Наследник Магнитной горы - Илона Волынская

– А еще там сказано, что лишние головы у наших рудничных змеев вырастают, когда они сжирают какого-нибудь из любимых тобой батыров, – насмешливо сказал отец, перепрягая ездовых змеев на другую сторону вагончика – для возвращения. – И если голову отрубить – батыр из нее обратно выскочит, целый и невредимый. Ой, сколько же я в твоем возрасте бедных змеючек перекалечил! – сокрушенно вздохнул он.

– И что? – в Хакмаре немедленно пробудилось любопытство экспериментатора.

– Мой отец, твой дед, меня выпорол – за порчу горнодобывающего оборудования, – невозмутимо откликнулся отец. – Потом мать выпорола – за жестокость к живым тварям. Вот только батыров в клане так и не прибавилось, – и он запрыгнул в вагончик.

Обиженно сопя, Хакмар полез следом. Вагончик мягко заскользил по рельсам.

– А насчет «устрашится ли батыр»… – не отрывая глаз от мелькающих мимо тусклых стен тоннеля, пробормотал отец, – то нашей жрицы я советую… хотя бы опасаться. Ты знаешь, что чем выше их искусство владения Огнем – тем ярче голубизна волос? Ее патлы ты видел – чистый сапфир!

Хакмар украдкой усмехнулся – а еще он видел, как в мастерских при плавильном цехе из шихты делают ярко-синюю краску ультрамарин[5]. Рецепт производства был чуть ли не самой большой тайной южных гор – ультрамарин Храмы закупали на корню и не втридорога, а в триста, потому как делали его из всякого горного хлама и отходов! Сомневается Хакмар, что жрицы той краской храмовые занавесочки подкрашивают!

– Сын, ты не слушаешь меня или не понимаешь? – Рука отца крепко взяла его за подбородок. Хакмар хотел отвернуться, но отец не пустил. – Я тоже терпеть не могу Храм! Но я не только твой отец, но и Отец клана и людей в горе и под горой люблю больше, чем ненавижу голубоволосых ведьм! Поэтому я буду обманывать, лавировать, подкупать и улещивать… И мне плевать кипящей слюной, – он возвысил голос, видя, что сын собирается что-то возразить, – и с самой высокой горы – соответствует это твоему любимому егетлеку или нет! Моя честь егета – не слишком высокая цена за то, чтобы мастера не гибли в какой-нибудь чудацкой войне! Потому что без нас – что станется с мастерством? – Он перевел дух и уже мягче добавил: – Ты лучший из наших молодых кузнецов, сын, – в голосе мастера Никтомана звучала неподдельная гордость, – и ты умеешь выдумывать новое. Скоро верхние духи заметят нового кузнеца и перекуют твое тело и душу в своих небесных горнах – и ты станешь настоящим мастером! Так что пора бы тебе забыть детские глупости! – Отец нагнулся поближе к Хакмару и вдруг озабоченно заглянул ему в глаза. – Если бы я не знал точно, что на перековку не забирают в Ночи, я бы подумал, что белый кузнец Божинтой или кто-то из его сыновей уже взглянул на тебя! – Он прикоснулся к уголку глаза сына. На подушечке его пальца осталась крохотная, сверкающая, как драгоценный камень, слезинка. – Так бывает, когда приход мастерства близко! – довольно улыбнулся мастер. – Хотя обычно она отливает синим – в цвет Огня. А это вроде красноватая… – Пытаясь разглядеть капельку получше, он неловко шевельнул пальцами – и капля размазалась. – Наверное, свет плохой, – пробормотал он и с надеждой добавил: – Вдруг ты еще на этой Вечерней заре успеешь?

Хакмар длинно выдохнул: а ведь на него и правда – глядели! Там, в подземной штольне! Неужели пришло его время?

Горы пронзил долгий вибрирующий скрежет, от которого сквозь камни, казалось, прошла болезненная дрожь. Силой толчка упряжных змеев смахнуло с рельсов. Отец и сын привычно подождали, пока дрожь и стоны горы затихнут, а раздраженно шипящие и пускающие пар змеи вползут обратно на рельсы. Хакмар вздохнул – что ж, значит, небеса совершили последний оборот на Долгую Ночь, как всегда цепляясь свисающим нижним краем за их горы. Солнце, описывающее ежедневную петлю вокруг вершин Сумэру, пряталось за скальные гребни. Вечерняя заря уходила. Нет, не стать ему нынче мастером.

– Ну, значит, переночуем и уже тогда, – подбодрил его отец. Они вылезли из вагончика. Хакмар, спотыкаясь, шел за отцом, чувствуя, что от всего, что он сегодня увидел и узнал, у него кружится голова. Из бокового коридора навстречу им выскочил мальчишка-посыльный:

– Мастер Никтоман, мастер Никтоман! Жрица уже на полигоне! Ждет только вас! Идите скорее! – Он понизил голос: – Кажется, она злится.

– Сочневы кошки – кошачьи ушки! – длинно выругался отец и почти побежал по коридору.

Спотыкаясь на ходу, Хакмар торопился за отцом. «Жрица-ждет, жрица-ждет» – в такт шагам билось у него в голове. Зачем она вызвала отца? Почему такая спешка? Неужели она… узнала? Ему стало по-настоящему страшно.

– Успокойся, – на ходу бросил ему отец. – Это не из-за того… Ну, о чем ты думаешь… Скорее всего – из-за Храмового заказа…

Хакмар почувствовал невероятное облегчение и почти сразу же нерассуждающую злость:

– Благородные мастера клана Магнитной горы со всех ног бегут выполнять приказы какой-то стойбищной тетки, которая небось еще с десяток Дней назад на своем севере крайнем прогорклый жир хлебала!

– К твоему сведению, сын, на севере, кроме жриц, еще много приличных людей живет, – неодобрительно сказал отец.

– Вот и пускай, – мрачно откликнулся Хакмар. – Они – у себя, а мы – у себя, и нам свои северные проблемы не навязывают.

Отец резко остановился и посмотрел на Хакмара тем специальным взглядом, каким взрослые смотрят на очень маленьких детей. Хакмар этот взгляд просто ненавидел!

– Ты нынче решил перечудить сам себя, сынок, – устало сказал Никтоман. – Ты бы хоть подумал – не будет жриц, кто станет разжигать Огонь в наших горнах? А ведь они каждый раз, как возжигают Пламя, жизнью рискуют. Хватанет однажды жрица чуть больше Огня, чем сможет удержать, – тут-то ей и конец! Они об этом знают и все равно свое дело делают! Неужели это не вызывает у тебя даже самого малого уважения – хотя бы к мужеству? Нет? – Отец передернул плечом и устало добавил: – Похоже, что нет. С тобой говорить бесполезно – как вот с этой стенкой! – и он ритмично постучал в стену. Казавшийся сплошным монолит дрогнул. Сперва в нем появилась трещинка не толще волоска, потом она стала расширяться, расширяться… и гигантская цельнокаменная дверь легко повернулась вокруг своей оси. Оттуда хлынул свет… и Хакмар вслед за отцом ступил в тщательно изолированные от остальной горы испытательные пещеры.

По комнате, залитой режущим глаза белесым светом, металась голубоволосая женщина.

– Чтоб от тебя – ни звука, как в заброшенном забое! – сквозь зубы прошипел отец Хакмару. – Иначе я за себя не ручаюсь. – И тут же на его губах расцвела любезная и даже слегка заискивающая улыбка: – Енге жрица, драгоценная моя! Мы провели самое тщательное расследование недавнего чудацкого происшествия и выяснили…