной тарелки с едой. Его взгляд прошелся по морю обращенных к нему лиц, каждый жаждал вдохновения. Неожиданно я поняла, что он пристально смотрит прямо на меня. Нарушив молчание, он произнес мое имя на санскрите, которое он дал мне много лет назад, когда я взяла обязательство следовать его учениям. Звук его голоса звенел у меня в ушах, когда он попросил меня встать.

Иногда на таких встречах он при всех обращался к какому-нибудь ученику, так что я подумала, что он хочет узнать, как у меня дела. Вместо этого безо всяких предисловий он заявил резким тоном, что я сама виновата в смерти своего ребенка, так как была слишком амбициозна в профессиональном плане и эгоцентрична. Я чувствовала себя так, будто меня ударили в живот – от внезапной боли у меня скрутило внутренности. Я застыла в оцепенении, а он продолжал говорить, используя грубые выражения, что я хотела заниматься сексом, не имея детей. Это было похоже на дурной сон. Конечно, он критиковал меня в личных разговорах за мою жизнь вне ашрама, но никогда с такой злобой, с таким гневом и презрением.

Я села на место, сгорая от стыда. В течение последних лет мои сомнения в отношении него росли, сейчас же мое доверие было полностью подорвано. Я дрожала, внутри меня разрасталась глубокая пропасть боли. Я слышала звук его голоса, но ничего не понимала.

Когда лекция закончилась, и он уехал, несколько друзей обняли меня и сделали неловкие попытки утешить. Я видела замешательство в их глазах: наверное, то, каким образом он дал учение, должно было служить духовной цели; наш учитель не может ошибаться… но все же все это казалось неправильным. Я была благодарна им за поддержку, но больше всего мне хотелось просто исчезнуть. Давным-давно я прочитала историю о молодом раненом солдате, который вернулся домой с поля боя. Прошел слух, что он предатель, и его изгнали из деревни. Он чувствовал, как все наблюдали за ним, и даже жалели его, когда он хромал прочь с небольшим узелком с одеждой и едой. Я чувствовала себя так же, как этот солдат. Униженная, я старательно избегала взглядов других участников ретрита, пока пробиралась сквозь толпу. Мне казалось, что все они (150 человек) или осуждали, или жалели меня. Я отчаянно хотела оказаться в одиночестве – я чувствовала себя такой никчемной, как я могла быть среди людей в такой момент?

Я потеряла ребенка, и мой учитель обвинил в этом меня.

В слезах я добралась до небольшого святилища, окруженного юкками. Потом сидела на жестком холодном полу и рыдала в голос несколько часов. Как это вообще могло произойти? Я потеряла ребенка, и мой учитель обвинил в этом меня. Может, он прав? Все мое тело кричало, что он ошибался. Но что же было во мне такого, что заставило его с таким гневом обрушиться на меня в тот момент, когда я была так уязвима? Может быть, его оскорбило мое сообщение, которое я оставила ему на телефоне, и он посчитал, что я ставлю под сомнение мудрость его программ и учений?

Может быть, он знал, что я испытываю сомнения в отношении него, что я не доверяю ему полностью? Но почему он говорил так злобно, с такой ненавистью? Неужели я действительно настолько плоха, как он сказал?

Мое сердце разрывалось от боли и горя, я чувствовала себя отрезанной от своего мира и отчужденной от своей сути. Была ли я на правильном духовном пути? Как я могла и дальше принадлежать к общине людей, беспрекословно преданных такому учителю? Что случится с моим браком, если я больше не смогу следовать этому пути? Если я уйду и потеряю тем самым свою духовную семью, всю свою жизнь, смогу ли я это вынести?

Мир замкнулся вокруг меня, и меня охватило старое знакомое отчаяние. Мало того, что слова учителя повергли меня в чувство ущербности, теперь еще и голоса внутри меня подтверждали, что я всегда была такой. Сколько я себя помнила, я всегда старалась доказать, что на многое способна. Я вспомнила, как подростком спорила за обеденным столом с моим отцом адвокатом и испытала гордость – и облегчение, – когда впечатлила его убедительными аргументами. У меня упало сердце, когда я также вспомнила, что проигрывала такой же сценарий со своими учителями или другими авторитетами. Когда у меня в голове возник образ моей матери – как она лежит в постели, читает детектив, а рядом с ней стоит стакан джина с тоником, – на меня нахлынули воспоминания о ее борьбе с депрессией и тревогой. Возможно, мое навязчивое стремление казаться сильной и собранной было попыткой избежать тех же тенденцией в своей жизни. Была ли я вообще заботливым человеком? Возможно, моя помощь друзьям и клиентам была ради благодарностей и признания. Все мои устремления – получить докторскую степень, быть хорошим практиком, просто быть хорошей – все укладывалось в картину неуверенного в себе человека, страдающего от чувства неполноценности. Казалось, во мне нет ничего чистого или достойного доверия.

Мир замкнулся вокруг меня, и я почувствовала старое знакомое отчаяние.

Испытывая мучения и чувство безнадежности, я обратилась к любящему и бдительному осознаванию, которое всегда служило мне убежищем. И когда я прошептала «любовь» и ощутила свое устремление быть одним целым с этим осознаванием, что-то стало меняться. Сначала это было еле уловимое ощущение, что я не так уж потеряна и одинока. Вместо того чтобы полностью погрузиться в пучину страдания, я начала ощущать открытость и мягкость внутри и вокруг себя. В моем мире стало больше пространства.

В ту долгую ночь я металась между болью и растущей открытостью. Я обнаружила: если каждый раз, когда один из этих осуждающих голосов пытается взять верх, я вспоминаю о благожелательном осознавании, то могу воспринимать критические оценки, не отождествляясь с ними. Когда пришло время вспомнить о том, что порой я вела себя эгоистично или притворялась тем, кем не была, я смогла отпустить все мысли и просто чувствовала саднящую рану в своем сердце. Когда я открылась боли и перестала сопротивляться ей, мое переживание смягчилось и успокоилось.

В уме возникли новые голоса: я хочу полностью принимать себя, даже если настолько плоха, как сказал учитель, и мои стремления и чувство неуверенности означали, что я «нахожусь в ловушке собственного эго», я хотела относиться к себе тепло, внимательно, не осуждать себя. Даже если была эгоистичной и требовательной, я хотела безоговорочно принять и эти качества. Мне хотелось прекратить непрерывный поток контроля и критики.

Я обнаружила, что молюсь: «Пусть я полюблю и приму себя такой, какая я есть». Было такое ощущение, что я сама себя укачиваю, как ребенка. Я принимала каждую волну жизни, проходящую сквозь меня. Я могла принять даже голос страха, который говорил мне: «со мной что-то не так». Он больше не мог омрачить это чувство глубокой и подлинной заботы.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 82
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?